Понять систему ESG

С чем связана необходимость запустить большую учебную программу для сотрудников Росатома по проблематике устойчивого развития?

Наш департамент уже три года работает над внедрением требований и практик устойчивого развития в отрасли. И мы видим, с одной стороны, большой интерес к этой теме. Но с другой, мы видим, что сотрудники предприятий Росатома до сих пор, к большому нашему сожалению, не всегда понимают суть устойчивого развития, смысл наших запросов. Вроде бы есть базовая отраслевая документация: политика УР, методические указания. Есть координаторы, которые отвечают за УР в дивизионах. Но, анализируя обратную связь, мы видим, что необходимо качественное, профессиональное обучение этой тематике. Нужны не просто красивые слова, а содержательное внедрение методологии устойчивого развития, того, что называется ESG.

На сегодняшний день речь идет о запуске трех учебных курсов: базового курса по устойчивому развитию, ESG-трансформации и внедрению ESG-параметров в бизнес-­процессы. Почему именно эти три направления?

Базовый курс — это такой ликбез понемногу обо всем. Что такое устойчивое развитие, откуда взялось, как применяется. В рамках этого курса слушателям расскажут про климат, окружающую среду и экологию, объяснят специфику социальных аспектов УР. Это курс для базового понимания темы, и он рекомендован всем, кто так или иначе связан с УР.

Второй курс посвящен очень важной теме — климатическим изменениям, углеродному следу. Российский бизнес по-разному работает с задачей управления углеродным следом, на уровне государства до сих пор нет четкой практической программы, однозначных трендов, требований по климатическому воздействию. При этом в России действует низкоуглеродная стратегия — в прошлом году страна взяла на себя обязательства по выходу на нулевой углеродный след к 2060 году. Соответственно бизнес должен ­что-то на эту тему делать. В этом году мы в Росатоме запускаем проект по разработке методики и расчету углеродного следа, прямых и косвенных выбросов — того, что называется Scope 1 и Scope 2, — для всей отрасли. Предстоит собрать на производственных предприятиях массу первичных данных по выбросам. Поэтому для нас очень важно, чтобы люди понимали, о чем мы их спрашиваем. Этот курс важен с точки зрения дальнейшего развития отраслевых компетенций по управлению климатическими воздействиями.

Кто станет первыми слушателями учебных курсов?

В первую очередь, сотрудники дивизионов, которые дальше будут работать по этой теме с конкретными предприятиями. На производственных площадках, как правило, есть экологи, энергетики, то есть люди, владеющие первичной информацией. Но для того чтобы отстроить работающую методологию, нам критически нужны люди в дивизионах. И этот курс не просто для расширения кругозора — нам нужны специалисты, прошедшие профильное обучение и говорящие на одном языке.

То есть речь не о погружении в теорию, а о выработке практических навыков?

Именно так. Нам важно, чтобы люди понимали, какого рода международные стандарты и требования существуют для расчета того же углеродного следа. В России действуют внутренние, российские стандарты, но они упрощены по сравнению с применяемыми на международном уровне, и сейчас Минприроды работает над их гармонизацией с международными требованиями, такими, как GHG Protocol, система отчетности CDP, предусматривающая оценку климатических рисков, стандарты ISO. Так что слушатели этого курса получат прежде всего систему координат (что входит в понятия «климат» и «управление климатом», как рассчитать углеродный след и так далее). Кроме того, во всех трех курсах есть практическая часть.

Цель понятна — выработать методику расчета углеродного следа. Значит ли это, что через год мы будем точно знать, сколько СО₂ отрасль отправляет в атмосферу? С чем этот объем будет сравниваться — с объемом валового выпуска продукции, финансовыми результатами?

Для начала мы выясним, как объем выбросов СО₂ соотносится с выручкой. Но в перспективе каждый владелец продукта в отрасли должен уметь рассчитывать объем выбросов на единицу продукции. Это не так просто. Возьмем ядерное топливо — оно бывает разных видов, и в зависимости от вида объем выбросов на единицу продукции тоже разный. Это похоже на расчет удельной себестоимости (финансисты меня поймут) — нетривиальная задача. Она может потребовать серьезной перестройки систем учета.

Каков будет следующий шаг после первых расчетов?

Мы вместе с цифровым блоком займемся настройкой системы сбора исходных данных учета, для того чтобы максимально автоматизировать расчеты и сделать этот процесс регулярным и удобным для организаций отрасли.

Возвращаясь к курсу, нам важно чтобы сотрудники Росатома получили знания о том, как пользоваться инструментами управления климатическим воздействием. Поняли, как работает рынок углеродных единиц, «зеленые» сертификаты, что такое климатические проекты. Потому что сегодня, когда Минэкономразвития запрашивает у нас список климатических проектов, дивизион предлагает нам, например, проект строительства АСММ в Якутии. Но климатический проект должен действовать по принципу дополнительности — это не основной вид деятельности, это дополнительные усилия, которые компания прилагает для решения климатических проблем. Тогда как строительство АСММ — это основной бизнес Росатома.

Такие детали мы и попытаемся донести до сотрудников дивизионов и, в конечном итоге, предприятий. Авторы курсов постарались подготовить практические кейсы — примеры из международной практики, от продвинутых компаний, которые уже управляют своим климатическим воздействием. Росатом стремится к удержанию лидерства, в том числе и в вопросах устойчивого развития. Лидерства мирового уровня. Значит, мы должны вносить свой вклад в решение приоритетных международных задач, и климат безусловно в их числе.

Могут ли расчеты дать неожиданные результаты?

Да, могут, но не будем забегать вперед.

Отдельный курс посвящен ESG-параметрам. Это, так сказать, «зеленая» бухгалтерия?

Откровенно говоря, устойчивое развитие — это довольно скучная, бухгалтерская тема. У нее есть внешний флер, даже ­какой-то элемент шоу-бизнеса. Но на самом деле работа по внедрению принципов устойчивого развития очень кропотливая, она во многом напоминает бухгалтерию и аудит. Огромное количество таблиц, стандартов, требований к методикам расчета, по которым одни предприятия готовы работать, а другие — нет. Если мы решили всерьез заниматься устойчивым развитием, то кроме заявлений о приверженности принципам ESG, мы должны провести ESG-трансформацию бизнес-­процессов во всей атомной отрасли, по всей цепочке поставщиков и контрагентов, и значит, придется заниматься «зеленой» бухгалтерией.

Приведу пример из HR-блока Росатома, который уверенно взялся за эту тему, не испугавшись огромного количества индикаторов, в том числе по гендерному равенству. Гендерное равенство — это не только про соотношение числа сотрудников мужского и женского пола на различных карьерных уровнях. Это и про соотношение заработных плат мужчин и женщин на одинаковых должностях. Когда мы поставили перед коллегами из блока по управлению персоналом задачу определить это соотношение, для них ее решение оказалось достаточно непростым и трудоемким делом. Но они справились.

Мы должны встроить ESG-требования в систему управления рисками в масштабах корпорации. Нам предстоит научиться с цифрами в руках подтверждать свою работу по всем направлениям устойчивого развития. Нам важно показать, что в каждом дивизионе, на каждом предприятии Росатома принята экологическая политика, принимаются меры для минимизации воздействия на окружающую среду, приняты KPI для руководителей, учитывающих эти требования. Мы должны раскрывать показатели, доказывающие, что у нас есть позитивный тренд по сокращению выбросов, по сокращению разрыва между заработными платами мужчин и женщин и так далее. Если мы таких показателей не раскрываем, нам нечем подтвердить свою приверженность принципам устойчивого развития, то, что мы управляем ESG-аспектами. Это снижает доверие к компании. Хотя в целом благодаря многолетним наработкам у Росатома есть неплохой задел в раскрытии ESG-показателей.

Учебные курсы по ESG-трансформации будут регулярными или это разовая акция?

Сейчас мы объявили первый набор слушателей, но уже в этом году планируем два такта: первый стартует через неделю, второй — осенью. Весенне-­летний такт рассчитан прежде всего на координаторов ESG-повестки на уровне дивизионов. Это специалисты из коммерческого сектора, стратеги, пиарщики, сотрудники HR. Координаторы, в свою очередь, формируют вокруг себя команды сотрудников, заинтересованных в освоении этой тематики, от которых будет зависеть сбор данных. Нам важно, чтобы мы заговорили на одном языке. Перед координаторами будет стоять задача обеспечить просветительскую работу в своих организациях. Уже осенью круг слушателей будет расширен.

Кто проводит обучение? Эксперты из атомной отрасли или сторонние специалисты?

Прежде всего мы привлекали внешних экспертов — лучших, кто сейчас есть на рынке. Например, команда KPMG, которая будет проводить курс по расчету углеродного следа. Это практикующая команда, она давно работает на проектах по расчету углеродного следа для промышленных компаний, ее специалисты участвуют в международных рабочих группах, в прошлом году побывали на климатической конференции в Глазго.

Кроме того, обязательным условием при отборе партнеров для наших курсов был опыт проведения бизнес-­тренингов, работы с управленцами.

В сегодняшних условиях международная интеграция, скажем так, становится менее актуальной. Помешает ли это развитию ESG-направления в Росатоме или, наоборот, подстегнет его?

Выключение из активной международной повестки, мне кажется, поможет нам выполнить «домашнюю работу» по настройке бизнес-­процессов в соответствии с требованиями ESG. Хотя в целом международный диалог по этой теме у нас сохраняется.

Сейчас нередко можно услышать мнение, что повестка устойчивого развития перестала быть актуальной, поскольку о «зеленом» кредитовании со стороны международных финансовых институтов говорить не приходится. Как мотивировать сотрудников тратить время и силы на освоение этой достаточно сложной темы?

Я думаю, опасения на этот счет все же преувеличены. Ответственность бизнеса, тем более такого технологически сложного, как атомный, никуда не исчезла. Необходимость раскрывать данные, вести публичный диалог с населением никто не отменял, это просто невозможно. Как невозможно отменить необходимость поддержки местных сообществ, сохранения рабочих мест, экологическую и климатическую повестки. Это не ­какие-то внешние, навязанные нам требования, они органичны для Росатома, вытекают из потребностей страны, людей, которые в ней живут. Наоборот, поскольку на коротком горизонте основной объем ресурсов и технологий, которыми мы располагаем, будет российским, то мы сможем конкретнее и жестче выставлять поставщикам и подрядчикам требования по соблюдению требований устойчивого развития.

Никуда не исчезнет проблема климатических изменений, неотменяемой остается цель в разы сократить углеродный след отечественной промышленности к 2060 году. Поэтому наша задача как специалистов, отвечающих за устойчивое развитие, — обеспечить непрерывность усилий в направлении ESG-трансформации.

Кроме того, нужно понимать: все страны так или иначе занимаются «зеленой» повесткой. Возьмем Китай: в этой стране есть и план энергоперехода, и национальная Таксономия «зеленых» видов деятельности.

Учебные курсы, которые вы запускаете сейчас, требуют от участников глубокого погружения. А будут ли короткие, популярные версии для всех сотрудников отрасли, чтобы расширить круг людей, погруженных в тему устойчивого развития?

Конечно. Уже сейчас на Record Mobile выложены короткие курсы по ESG, каждую среду в 9.00 проходят вебинары «Устойчивая среда Росатома». Мы открыты всем желающим внести вклад в устойчивое развитие отрасли не только на словах, но и на деле.