Топливо необходимое и достаточное
ТРЕНДЫ / #3_2022
Текст написан по материалам Rosatom Newsletter в первой декаде апреля 2022 года, поэтому не учитывает события, произошедшие позднее / Фото: Росатом
Мировую энергетику лихорадит, и эта лихорадка так или иначе затрагивает глобальную атомную отрасль. Российское ядерное топливо под санкции пока не попало, хотя такие предложения периодически озвучиваются. Попробуем разобраться, насколько реально найти альтернативу России на всех этапах создания топлива — от добычи до фабрикации.
После начала спецоперации России на Украине США, Великобритания, Евросоюз и Япония ввели несколько пакетов санкций, затрагивающих российский бизнес и персонально — бизнесменов и политиков.
«Отдачей от удара» стал мощнейший сбой поставок энергоносителей. Во всех случаях причиной перебоев были разнообразные запреты со стороны потребителей — компаний стран Евросоюза, Великобритании, США, Японии, — которые привели к росту цен на энергоносители, фрахт, тарифов на перевозку и т. д.
Сильнее всего задело Евросоюз, поскольку Россия — значимый игрок во всех сегментах европейского рынка энергоносителей. Доля России в европейском импорте энергетического угля — около 70% (данные Bruegel, консалтинговой компании из Брюсселя), газа — 45%, нефти — 34% (обе цифры — данные МЭА). Даже в поставках древесных пеллет (ими все чаще из-за роста цен на газ отапливают дома и используют их для ТЭЦ в европейских странах) есть доля России.
Ядерное топливо под санкции не попало. В начале марта из запрета на поставки энергоносителей, который 8 марта анонсировал, а затем ввел президент США Джо Байден, был исключен уран. Но затем в США и Евросоюзе на высоком политическом уровне прозвучали призывы к запрету поставок урана из России. «Сенатор-республиканец Джон Барассо от штата Вайоминг в марте внес законопроект о запрете на импорт российского урана, а на прошлой неделе аналогичный законопроект был выдвинут обеими партиями в Палате представителей», — сообщила 1 апреля New York Times. 7 апреля Европарламент принял резолюцию, призывающую ввести эмбарго на импорт любых энергоресурсов из России, в том числе ядерного топлива.
Создание ядерного топлива предполагает несколько крупных технологических этапов: добычу урана, его конверсию, обогащение и фабрикацию. Во всех этих сегментах у России значимые позиции.
«Отдачей от удара» стал мощнейший сбой поставок энергоносителей. Во всех случаях причиной перебоев были разнообразные запреты со стороны потребителей — компаний стран Евросоюза, Великобритании, США, Японии, — которые привели к росту цен на энергоносители, фрахт, тарифов на перевозку и т. д.
Сильнее всего задело Евросоюз, поскольку Россия — значимый игрок во всех сегментах европейского рынка энергоносителей. Доля России в европейском импорте энергетического угля — около 70% (данные Bruegel, консалтинговой компании из Брюсселя), газа — 45%, нефти — 34% (обе цифры — данные МЭА). Даже в поставках древесных пеллет (ими все чаще из-за роста цен на газ отапливают дома и используют их для ТЭЦ в европейских странах) есть доля России.
Ядерное топливо под санкции не попало. В начале марта из запрета на поставки энергоносителей, который 8 марта анонсировал, а затем ввел президент США Джо Байден, был исключен уран. Но затем в США и Евросоюзе на высоком политическом уровне прозвучали призывы к запрету поставок урана из России. «Сенатор-республиканец Джон Барассо от штата Вайоминг в марте внес законопроект о запрете на импорт российского урана, а на прошлой неделе аналогичный законопроект был выдвинут обеими партиями в Палате представителей», — сообщила 1 апреля New York Times. 7 апреля Европарламент принял резолюцию, призывающую ввести эмбарго на импорт любых энергоресурсов из России, в том числе ядерного топлива.
Создание ядерного топлива предполагает несколько крупных технологических этапов: добычу урана, его конверсию, обогащение и фабрикацию. Во всех этих сегментах у России значимые позиции.
Цитата
“
«Дебаты о политических рисках импорта энергоносителей из Советского Союза и в наше время — из России не утихают много лет. Резкий рост экспорта советской нефти в Европу в конце 1950‑х и начале 1960‑х годов породил сильную тревогу в Соединенных Штатах. Уолтер Леви, виднейший нефтяной аналитик того времени, предупреждал, что Советы «рассматривают нефть как инструмент национальной политики» и «откажутся поставлять ее, когда это будет служить их политическим целям»…
Вашингтон решительно противостоял, согласно его формулировке, «нефтяному наступлению Советов». Для европейцев это был прежде всего вопрос бизнеса… В начале 1980‑х годов, в первые годы работы администрации Р. Рейгана, разногласия между Соединенными Штатами и Европой вокруг экспорта энергоносителей из Советского Союза вспыхнули снова — на этот раз они касались не нефти, а природного газа… Администрация Р. Рейгана, значительно увеличившая оборонные расходы, не хотела, чтобы Советы зарабатывали деньги, которые смогут потратить также на укрепление оборонного потенциала. К тому же Вашингтон опасался, что зависимость от российского газа (особенно это касалось Германии) поможет Москве стимулировать разногласия в НАТО и использовать их в качестве мощного инструмента давления, если отношения между Востоком и Западом ухудшатся. Выражаясь словами президента Р. Рейгана, «нам нужно стоять на своем» и «просто давить на Советы, пока они не разорятся».
Вашингтон решительно противостоял, согласно его формулировке, «нефтяному наступлению Советов». Для европейцев это был прежде всего вопрос бизнеса… В начале 1980‑х годов, в первые годы работы администрации Р. Рейгана, разногласия между Соединенными Штатами и Европой вокруг экспорта энергоносителей из Советского Союза вспыхнули снова — на этот раз они касались не нефти, а природного газа… Администрация Р. Рейгана, значительно увеличившая оборонные расходы, не хотела, чтобы Советы зарабатывали деньги, которые смогут потратить также на укрепление оборонного потенциала. К тому же Вашингтон опасался, что зависимость от российского газа (особенно это касалось Германии) поможет Москве стимулировать разногласия в НАТО и использовать их в качестве мощного инструмента давления, если отношения между Востоком и Западом ухудшатся. Выражаясь словами президента Р. Рейгана, «нам нужно стоять на своем» и «просто давить на Советы, пока они не разорятся».
Уран
Доля России в общем объеме добычи урана, по данным за 2020 год (более поздних пока нет), сравнительно невелика — 6% (2846 тонн). Еще 9% (4276 тонн) приходится на Uranium One (входит в Росатом), владеющую лицензиями на добычу в Казахстане как совладелец совместных предприятий с крупнейшим мировым производителем — Казатомпромом. В общей сложности на предприятия Росатома приходится около 15% мировой добычи. Это, в общем, тоже немного. Но о безопасности поставок урана беспокоятся прежде всего США, где доля российского урана — около 20% потребности реакторов.
Попробуем предположить, где бы потребители из США могли купить уран, заменив российские поставки. Первый вариант — Канада, где базируется один из крупнейших мировых производителей урана Cameco. В феврале 2022 года компания объявила об изменениях в производстве: «Расконсервация рудников Макартур-Ривер и Ки-Лейк и доведение производства на них до 15 млн фунтов в год (на 100% базисе) к 2024 году, что на 40% ниже разрешенного годового объема добычи; а также сокращение производства на руднике Сигар-Лейк в 2024 году до 13,5 млн фунтов в год (на 100% базисе), что на 25% ниже разрешенного годового объема добычи».
В апреле 2022 года компания выпустила годовой отчет за 2021 год; в прогнозе отмечается, что она намерена произвести в 2022 году до 11 млн фунтов урана, приобрести от 11 до 13 млн фунтов, а продать — от 23 до 25 млн фунтов. Это значит, что доля собственного производства Cameco вырастет почти вдвое по сравнению с уровнем 2021 года (6,1 млн фунтов), но объем продаж практически не изменится. В 2021 году он составлял 24,3 млн фунтов. Кроме Cameco, в Канаде никто уран не добывает.
Австралия — также крупный производитель урана. По данным WNA, в 2020 году там действовали три крупных рудника: Олимпик Дэм, Фор Майл и Рейнджер. Однако в январе 2021 году Рейнджер прекратил производство. На Олимпик Дэм уран — попутный продукт, поэтому его существенное производство — прямая производная от общего объема производства на этом руднике, где основной металл — это медь. В сессии вопросов и ответов по итогам полугодия, закончившегося 31 декабря 2021 года, главный исполнительный директор компании ВНР Майк Генри заявил: «Любые планы по увеличению добычи [урана] на руднике Олимпик Дэм не будут реализованы, пока основной бизнес не начнет нормально функционировать… Задача на ближайшие годы заключается в том, чтобы превратить добычу меди в высокорентабельный бизнес для нас. Конечно же, высокие цены на уран помогли бы решению этой задачи, но пока на этом всё». Не очень похоже на заявление об увеличении производства. В 2020 году, по данным WNA, компания произвела 3611 тонн урана, в годовом отчете за 2020/2021 финансовый год (закончился 30 июня 2021 года) ВНР отчиталась о производстве 3267 тонн закиси-окиси. Это на 11% меньше, чем годом ранее (3678 тонн).
Третий производитель — рудник Фор Майл, принадлежащий американской General Atomics. Эта компания занимается проектами в области ядерных технологий и военными заказами. В открытом доступе о деятельности рудника свежей информации нет, кроме данных WNA о добыче за последние шесть лет. Резкое увеличение производства произошло вскоре после продажи в 2015 году: если в 2016 году оно составляло 1183 тонны закиси-окиси, то в 2020 году — уже 2130 тонн. Учитывая специфику материнской компании и недавние заявления альянса AUKUS по поводу поставок атомных подводных лодок и разработок гиперзвуковых ракет, рискнем предположить, что уран, добываемый на Фор Майл, вряд ли попадет на рынок гражданских атомных реакторов.
На руднике Ханимун производство после того, как Uranium One его законсервировал, а потом продал австралийской Boss Energy, так и не возобновилось. Более того, Boss Energy заявила в феврале этого года, что объединит усилия с канадской First Quantum Minerals и займется поиском драгоценных металлов.
Все эти факторы свидетельствуют о том, что Австралия вряд ли станет источником увеличения поставок урана.
Потенциально им мог бы стать казахстанский «Казатомпром» — крупнейший производитель урана в мире. Однако пока компания не сделала никаких заявлений об изменениях производственных планов в связи с событиями на Украине.
На фоне нагнетания истерики вокруг рисков с поставками урана резко выросли спотовые цены. По данным UxC на 4 апреля, они составляли $ 59,5 за фунт (год назад — $ 28,9). Рост цен обеспечили преимущественно трейдеры и представители финансовых структур. В марте выросли также цены на долгосрочные контракты, которые после подъема в сентябре на фоне общего инфляционного роста цен 2021 года стабилизировались и составили примерно $ 43 за фунт.
Доля России в общем объеме добычи урана, по данным за 2020 год (более поздних пока нет), сравнительно невелика — 6% (2846 тонн). Еще 9% (4276 тонн) приходится на Uranium One (входит в Росатом), владеющую лицензиями на добычу в Казахстане как совладелец совместных предприятий с крупнейшим мировым производителем — Казатомпромом. В общей сложности на предприятия Росатома приходится около 15% мировой добычи. Это, в общем, тоже немного. Но о безопасности поставок урана беспокоятся прежде всего США, где доля российского урана — около 20% потребности реакторов.
Попробуем предположить, где бы потребители из США могли купить уран, заменив российские поставки. Первый вариант — Канада, где базируется один из крупнейших мировых производителей урана Cameco. В феврале 2022 года компания объявила об изменениях в производстве: «Расконсервация рудников Макартур-Ривер и Ки-Лейк и доведение производства на них до 15 млн фунтов в год (на 100% базисе) к 2024 году, что на 40% ниже разрешенного годового объема добычи; а также сокращение производства на руднике Сигар-Лейк в 2024 году до 13,5 млн фунтов в год (на 100% базисе), что на 25% ниже разрешенного годового объема добычи».
В апреле 2022 года компания выпустила годовой отчет за 2021 год; в прогнозе отмечается, что она намерена произвести в 2022 году до 11 млн фунтов урана, приобрести от 11 до 13 млн фунтов, а продать — от 23 до 25 млн фунтов. Это значит, что доля собственного производства Cameco вырастет почти вдвое по сравнению с уровнем 2021 года (6,1 млн фунтов), но объем продаж практически не изменится. В 2021 году он составлял 24,3 млн фунтов. Кроме Cameco, в Канаде никто уран не добывает.
Австралия — также крупный производитель урана. По данным WNA, в 2020 году там действовали три крупных рудника: Олимпик Дэм, Фор Майл и Рейнджер. Однако в январе 2021 году Рейнджер прекратил производство. На Олимпик Дэм уран — попутный продукт, поэтому его существенное производство — прямая производная от общего объема производства на этом руднике, где основной металл — это медь. В сессии вопросов и ответов по итогам полугодия, закончившегося 31 декабря 2021 года, главный исполнительный директор компании ВНР Майк Генри заявил: «Любые планы по увеличению добычи [урана] на руднике Олимпик Дэм не будут реализованы, пока основной бизнес не начнет нормально функционировать… Задача на ближайшие годы заключается в том, чтобы превратить добычу меди в высокорентабельный бизнес для нас. Конечно же, высокие цены на уран помогли бы решению этой задачи, но пока на этом всё». Не очень похоже на заявление об увеличении производства. В 2020 году, по данным WNA, компания произвела 3611 тонн урана, в годовом отчете за 2020/2021 финансовый год (закончился 30 июня 2021 года) ВНР отчиталась о производстве 3267 тонн закиси-окиси. Это на 11% меньше, чем годом ранее (3678 тонн).
Третий производитель — рудник Фор Майл, принадлежащий американской General Atomics. Эта компания занимается проектами в области ядерных технологий и военными заказами. В открытом доступе о деятельности рудника свежей информации нет, кроме данных WNA о добыче за последние шесть лет. Резкое увеличение производства произошло вскоре после продажи в 2015 году: если в 2016 году оно составляло 1183 тонны закиси-окиси, то в 2020 году — уже 2130 тонн. Учитывая специфику материнской компании и недавние заявления альянса AUKUS по поводу поставок атомных подводных лодок и разработок гиперзвуковых ракет, рискнем предположить, что уран, добываемый на Фор Майл, вряд ли попадет на рынок гражданских атомных реакторов.
На руднике Ханимун производство после того, как Uranium One его законсервировал, а потом продал австралийской Boss Energy, так и не возобновилось. Более того, Boss Energy заявила в феврале этого года, что объединит усилия с канадской First Quantum Minerals и займется поиском драгоценных металлов.
Все эти факторы свидетельствуют о том, что Австралия вряд ли станет источником увеличения поставок урана.
Потенциально им мог бы стать казахстанский «Казатомпром» — крупнейший производитель урана в мире. Однако пока компания не сделала никаких заявлений об изменениях производственных планов в связи с событиями на Украине.
На фоне нагнетания истерики вокруг рисков с поставками урана резко выросли спотовые цены. По данным UxC на 4 апреля, они составляли $ 59,5 за фунт (год назад — $ 28,9). Рост цен обеспечили преимущественно трейдеры и представители финансовых структур. В марте выросли также цены на долгосрочные контракты, которые после подъема в сентябре на фоне общего инфляционного роста цен 2021 года стабилизировались и составили примерно $ 43 за фунт.
Конверсия
По данным WNA, в мире построены пять заводов по конверсии урана — перевода его из твердой закиси-окиси в газовый гексафторид.
По данным WNA, в мире построены пять заводов по конверсии урана — перевода его из твердой закиси-окиси в газовый гексафторид.
Таблица 1. Основные мировые мощности по конверсии урана (оценка на 2020 год)
Однако предприятие Orano еще не вышло на полную мощность — процесс завершится лишь в 2023 году. То же касается единственного в США предприятия ConverDyn (партнерство General Atomics и Honeywell). Из-за падения спроса на топливо и, как следствие, незагруженности производств после аварии на Фукусиме предприятие в ноябре 2017 года остановилось. Но в 2021 году производство на нем решили восстановить. Предполагается, что это случится также в начале 2023 года.
Практически на полную мощность работает только предприятие Росатома. Нетрудно оценить и его долю на мировом рынке — порядка 38%.
Даже беглый взгляд на таблицу дает внятное понимание того факта, что долю Росатома, даже за вычетом поставок на внутренний рынок, не заместить как минимум до конца 2023 года.
Практически на полную мощность работает только предприятие Росатома. Нетрудно оценить и его долю на мировом рынке — порядка 38%.
Даже беглый взгляд на таблицу дает внятное понимание того факта, что долю Росатома, даже за вычетом поставок на внутренний рынок, не заместить как минимум до конца 2023 года.
Обогащение
По данным WNA, сегодня в мире крупнейшими мощностями по обогащению обладают пять компаний (см. Табл. 2).
По данным WNA, сегодня в мире крупнейшими мощностями по обогащению обладают пять компаний (см. Табл. 2).
Таблица 2. Мировые мощности по обогащению урана (эксплуатируемые на 2018 год и планируемые к запуску, тыс. ЕРР/год)
Отметим, что из почти 16,5 тыс. ЕРР в год 4,7 тыс. — это мощности завода Urenco в США. На долю Росатома приходится 36% мирового рынка, и заменить эти мощности сегодня нечем. Китайские и французские предприятия обслуживают собственные потребности в топливе. Urenco информацию по объемам производства напрямую не раскрывает. В годовом отчете за 2021 год по этому поводу сказано лишь: «Обогащен уран в объеме, достаточном для производства 780 тыс. ГВт·ч электроэнергии на АЭС». Приблизительный перевод этой цифры в ЕРР на основе пропорции, предложенной WNA, позволяет предположить, что объем производства компании в 2021 году составил около 13 тыс. ЕРР, то есть около 70% от проектной мощности. Очевидно, что обогащать уран вместо России просто не на чем.
Но что, если построить новый завод? «Мы успешно завершили значительное число проектов с целью модернизации и оптимизации заводов по обогащению урана. При этом мы продолжаем работу над текущими проектами и ожидаем поступления новых заказов от клиентов», — ответили на вопрос портала Energy Intelligence в СП Orano и Urenco по производству центрифуг ЕТС. Из чего автор заметки, Фил Чаффи, сделал закономерный вывод: «Модернизация и оптимизация определенно не означают установку новых центрифуг; и даже если Orano и Urenco завтра разместят заказы на новые центрифуги, ETC понадобится время для увеличения производства и удовлетворения спроса».
Сегмент фабрикации более диверсифицирован, крупнейшие потребители ядерного топлива, в том числе США и Евросоюз, обеспечивают свои потребности самостоятельно.
Но что, если построить новый завод? «Мы успешно завершили значительное число проектов с целью модернизации и оптимизации заводов по обогащению урана. При этом мы продолжаем работу над текущими проектами и ожидаем поступления новых заказов от клиентов», — ответили на вопрос портала Energy Intelligence в СП Orano и Urenco по производству центрифуг ЕТС. Из чего автор заметки, Фил Чаффи, сделал закономерный вывод: «Модернизация и оптимизация определенно не означают установку новых центрифуг; и даже если Orano и Urenco завтра разместят заказы на новые центрифуги, ETC понадобится время для увеличения производства и удовлетворения спроса».
Сегмент фабрикации более диверсифицирован, крупнейшие потребители ядерного топлива, в том числе США и Евросоюз, обеспечивают свои потребности самостоятельно.
Некоторые выводы
В ближайшие годы Россия останется незаменимым поставщиком в ключевых сегментах рынка ядерного топлива. Это признают опрошенные различными СМИ и консалтинговыми компаниями эксперты и участники рынка. «На западных рынках не хватает мощностей, чтобы заменить Россию», — заявил во время беседы с представителем Scotiabank старший вице-президент и финансовый директор Cameco Грант Айзек.
Строго говоря, причина, по которой положение дел сложно изменить, одна — длительное недоинвестирование из-за кризиса в атомной отрасли. А если заглянуть еще поглубже — то страх инвесторов ассоциироваться с ней. Подобное наблюдалось и в нефтяном сегменте. «Инвесторам нужна уверенность. Вчера им говорили, что нефть и газ не нужны, а сегодня говорят: „Придите и спасите нас!“ Нужны долгосрочные контракты, спотового рынка недостаточно», — заявил в конце марта 2022 года на Международном энергетическом форуме в Дубае министр энергетики и инфраструктуры Сухейль аль-Мазруи.
Сегмент ядерного топлива в cегодняшней его версии — это, пусть и с оговорками, рынок, к которому применимо главное условие рыночных отношений: инвестиции в производство должны приносить прибыль. У участников рынка (причем, как показывают новости и их отсутствие, и у поставщиков, и у потребителей) нет уверенности, что они оправдаются, потому что поставки топлива от Росатома — это выгодно. Иногда критически выгодно для рентабельности атомных станций.
Резкая смена российского поставщика потребует людей, времени и денег от другого поставщика, а значит — денег от заказчика. И можно только гадать, во сколько раз заказчику придется переплатить за три этих ресурса на каждом из трех ключевых этапов (добыча, конверсия и обогащение), чтобы получить уран и изготовить из него ядерное топливо должного качества, которое к тому же должны одобрить все регуляторы с соблюдением всех требований безопасности и юридической допустимости. Цена на конечный продукт может стать заоблачной для потребителей — энергокомпаний, владельцев атомных станций. «На тендере компания представила предложение на € 150 млн выше (оценочная стоимость контракта составляла € 700 млн. — Прим. ред.). Кроме того, она требовала, чтобы мы оплачивали всю разработку топлива. Сумма была чудовищной, поэтому мы остановились на россиянах. И топливо у них действительно хорошее», — заявил в интервью порталу Dennik. sk гендиректор крупнейшей словацкой энергокомпании Slovenské elektrárne Бранислав Стрычек. По его словам, возможный переход на топливо Westinghouse будет означать потери нескольких процентов производительности и «десятков и даже сотен миллионов евро. Мы должны понимать, что диверсификация обойдется недешево».
Как это происходит, можно посмотреть на примере газового рынка и электростанций на газе. На фоне этого рынка сегмент ядерного топлива пока выглядит стабильной гаванью, где цены поднялись, но не так радикально, как на газ.
С учетом экономических факторов встает вопрос: для чего затевается лихорадочный поиск новых поставщиков? Ради энергетической безопасности и сохранения надежности поставок? Это прекрасный довод! Чтобы подтвердить или опровергнуть его состоятельность, обратимся к истории — потому что заявления могут быть какими угодно, но история уже состоялась и может формировать статистику.
Были ли серьезные нарушения в поставках со стороны России или Советского Союза? Нет, история не помнит скандалов на эту тему. Напротив, она знает выполненное в полном объеме 20‑летнее соглашение ВОУ-НОУ, которое было заключено в 1993 году, в самый критический период новейшей российской истории — после распада Советского Союза. Более того, даже в тяжелейших условиях нарушений в логистике, возникших после введения санкций в феврале 2022 года, Росатом продолжает поставки свежего топлива. В марте новую партию от госкорпорации получила Словакия — его хватит на два года. В апреле — Венгрия. Чехия с конца апреля получила три партии: «Российский самолет с грузом ядерного топлива получил специальное разрешение на полет в воздушном пространстве ЕС, закрытом для самолетов Российской Федерации после 24 февраля. Это был третий и последний рейс с данным грузом. АЭС «Темелин» теперь располагает топливом более чем на два года, АЭС «Дукованы" — на три года», — сообщил представитель энергетической компании ČEZ Ладислав Кржиж.
Американский историк нефтегазовой отрасли Дэниел Ергин в книге «Новая карта мира. Энергетические ресурсы, меняющийся климат и столкновение наций» признаёт, что после Второй мировой войны США неоднократно выступали против поставок энергоносителей, опасаясь политического сближения России и Европы.
Удивительно, насколько нынешнее развитие событий похоже на то, что случилось 40 и 60 лет назад. Но практика в очередной раз показывает: поставки энергоносителей из России, несмотря на давление, не прерываются и остаются надежными.
В ближайшие годы Россия останется незаменимым поставщиком в ключевых сегментах рынка ядерного топлива. Это признают опрошенные различными СМИ и консалтинговыми компаниями эксперты и участники рынка. «На западных рынках не хватает мощностей, чтобы заменить Россию», — заявил во время беседы с представителем Scotiabank старший вице-президент и финансовый директор Cameco Грант Айзек.
Строго говоря, причина, по которой положение дел сложно изменить, одна — длительное недоинвестирование из-за кризиса в атомной отрасли. А если заглянуть еще поглубже — то страх инвесторов ассоциироваться с ней. Подобное наблюдалось и в нефтяном сегменте. «Инвесторам нужна уверенность. Вчера им говорили, что нефть и газ не нужны, а сегодня говорят: „Придите и спасите нас!“ Нужны долгосрочные контракты, спотового рынка недостаточно», — заявил в конце марта 2022 года на Международном энергетическом форуме в Дубае министр энергетики и инфраструктуры Сухейль аль-Мазруи.
Сегмент ядерного топлива в cегодняшней его версии — это, пусть и с оговорками, рынок, к которому применимо главное условие рыночных отношений: инвестиции в производство должны приносить прибыль. У участников рынка (причем, как показывают новости и их отсутствие, и у поставщиков, и у потребителей) нет уверенности, что они оправдаются, потому что поставки топлива от Росатома — это выгодно. Иногда критически выгодно для рентабельности атомных станций.
Резкая смена российского поставщика потребует людей, времени и денег от другого поставщика, а значит — денег от заказчика. И можно только гадать, во сколько раз заказчику придется переплатить за три этих ресурса на каждом из трех ключевых этапов (добыча, конверсия и обогащение), чтобы получить уран и изготовить из него ядерное топливо должного качества, которое к тому же должны одобрить все регуляторы с соблюдением всех требований безопасности и юридической допустимости. Цена на конечный продукт может стать заоблачной для потребителей — энергокомпаний, владельцев атомных станций. «На тендере компания представила предложение на € 150 млн выше (оценочная стоимость контракта составляла € 700 млн. — Прим. ред.). Кроме того, она требовала, чтобы мы оплачивали всю разработку топлива. Сумма была чудовищной, поэтому мы остановились на россиянах. И топливо у них действительно хорошее», — заявил в интервью порталу Dennik. sk гендиректор крупнейшей словацкой энергокомпании Slovenské elektrárne Бранислав Стрычек. По его словам, возможный переход на топливо Westinghouse будет означать потери нескольких процентов производительности и «десятков и даже сотен миллионов евро. Мы должны понимать, что диверсификация обойдется недешево».
Как это происходит, можно посмотреть на примере газового рынка и электростанций на газе. На фоне этого рынка сегмент ядерного топлива пока выглядит стабильной гаванью, где цены поднялись, но не так радикально, как на газ.
С учетом экономических факторов встает вопрос: для чего затевается лихорадочный поиск новых поставщиков? Ради энергетической безопасности и сохранения надежности поставок? Это прекрасный довод! Чтобы подтвердить или опровергнуть его состоятельность, обратимся к истории — потому что заявления могут быть какими угодно, но история уже состоялась и может формировать статистику.
Были ли серьезные нарушения в поставках со стороны России или Советского Союза? Нет, история не помнит скандалов на эту тему. Напротив, она знает выполненное в полном объеме 20‑летнее соглашение ВОУ-НОУ, которое было заключено в 1993 году, в самый критический период новейшей российской истории — после распада Советского Союза. Более того, даже в тяжелейших условиях нарушений в логистике, возникших после введения санкций в феврале 2022 года, Росатом продолжает поставки свежего топлива. В марте новую партию от госкорпорации получила Словакия — его хватит на два года. В апреле — Венгрия. Чехия с конца апреля получила три партии: «Российский самолет с грузом ядерного топлива получил специальное разрешение на полет в воздушном пространстве ЕС, закрытом для самолетов Российской Федерации после 24 февраля. Это был третий и последний рейс с данным грузом. АЭС «Темелин» теперь располагает топливом более чем на два года, АЭС «Дукованы" — на три года», — сообщил представитель энергетической компании ČEZ Ладислав Кржиж.
Американский историк нефтегазовой отрасли Дэниел Ергин в книге «Новая карта мира. Энергетические ресурсы, меняющийся климат и столкновение наций» признаёт, что после Второй мировой войны США неоднократно выступали против поставок энергоносителей, опасаясь политического сближения России и Европы.
Удивительно, насколько нынешнее развитие событий похоже на то, что случилось 40 и 60 лет назад. Но практика в очередной раз показывает: поставки энергоносителей из России, несмотря на давление, не прерываются и остаются надежными.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ #3_2022