Назад в сырьевое будущее
В МИРЕ / #4_2019
Текст: Ирина ДОРОХОВА / Фото: Kazatomprom.kz
«Казатомпром» смог извлечь максимум из природного преимущества Казахстана — крупнейших в мире запасов, пригодных для самой низкозатратной и экологичной отработки. Сегодня Казахстан стал главным производителем желтого кека в мире (более 21 тыс. тонн по итогам 2018 года) с долей 41% от общемирового объема производства — и вышел на IPO.
История НАК «Казатомпром» началась 14 июля 1997 года, когда Нурсултан Назарбаев подписал указ о создании компании.
Справка
В соответствии с постановлением правительства Республики Казахстан от 22 ноября 1996 года, в уставный капитал создаваемой компании НАК «Казатомпром» были переданы активы Рудоуправления № 6, Степного рудоуправления и Центрального рудоуправления, а также госпакеты в АО «Волковгеология», АО «Металлургический завод» и АО «НАК КАТЭП».
В том же постановлении министерству геологии и охраны недр Республики Казахстан было поручено «в установленном порядке оформить акционерному обществу „Казатомпром“ соответствующие лицензии на право проведения операций по недропользованию на месторождениях Уванас, Канжуган, Южный и Северный Карамурун, Ирколь, Моинкум, Харасан, Буденновское, а также участках Акдала и Восточный месторождения Мынкудук».
В том же постановлении министерству геологии и охраны недр Республики Казахстан было поручено «в установленном порядке оформить акционерному обществу „Казатомпром“ соответствующие лицензии на право проведения операций по недропользованию на месторождениях Уванас, Канжуган, Южный и Северный Карамурун, Ирколь, Моинкум, Харасан, Буденновское, а также участках Акдала и Восточный месторождения Мынкудук».
Собирание после распада
До создания «Казатомпрома» функции национального оператора в сфере ядерной энергетики выполняло АО «НАК КАТЭП» (далее — КАТЭП), президентом которого был Виктор Язиков. КАТЭП, в свою очередь, был преобразован из Казахской государственной корпорации предприятий атомной энергетики и промышленности и стал ее правопреемником.
Задачей КАТЭПа стало объединение активов, имевших отношение к добыче урана, после распада СССР и организующих структур. КАТЭП обладал правами государственного экспортера производимой урановой, редкоземельной и редкометалльной продукции, контролировал ее добычу, производство и реализацию, участвовал в лицензировании экспортных поставок и распределял квоты по поставкам между предприятиями-производителями. При В. Язикове были созданы первые СП с зарубежными партнерами: «Инкай» с канадской Cameco и «Катко» с французской Cogema. Он же в 1992 году добился подписания «Соглашения о приостановке антидемпингового расследования по урану из Казахстана». Благодаря этому соглашению, Казахстан смог экспортировать уран без ввозной пошлины в 116%.
Коллеги характеризовали В. Язикова как выдающегося руководителя, но скорее производственного профиля.
До создания «Казатомпрома» функции национального оператора в сфере ядерной энергетики выполняло АО «НАК КАТЭП» (далее — КАТЭП), президентом которого был Виктор Язиков. КАТЭП, в свою очередь, был преобразован из Казахской государственной корпорации предприятий атомной энергетики и промышленности и стал ее правопреемником.
Задачей КАТЭПа стало объединение активов, имевших отношение к добыче урана, после распада СССР и организующих структур. КАТЭП обладал правами государственного экспортера производимой урановой, редкоземельной и редкометалльной продукции, контролировал ее добычу, производство и реализацию, участвовал в лицензировании экспортных поставок и распределял квоты по поставкам между предприятиями-производителями. При В. Язикове были созданы первые СП с зарубежными партнерами: «Инкай» с канадской Cameco и «Катко» с французской Cogema. Он же в 1992 году добился подписания «Соглашения о приостановке антидемпингового расследования по урану из Казахстана». Благодаря этому соглашению, Казахстан смог экспортировать уран без ввозной пошлины в 116%.
Коллеги характеризовали В. Язикова как выдающегося руководителя, но скорее производственного профиля.
Стратегия на век
Однако настоящий расцвет «Казатомпрома» и его масштабная трансформация связаны скорее с именем Мухтара Джакишева.
«Мухтар именно управленец. Это был гениальный менеджер. Именно с его приходом связан бурный рост производства, были решены кадровые вопросы (в отрасль пришла молодежь), пришли зарубежные инвесторы», — говорит один из топ-менеджеров компании.
М. Джакишев не был первым руководителем «Казатомпрома». Изначально на эту должность был назначен президент Усть-Каменогорского титано-магниевого комбината Багдат Шаяхметов, который в течение первых двух лет работы совмещал обе должности. При нем был оформлен контракт на недропользование на Инкай-Мынкудукском рудном поле (СП «Инкай»), а также было согласовано привлечение «к освоению месторождения Моинкум иностранных партнеров по совместному предприятию „Катко“ и на условиях, оговоренных в учредительных документах указанного совместного предприятия» (цитата из постановления правительства от 10 февраля 1997 года «О дополнительных мерах по углублению реформ и дальнейшему развитию урановой промышленности и атомной энергетики Республики Казахстан»).
Именно М. Джакишев провернул тот гигантский объем работы, который позволил компании буквально за три года (с 1997 по 2000-й) подняться с 13-го на шестое место по объему производства, а в 2010 году стать крупнейшим производителем урана в мире (данные Red Book). Для этого он в 2004 году анонсировал программу «15 000 тонн урана к 2010 году». Она, в частности, подразумевала модернизацию и расширение добычи и производства уранового топлива, строительство и ввод в строй новых рудников, организацию финансирования и собственно достижения планки производства в 15 тыс. тонн в год. Объем средств, необходимый для финансирования программы, был обозначен: $ 700 млн (в 2005 году сумма была скорректирована до $ 660 млн). Из них 170 млн — собственные средства компании, 220 млн — предоплата за уран, 210 млн — банковские кредиты, 100 млн — еврооблигации (данные Евразийского банка развития).
В 2000 году компания перезапустила танталовое и бериллиевое производства (к 2006 году доля компании на мировом рынке бериллиевой продукции составляла 29% против 2% в 1999 году, танталовой продукции — 8% против 0,4% в 1999 году — данные Евразийского банка развития). В 2002 году президент «Казатомпрома» договорился об экспорте урана в США, Европу, Китай и Южную Корею и тогда же учредил Институт высоких технологий для научного сопровождения проектов компании. В 2003 году «Казатомпром» купил имущество Мангистауского атомного энергокомбината, создав «МАЭК-Казатомпром».
В течение нулевых годов компания учредила несколько СП по добыче урана с различными партнерами мирового уровня, в том числе китайскими CGNPC и CNNC, российским «Атомредметзолотом», консорциумом Energy Asia Limited, куда входили японские Marubeni, Tepco, Toshiba, Chubu, Tohoku и Kyushu. Сделка с канадской «пустышкой» UrAsia Френка Джустры была политической.
Договариваться о сделке вместе с господином Джустрой прилетел президент США Билл Клинтон. Ф. Джустра получил деньги при покупке UrAsia канадской Uranium One за $ 3,1 млрд. Билл Клинтон получил от Ф. Джустры в виде по- жертвования в благотворительный фонд $ 31,3 млн. Продавцы полу- чили от Ф. Джустры $ 450 млн.
Рост производства урана был лишь первым этапом в стратегии, рассчитанной на полвека, а в перспективе — на век вперед. Цель — получить существенную долю на глобальном энергорынке. Стратегия компании была обоснована долгосрочными трендами в атомной энергетике, в частности, потенциальным сокращением использования природного урана в новых реакторах. Кроме того, «Казатомпром» опирался на прогноз наращивания производства относительно дешевого водорода на ядерных реакторах. Предполагалось, что водород будет постепенно вытеснять бензин, а атомная энергетика с энергорынка придет на рынок топлива. Президент «Казатомпрома» был уверен, что начиная с 2100 года появится новый источник энергии — термояд.
Исходя из перечисленных факторов и строилась стратегия компании. Первая задача — из сырьевого поставщика стать одним из производителей топлива для атомных станций. Вторая, более долгосрочная и более важная, — стать поставщиком топлива для реакторов нового типа, прежде всего высокотемпературных.
Доступ к технологиям «Казатомпром» рассчитывал получить в обмен на доступ к добыче урана. В итоге партнерство с Росатомом сложилось именно в такой парадигме. Госкорпорация владеет долями в ряде добычных проектов на территории Казахстана, а «Казатомпром» — совладелец Центра по обогащению урана, созданного на базе Ангарского электролизного химического комбината (АЭХК).
Соглашение с канадской Cameco предусматривало участие «Казатомпрома» в конверсионном переделе. Соглашение с Areva — создание завода по производству топливных сборок. Кроме того, «Казатомпром» приобрел у японской Toshiba 10% акций американского производителя реакторов и ядерного топлива Westinghouse. Владение пакетом акций американской компании должно было способствовать освоению технологий изготовления топлива для реакторов нового поколения. Наконец, предполагалось, что в Казахстане будет построена АЭС, возможно, даже несколько.
Однако в мае 2009 года М. Джакишев был арестован, а в марте 2010 года приговорен к 14 годам заключения за «совершение хищения путем растраты имущества национальной компании, совершенное неоднократно организованной группой, с причинением государству ущерба в крупном размере». Через два года суд приговорил его к 10 годам лишения свободы за присвоение чужого имущества, мошенничество, подделку документов и злоупотребление должностными полномочиями. Этот срок был поглощен предыдущим.
Официальное обвинение базируется на следующих фактах. М. Джакишев продал ряд компаний, владевших правами недропользования на одни из самых низкозатратных и крупных месторождений в Казахстане. По данным казахстанских СМИ, ущерб, нанесенный М. Джакишевым, был оценен в 99,6 млрд тенге.
24 июля 2019 года суд N2 Семея Восточно-Казахстанской области второй раз (первый — в январе нынешнего года) отказал М. Джакишеву в условно-досрочном освобождении.
Однако настоящий расцвет «Казатомпрома» и его масштабная трансформация связаны скорее с именем Мухтара Джакишева.
«Мухтар именно управленец. Это был гениальный менеджер. Именно с его приходом связан бурный рост производства, были решены кадровые вопросы (в отрасль пришла молодежь), пришли зарубежные инвесторы», — говорит один из топ-менеджеров компании.
М. Джакишев не был первым руководителем «Казатомпрома». Изначально на эту должность был назначен президент Усть-Каменогорского титано-магниевого комбината Багдат Шаяхметов, который в течение первых двух лет работы совмещал обе должности. При нем был оформлен контракт на недропользование на Инкай-Мынкудукском рудном поле (СП «Инкай»), а также было согласовано привлечение «к освоению месторождения Моинкум иностранных партнеров по совместному предприятию „Катко“ и на условиях, оговоренных в учредительных документах указанного совместного предприятия» (цитата из постановления правительства от 10 февраля 1997 года «О дополнительных мерах по углублению реформ и дальнейшему развитию урановой промышленности и атомной энергетики Республики Казахстан»).
Именно М. Джакишев провернул тот гигантский объем работы, который позволил компании буквально за три года (с 1997 по 2000-й) подняться с 13-го на шестое место по объему производства, а в 2010 году стать крупнейшим производителем урана в мире (данные Red Book). Для этого он в 2004 году анонсировал программу «15 000 тонн урана к 2010 году». Она, в частности, подразумевала модернизацию и расширение добычи и производства уранового топлива, строительство и ввод в строй новых рудников, организацию финансирования и собственно достижения планки производства в 15 тыс. тонн в год. Объем средств, необходимый для финансирования программы, был обозначен: $ 700 млн (в 2005 году сумма была скорректирована до $ 660 млн). Из них 170 млн — собственные средства компании, 220 млн — предоплата за уран, 210 млн — банковские кредиты, 100 млн — еврооблигации (данные Евразийского банка развития).
В 2000 году компания перезапустила танталовое и бериллиевое производства (к 2006 году доля компании на мировом рынке бериллиевой продукции составляла 29% против 2% в 1999 году, танталовой продукции — 8% против 0,4% в 1999 году — данные Евразийского банка развития). В 2002 году президент «Казатомпрома» договорился об экспорте урана в США, Европу, Китай и Южную Корею и тогда же учредил Институт высоких технологий для научного сопровождения проектов компании. В 2003 году «Казатомпром» купил имущество Мангистауского атомного энергокомбината, создав «МАЭК-Казатомпром».
В течение нулевых годов компания учредила несколько СП по добыче урана с различными партнерами мирового уровня, в том числе китайскими CGNPC и CNNC, российским «Атомредметзолотом», консорциумом Energy Asia Limited, куда входили японские Marubeni, Tepco, Toshiba, Chubu, Tohoku и Kyushu. Сделка с канадской «пустышкой» UrAsia Френка Джустры была политической.
Договариваться о сделке вместе с господином Джустрой прилетел президент США Билл Клинтон. Ф. Джустра получил деньги при покупке UrAsia канадской Uranium One за $ 3,1 млрд. Билл Клинтон получил от Ф. Джустры в виде по- жертвования в благотворительный фонд $ 31,3 млн. Продавцы полу- чили от Ф. Джустры $ 450 млн.
Рост производства урана был лишь первым этапом в стратегии, рассчитанной на полвека, а в перспективе — на век вперед. Цель — получить существенную долю на глобальном энергорынке. Стратегия компании была обоснована долгосрочными трендами в атомной энергетике, в частности, потенциальным сокращением использования природного урана в новых реакторах. Кроме того, «Казатомпром» опирался на прогноз наращивания производства относительно дешевого водорода на ядерных реакторах. Предполагалось, что водород будет постепенно вытеснять бензин, а атомная энергетика с энергорынка придет на рынок топлива. Президент «Казатомпрома» был уверен, что начиная с 2100 года появится новый источник энергии — термояд.
Исходя из перечисленных факторов и строилась стратегия компании. Первая задача — из сырьевого поставщика стать одним из производителей топлива для атомных станций. Вторая, более долгосрочная и более важная, — стать поставщиком топлива для реакторов нового типа, прежде всего высокотемпературных.
Доступ к технологиям «Казатомпром» рассчитывал получить в обмен на доступ к добыче урана. В итоге партнерство с Росатомом сложилось именно в такой парадигме. Госкорпорация владеет долями в ряде добычных проектов на территории Казахстана, а «Казатомпром» — совладелец Центра по обогащению урана, созданного на базе Ангарского электролизного химического комбината (АЭХК).
Соглашение с канадской Cameco предусматривало участие «Казатомпрома» в конверсионном переделе. Соглашение с Areva — создание завода по производству топливных сборок. Кроме того, «Казатомпром» приобрел у японской Toshiba 10% акций американского производителя реакторов и ядерного топлива Westinghouse. Владение пакетом акций американской компании должно было способствовать освоению технологий изготовления топлива для реакторов нового поколения. Наконец, предполагалось, что в Казахстане будет построена АЭС, возможно, даже несколько.
Однако в мае 2009 года М. Джакишев был арестован, а в марте 2010 года приговорен к 14 годам заключения за «совершение хищения путем растраты имущества национальной компании, совершенное неоднократно организованной группой, с причинением государству ущерба в крупном размере». Через два года суд приговорил его к 10 годам лишения свободы за присвоение чужого имущества, мошенничество, подделку документов и злоупотребление должностными полномочиями. Этот срок был поглощен предыдущим.
Официальное обвинение базируется на следующих фактах. М. Джакишев продал ряд компаний, владевших правами недропользования на одни из самых низкозатратных и крупных месторождений в Казахстане. По данным казахстанских СМИ, ущерб, нанесенный М. Джакишевым, был оценен в 99,6 млрд тенге.
24 июля 2019 года суд N2 Семея Восточно-Казахстанской области второй раз (первый — в январе нынешнего года) отказал М. Джакишеву в условно-досрочном освобождении.
Рыночный контекст
Деятельность М. Джакишева на посту главы «Казатомпрома» совпала с ярким глобальным трендом на развитие атомной энергетики в мире, получившим название ядерного ренессанса, а также с открытием биржевого спотового рынка урана (2003 год). Ожидания бурного роста отрасли и многочисленные заявления о скором дефиците природного урана подогрели рынок и цены на желтый кек. Если в 1980—2000 годах цены были сравнительно стабильны (около $ 20 за фунт), то с 2003 года они стали резко расти, достигнув пика — $ 138 за фунт — в 2007 году. Но финансовый кризис в США, переросший в мировой, обвалил цены втрое: в 2009 году они уже колебались в диапазоне $ 40−56 за фунт.
Спотовые цены на уран менялись вместе с рынком промышленных металлов и с общими представлениями об экономической ситуации в мире. После кризиса 2007−2008 годов правительства многих стран приняли меры для спасения своих экономик (прежде всего банковской сферы). Цены на промышленные металлы (в том числе на уран) в 2011—2012 годах пошли вверх. По данным на 1 января 2011 года, котировки вышли на уровень почти $ 73 за фунт.
А в марте 2011 года произошла авария на АЭС «Фукусима-1». Отношение к атомным станциям в развитых экономиках Европы ухудшилось. Германия, Швейцария и Бельгия заявили о досрочном выводе из эксплуатации своих атомных реакторов. Япония остановила все свои реакторы — как минимум, для перепроверки уровня их безопасности. Резкий рост количества вводимых блоков и новых строек в Китае не мог в полной мере компенсировать негативный тренд.
Так что после аварии на Фукусиме цены на уран упали до уровня чуть выше $ 50 за фунт. Надо отметить, что и общие настроения в горнодобывающей отрасли на тот момент были не самыми радужными. В 2012 году, после объявления годовых финансовых итогов крупнейших горнодобывающих компаний, цены на промышленные (впрочем, и на драгоценные тоже) металлы рухнули. И потянули за собой уран: начиная с июня 2012 года спотовые котировки ни разу не достигли отметки в $ 40 за фунт.
Кроме того, после Фукусимы возникли технические и финансовые сложности на французском проекте АЭС «Фламманвиль» и на финском (создаваемом французской Areva) АЭС «Олкилуото». На этих проектах произошел перерасход средств, обнаружились технические недочеты, а также их сокрытие, отодвинулись сроки завершения строительства. Areva стала накапливать долги, связанные как с «Олкилуото», так и с невозможностью запустить рудник «Имурарен» в Нигере (купленный в 2007 году за $ 2,5 млрд).
Совокупность всех этих факторов привела к снижению интереса к атомной энергетике. О ядерном ренессансе все забыли. Даже сохранение доли атомной энергетики в общем объеме генерирующих мощностей оказалось под вопросом.
Деятельность М. Джакишева на посту главы «Казатомпрома» совпала с ярким глобальным трендом на развитие атомной энергетики в мире, получившим название ядерного ренессанса, а также с открытием биржевого спотового рынка урана (2003 год). Ожидания бурного роста отрасли и многочисленные заявления о скором дефиците природного урана подогрели рынок и цены на желтый кек. Если в 1980—2000 годах цены были сравнительно стабильны (около $ 20 за фунт), то с 2003 года они стали резко расти, достигнув пика — $ 138 за фунт — в 2007 году. Но финансовый кризис в США, переросший в мировой, обвалил цены втрое: в 2009 году они уже колебались в диапазоне $ 40−56 за фунт.
Спотовые цены на уран менялись вместе с рынком промышленных металлов и с общими представлениями об экономической ситуации в мире. После кризиса 2007−2008 годов правительства многих стран приняли меры для спасения своих экономик (прежде всего банковской сферы). Цены на промышленные металлы (в том числе на уран) в 2011—2012 годах пошли вверх. По данным на 1 января 2011 года, котировки вышли на уровень почти $ 73 за фунт.
А в марте 2011 года произошла авария на АЭС «Фукусима-1». Отношение к атомным станциям в развитых экономиках Европы ухудшилось. Германия, Швейцария и Бельгия заявили о досрочном выводе из эксплуатации своих атомных реакторов. Япония остановила все свои реакторы — как минимум, для перепроверки уровня их безопасности. Резкий рост количества вводимых блоков и новых строек в Китае не мог в полной мере компенсировать негативный тренд.
Так что после аварии на Фукусиме цены на уран упали до уровня чуть выше $ 50 за фунт. Надо отметить, что и общие настроения в горнодобывающей отрасли на тот момент были не самыми радужными. В 2012 году, после объявления годовых финансовых итогов крупнейших горнодобывающих компаний, цены на промышленные (впрочем, и на драгоценные тоже) металлы рухнули. И потянули за собой уран: начиная с июня 2012 года спотовые котировки ни разу не достигли отметки в $ 40 за фунт.
Кроме того, после Фукусимы возникли технические и финансовые сложности на французском проекте АЭС «Фламманвиль» и на финском (создаваемом французской Areva) АЭС «Олкилуото». На этих проектах произошел перерасход средств, обнаружились технические недочеты, а также их сокрытие, отодвинулись сроки завершения строительства. Areva стала накапливать долги, связанные как с «Олкилуото», так и с невозможностью запустить рудник «Имурарен» в Нигере (купленный в 2007 году за $ 2,5 млрд).
Совокупность всех этих факторов привела к снижению интереса к атомной энергетике. О ядерном ренессансе все забыли. Даже сохранение доли атомной энергетики в общем объеме генерирующих мощностей оказалось под вопросом.
Диверсификация по Школьнику
В этот момент председателем правления «Казатомпрома» стал Владимир Школьник. Ранее он занимал должность министра индустрии и торговли Республики Казахстан. «Член правительства, академик, самый компетентный на тот момент, видимо. Он же „средмашевский человек“ с опытом работы в правительстве, со связями, которые нужны были в то время. Способный завершить то, что было начато. Стояла задача сохранить коллектив, тенденцию развития. Создание компании полного цикла с повестки никто не убирал», — объяснил логику назначения В. Школьника источник в «Казатомпроме».
В. Школьник довел до конца сделку по вхождению Казахстана в обогатительный передел. В ноябре 2012 года В. Школьник и президент ТВЭЛ Юрий Оленин подписали документы о создании Центра по обогащению урана (ЦОУ), а в 2013 году Казахстан уже продал на рынке первые 300 тыс. единиц работы разделения (ЕРР). В целом соглашение предусматривало право Uranium One добывать 6 тыс. тонн урана в год и право «Казатомпрома» владеть 5 млн ЕРР и распоряжаться 3 млн ЕРР. Дивидендов в виде денег «Казатомпром» не получал.
Новый глава компании начал переговоры с МАГАТЭ о размещении в Казахстане банка ядерного топлива. Этот проект был направлен на укрепление режима нераспространения и призван обеспечить любой стране доступ к ядерному топливу для нужд атомной энергетики. Проект финансируется за счет добровольных взносов ряда стран и организаций. Банк топлива — это, по сути, хранилище на базе Ульбинского металлургического завода, где можно разместить до 90 тонн гексафторида урана с обогащением до 4,9%. Также при В. Школьнике был запущен сернокислотный завод мощностью 500 тыс. тонн в год.
Началась диверсификация в другие направления: по поручению президента компания включилась в переработку редкоземельных металлов и производство солнечных панелей. В рамках первого направления было создано СП SARECO с японской Sumitomo. В рамках второго — ТОО Astana Solar, ТОО Kazakhstan Solar Silicon и ТОО МК KazSilicon.
Однако все задуманное осуществить не удалось. Предприятия по производству РЗМ и солнечных панелей были построены и начали работу, но на рынке не задержались. Дело в том, что «Казатомпром» ориентировался на уже существующие технологии производства панелей из кварца, а их быстро сместили с рынка пленочные и красочные технологии, которые активно развивал Китай. К тому же качество пластин из кварца оказалось ниже заявленного и необходимого. В итоге Astana Solar собирала панели из покупных китайских панелей, а не из продукции KazSilicon. Кроме того, правительство не выделило компании квоту (150 МВт) на обязательную покупку солнечной энергии, произведенной на панелях «Казатомпрома».
SARECO высоких результатов тоже добиться не смогла. Качество произведенной продукции не устроило Sumitomo. С Иртышским химико-металлургическим заводом (на его базе могло быть налажено разделение коллективного концентрата на индивидуальные соединения) и ТОО «Тиолайн» (заводом по производству оксихлорида циркония) договориться не удалось. Удалось лишь доказать возможность извлекать РЗМ из отходов уранового производства на уровне НИР. Но конфликт между Японией и Китаем, спровоцировавший интерес Японии к РЗМ некитайского происхождения, постепенно угас, и потребность в казахстанских РЗМ сошла на нет. В 2015 году производство резко сократилось — предприятие практически свернуло работу.
Также стало понятно, что серьезного производства топливных таблеток на УМЗ не будет. Россия еще в 2000 году построила собственные мощности по производству таблеток на Новосибирском заводе химконцентратов, в 2005 году производство вышло на проектную мощность. Проект создания топливных сборок с Areva не развивался. Таблетки УМЗ оказались практически невостребованными.
В июне 2014 года В. Школьник во время очередной реорганизации правительства возглавил министерство энергетики. На его место с поста министра окружающей среды и водных ресурсов пришел Нурлан Каппаров. Однако значимый вклад в развитие «Казатомпрома» он внести не успел: в марте 2015 года Н. Каппаров умер от сердечного приступа.
В этот момент председателем правления «Казатомпрома» стал Владимир Школьник. Ранее он занимал должность министра индустрии и торговли Республики Казахстан. «Член правительства, академик, самый компетентный на тот момент, видимо. Он же „средмашевский человек“ с опытом работы в правительстве, со связями, которые нужны были в то время. Способный завершить то, что было начато. Стояла задача сохранить коллектив, тенденцию развития. Создание компании полного цикла с повестки никто не убирал», — объяснил логику назначения В. Школьника источник в «Казатомпроме».
В. Школьник довел до конца сделку по вхождению Казахстана в обогатительный передел. В ноябре 2012 года В. Школьник и президент ТВЭЛ Юрий Оленин подписали документы о создании Центра по обогащению урана (ЦОУ), а в 2013 году Казахстан уже продал на рынке первые 300 тыс. единиц работы разделения (ЕРР). В целом соглашение предусматривало право Uranium One добывать 6 тыс. тонн урана в год и право «Казатомпрома» владеть 5 млн ЕРР и распоряжаться 3 млн ЕРР. Дивидендов в виде денег «Казатомпром» не получал.
Новый глава компании начал переговоры с МАГАТЭ о размещении в Казахстане банка ядерного топлива. Этот проект был направлен на укрепление режима нераспространения и призван обеспечить любой стране доступ к ядерному топливу для нужд атомной энергетики. Проект финансируется за счет добровольных взносов ряда стран и организаций. Банк топлива — это, по сути, хранилище на базе Ульбинского металлургического завода, где можно разместить до 90 тонн гексафторида урана с обогащением до 4,9%. Также при В. Школьнике был запущен сернокислотный завод мощностью 500 тыс. тонн в год.
Началась диверсификация в другие направления: по поручению президента компания включилась в переработку редкоземельных металлов и производство солнечных панелей. В рамках первого направления было создано СП SARECO с японской Sumitomo. В рамках второго — ТОО Astana Solar, ТОО Kazakhstan Solar Silicon и ТОО МК KazSilicon.
Однако все задуманное осуществить не удалось. Предприятия по производству РЗМ и солнечных панелей были построены и начали работу, но на рынке не задержались. Дело в том, что «Казатомпром» ориентировался на уже существующие технологии производства панелей из кварца, а их быстро сместили с рынка пленочные и красочные технологии, которые активно развивал Китай. К тому же качество пластин из кварца оказалось ниже заявленного и необходимого. В итоге Astana Solar собирала панели из покупных китайских панелей, а не из продукции KazSilicon. Кроме того, правительство не выделило компании квоту (150 МВт) на обязательную покупку солнечной энергии, произведенной на панелях «Казатомпрома».
SARECO высоких результатов тоже добиться не смогла. Качество произведенной продукции не устроило Sumitomo. С Иртышским химико-металлургическим заводом (на его базе могло быть налажено разделение коллективного концентрата на индивидуальные соединения) и ТОО «Тиолайн» (заводом по производству оксихлорида циркония) договориться не удалось. Удалось лишь доказать возможность извлекать РЗМ из отходов уранового производства на уровне НИР. Но конфликт между Японией и Китаем, спровоцировавший интерес Японии к РЗМ некитайского происхождения, постепенно угас, и потребность в казахстанских РЗМ сошла на нет. В 2015 году производство резко сократилось — предприятие практически свернуло работу.
Также стало понятно, что серьезного производства топливных таблеток на УМЗ не будет. Россия еще в 2000 году построила собственные мощности по производству таблеток на Новосибирском заводе химконцентратов, в 2005 году производство вышло на проектную мощность. Проект создания топливных сборок с Areva не развивался. Таблетки УМЗ оказались практически невостребованными.
В июне 2014 года В. Школьник во время очередной реорганизации правительства возглавил министерство энергетики. На его место с поста министра окружающей среды и водных ресурсов пришел Нурлан Каппаров. Однако значимый вклад в развитие «Казатомпрома» он внести не успел: в марте 2015 года Н. Каппаров умер от сердечного приступа.
Рыночный контекст
Начиная с 2012 года мировой урановый рынок впадал во все более глубокую депрессию. По всему миру добывающие уран компании стремились выжить. Для этого они закрывали или консервировали рудники с высокой себестоимостью, делали списания по инвестициям, заявляли, что новые рудники открываться не будут, увольняли людей, продавали активы.
Самая сложная ситуация сложилась у австралийской Paladin (капитализация компании по сравнению с максимумом для последних пяти лет упала втрое, два ключевых проекта были законсервированы, один из них впоследствии продан) и Areva, которую пришлось разделить на части и влить в нее деньги, как государственные, так и зарубежных инвесторов. Впрочем, период до 2016 года был сложным, но сравнительно стабильным для уранового рынка (особенно на фоне обвалов цен на другие промышленные металлы). Цена существенно не менялась, сохраняясь на уровне $ 35−38 за фунт.
Самая сложная ситуация сложилась у австралийской Paladin (капитализация компании по сравнению с максимумом для последних пяти лет упала втрое, два ключевых проекта были законсервированы, один из них впоследствии продан) и Areva, которую пришлось разделить на части и влить в нее деньги, как государственные, так и зарубежных инвесторов. Впрочем, период до 2016 года был сложным, но сравнительно стабильным для уранового рынка (особенно на фоне обвалов цен на другие промышленные металлы). Цена существенно не менялась, сохраняясь на уровне $ 35−38 за фунт.
12% в ВВП
После Н. Каппарова правление «Казатомпрома» возглавил Аскар Жумагалиев. Ранее он работал в сфере телекоммуникаций, транспорта и связи. Главной его задачей должна была стать подготовка к IPO в рамках программы «Народное IPO».
Программа предполагала IPO нескольких наиболее экономически эффективных компаний, входящих в Фонд национального благосостояния (ФНБ) «Самрук-Казына», но была прервана после выхода на публичный рынок двух компаний (KEGOC и «КазТрансОйл»). С течением времени идея проведения IPO «Казатомпрома» трансформировалась из «оживить фондовый рынок и дать заработать розничным инвесторам» в «разместить голубую фишку на малонасыщенной инструментами новой бирже AIX и дать заработать „Самрук-Казыне“». Об утрате интереса к розничным инвесторам свидетельствует тот факт, что цена размещения стала известна буквально за две недели до него, и на работу с ними времени практически не оставалось.
Способы трансформации «Казатомпрома» были изложены в «Стратегии развития „Казатомпрома“ на 2015−2025 годы» (далее — Стратегия). В документе говорилось о продаже непрофильных балластных активов, строительстве АЭС и излагалась концепция компании полного топливного цикла. В Стратегию был включен обновленный проект завода по производству ТВС (инвестором выступала уже не Areva, а китайская CGNPC, хотя технология осталась французской). Именно в Стратегии появилась идея создания торговой компании, работающей на спотовом рынке. Кроме того, головные офисы добывающих компаний должны были переехать (и переехали) из Алматы в Шымкент и Кызылорду — поближе к рабочим площадкам. В соответствии со Стратегией, необходимо было изменить систему корпоративного управления, усовершенствовать (в том числе за счет автоматизации) бизнес-процессы и оптимизировать себестоимость производства за счет внедрения новых технологий. Запланировано было продолжить создание Банка ядерного топлива. «В результате принятых мер ожидается, что к 2025 году показатель экономической добавленной стоимости (EVA) составит +32 млрд тенге», — говорится в релизе ФНБ «Самрук-Казына», посвященном презентации Стратегии. По словам главы «Самрук-Казына» Умирзака Шукеева, стоимость компании должна вырасти втрое к 2025 году.
При реализации всех проектов «Казатомпрома» доля компании в ВВП страны могла достичь 12%. А в случае «сырьевого» сценария она не превысит 6−7%.
Часть программы при А. Жумагалиеве была выполнена. Банк ядерного топлива был открыт в августе 2017 года. Он рассчитан на 90 тонн гексафторида урана с обогащением 4,7% — достаточно для обеспечения работы блока мощностью 1 ГВт в течение трех лет. Правда, пока де-факто банк не работает, гексафторида в нем нет. «Мы ожидаем, что в августе пройдет еще одно заседание объединенного комитета и в этом году банк заработает», — заявил вице-министр энергетики Асет Магауов в мае 2019 года.
На территории УМЗ строится завод по производству топливных сборок мощностью 200 тонн в год. Правда, предполагалось, что он будет запущен в 2018 году, а потом срок передвинулся на 2019 год. Сроки первой поставки сдвинулись, соответственно, с 2019 на 2021 год.
Начали продаваться непрофильные активы. Правда, продажа не всегда проходила гладко. Например, 75% долей Astana Solar и «Казсиликон» после нескольких неудачных попыток были проданы только в мае 2019 года консорциуму, куда входят российская «Ядран Солар», французская ЕСМ Greentech и китайская Kasen/Canadian Solar. Сумма сделки не объявлялась. АО «Каустик» выставлялся на продажу четырежды (последний раз — в июле 2018 года), но так и не был продан.
Но, возможно, самое главное, что было сделано при А. Жумагалиеве, — закрепление преференций для нацкомпании в Кодексе «О недрах и недропользовании» (далее — Кодекс, был принят в декабре 2017 года).
В Кодексе жестко прописано: «Участок недр на добычу предоставляется национальной компании в области урана на основании прямых переговоров». Право использования недр для добычи урана, полученное нацкомпанией, может быть передано только юридическому лицу, при условии, что более 50% акций прямо или косвенно принадлежат нацкомпании. После вступления Кодекса в силу любая сделка по продаже компании, где доля «Казатомпрома» составляет менее 50%, может быть сочтена нарушением Кодекса, и в этом случае действие контракта на недропользование может быть прекращено досрочно. Также компетентный орган наделяется полномочиями досрочно прекратить действие контракта на добычу урана в одностороннем порядке — «в случае, если действия недропользователя при проведении операций по добыче урана на участке недр, имеющем стратегическое значение, приводят к изменению экономических интересов Республики Казахстан, создающему угрозу национальной безопасности».
При прекращении права недропользования участок недр может быть передан в доверительное управление нацкомпании, для того чтобы затем предоставить его другому лицу. До этого момента доверительный управляющий (т. е. «Казатомпром») может вести добычу без заключения контракта на недропользование. А «приобретение товаров, работ и услуг в рамках договора доверительного управления участком недр осуществляется без соблюдения требований, предусмотренных настоящим Кодексом».
При А. Жумагалиеве Areva договорилась о продлении работы компании на 20 лет для отработки вновь утвержденных запасов на месторождении Южный Торткудук в объеме более 30 тыс. тонн урана. А Cameco подписала с «Казатомпромом» соглашение, в рамках которого объем производства СП «Инкай» удваивался до 4 тыс. тонн в год, контракты на недропользование на блоках № № 1, 2 и 3 продлевались до 2045 года. Взамен Cameco сокращала свою долю в «Инкае» с 60% до 40%, а «Казатомпром» — свою, соответственно, увеличивал.
В августе 2017 года А. Жумагалиев в процессе очередной трансформации кабинета был назначен на должность вице-премьера Республики Казахстан.
После Н. Каппарова правление «Казатомпрома» возглавил Аскар Жумагалиев. Ранее он работал в сфере телекоммуникаций, транспорта и связи. Главной его задачей должна была стать подготовка к IPO в рамках программы «Народное IPO».
Программа предполагала IPO нескольких наиболее экономически эффективных компаний, входящих в Фонд национального благосостояния (ФНБ) «Самрук-Казына», но была прервана после выхода на публичный рынок двух компаний (KEGOC и «КазТрансОйл»). С течением времени идея проведения IPO «Казатомпрома» трансформировалась из «оживить фондовый рынок и дать заработать розничным инвесторам» в «разместить голубую фишку на малонасыщенной инструментами новой бирже AIX и дать заработать „Самрук-Казыне“». Об утрате интереса к розничным инвесторам свидетельствует тот факт, что цена размещения стала известна буквально за две недели до него, и на работу с ними времени практически не оставалось.
Способы трансформации «Казатомпрома» были изложены в «Стратегии развития „Казатомпрома“ на 2015−2025 годы» (далее — Стратегия). В документе говорилось о продаже непрофильных балластных активов, строительстве АЭС и излагалась концепция компании полного топливного цикла. В Стратегию был включен обновленный проект завода по производству ТВС (инвестором выступала уже не Areva, а китайская CGNPC, хотя технология осталась французской). Именно в Стратегии появилась идея создания торговой компании, работающей на спотовом рынке. Кроме того, головные офисы добывающих компаний должны были переехать (и переехали) из Алматы в Шымкент и Кызылорду — поближе к рабочим площадкам. В соответствии со Стратегией, необходимо было изменить систему корпоративного управления, усовершенствовать (в том числе за счет автоматизации) бизнес-процессы и оптимизировать себестоимость производства за счет внедрения новых технологий. Запланировано было продолжить создание Банка ядерного топлива. «В результате принятых мер ожидается, что к 2025 году показатель экономической добавленной стоимости (EVA) составит +32 млрд тенге», — говорится в релизе ФНБ «Самрук-Казына», посвященном презентации Стратегии. По словам главы «Самрук-Казына» Умирзака Шукеева, стоимость компании должна вырасти втрое к 2025 году.
При реализации всех проектов «Казатомпрома» доля компании в ВВП страны могла достичь 12%. А в случае «сырьевого» сценария она не превысит 6−7%.
Часть программы при А. Жумагалиеве была выполнена. Банк ядерного топлива был открыт в августе 2017 года. Он рассчитан на 90 тонн гексафторида урана с обогащением 4,7% — достаточно для обеспечения работы блока мощностью 1 ГВт в течение трех лет. Правда, пока де-факто банк не работает, гексафторида в нем нет. «Мы ожидаем, что в августе пройдет еще одно заседание объединенного комитета и в этом году банк заработает», — заявил вице-министр энергетики Асет Магауов в мае 2019 года.
На территории УМЗ строится завод по производству топливных сборок мощностью 200 тонн в год. Правда, предполагалось, что он будет запущен в 2018 году, а потом срок передвинулся на 2019 год. Сроки первой поставки сдвинулись, соответственно, с 2019 на 2021 год.
Начали продаваться непрофильные активы. Правда, продажа не всегда проходила гладко. Например, 75% долей Astana Solar и «Казсиликон» после нескольких неудачных попыток были проданы только в мае 2019 года консорциуму, куда входят российская «Ядран Солар», французская ЕСМ Greentech и китайская Kasen/Canadian Solar. Сумма сделки не объявлялась. АО «Каустик» выставлялся на продажу четырежды (последний раз — в июле 2018 года), но так и не был продан.
Но, возможно, самое главное, что было сделано при А. Жумагалиеве, — закрепление преференций для нацкомпании в Кодексе «О недрах и недропользовании» (далее — Кодекс, был принят в декабре 2017 года).
В Кодексе жестко прописано: «Участок недр на добычу предоставляется национальной компании в области урана на основании прямых переговоров». Право использования недр для добычи урана, полученное нацкомпанией, может быть передано только юридическому лицу, при условии, что более 50% акций прямо или косвенно принадлежат нацкомпании. После вступления Кодекса в силу любая сделка по продаже компании, где доля «Казатомпрома» составляет менее 50%, может быть сочтена нарушением Кодекса, и в этом случае действие контракта на недропользование может быть прекращено досрочно. Также компетентный орган наделяется полномочиями досрочно прекратить действие контракта на добычу урана в одностороннем порядке — «в случае, если действия недропользователя при проведении операций по добыче урана на участке недр, имеющем стратегическое значение, приводят к изменению экономических интересов Республики Казахстан, создающему угрозу национальной безопасности».
При прекращении права недропользования участок недр может быть передан в доверительное управление нацкомпании, для того чтобы затем предоставить его другому лицу. До этого момента доверительный управляющий (т. е. «Казатомпром») может вести добычу без заключения контракта на недропользование. А «приобретение товаров, работ и услуг в рамках договора доверительного управления участком недр осуществляется без соблюдения требований, предусмотренных настоящим Кодексом».
При А. Жумагалиеве Areva договорилась о продлении работы компании на 20 лет для отработки вновь утвержденных запасов на месторождении Южный Торткудук в объеме более 30 тыс. тонн урана. А Cameco подписала с «Казатомпромом» соглашение, в рамках которого объем производства СП «Инкай» удваивался до 4 тыс. тонн в год, контракты на недропользование на блоках № № 1, 2 и 3 продлевались до 2045 года. Взамен Cameco сокращала свою долю в «Инкае» с 60% до 40%, а «Казатомпром» — свою, соответственно, увеличивал.
В августе 2017 года А. Жумагалиев в процессе очередной трансформации кабинета был назначен на должность вице-премьера Республики Казахстан.
Рыночный контекст
В 2016 году цена на уран обвалилась ниже $ 30 за фунт. Дном, от которого оттолкнулся рынок, стала спотовая цена в $ 18 за фунт, достигнутая в ноябре 2016 года. С тех пор и по настоящее время цена варьируется в промежутке $ 20−29 за фунт, лишь изредка выходя за пределы этих значений.
Крупные урановые компании в основном продолжили стратегию выживания (продажа активов, сокращение объемов производства, консервация проектов с неподъемной себестоимостью, трансформация бизнеса, списания и увольнения). Например, у Cameco в Канаде остался только один работающий рудник — Сигар-лейк, остальные пришлось законсервировать. Для того чтобы выполнить обязательства перед покупателями, компания в 2019 году планирует покупать на спотовом рынке около 40% от необходимого объема. Некоторые небольшие разведочные компании вынуждены были уйти с рынка.
Из последних тенденций на урановом рынке можно отметить: активное упрощение госорганами/госкомпанями доступа к добыче урана на территории нескольких стран (Бразилия, Намибия, Судан, Саудовская Аравия); а также увеличение добычи (Индия, Россия, Китай). Еще одна тенденция — продолжение экспансии китайских компаний (покупка рудника и, что важнее, фабрики на месторождении Россинг у Rio Tinto, участие в строительстве рудника № 6 Приаргунского производственного горно-химического объединения, сотрудничество CNNC и Саудовской Аравии в сфере геологоразведки).
Для производителей урана в Казахстане падение спотовых цен на закись-окись было частично нивелировано девальвацией, начавшейся в августе 2015 года, когда тенге обесценился почти вдвое. Сегодня себестоимость производства на казахстанских рудниках продолжает варьироваться в диапазоне $ 8−18 за фунт со средним значением около $ 12 за фунт.
Крупные урановые компании в основном продолжили стратегию выживания (продажа активов, сокращение объемов производства, консервация проектов с неподъемной себестоимостью, трансформация бизнеса, списания и увольнения). Например, у Cameco в Канаде остался только один работающий рудник — Сигар-лейк, остальные пришлось законсервировать. Для того чтобы выполнить обязательства перед покупателями, компания в 2019 году планирует покупать на спотовом рынке около 40% от необходимого объема. Некоторые небольшие разведочные компании вынуждены были уйти с рынка.
Из последних тенденций на урановом рынке можно отметить: активное упрощение госорганами/госкомпанями доступа к добыче урана на территории нескольких стран (Бразилия, Намибия, Судан, Саудовская Аравия); а также увеличение добычи (Индия, Россия, Китай). Еще одна тенденция — продолжение экспансии китайских компаний (покупка рудника и, что важнее, фабрики на месторождении Россинг у Rio Tinto, участие в строительстве рудника № 6 Приаргунского производственного горно-химического объединения, сотрудничество CNNC и Саудовской Аравии в сфере геологоразведки).
Для производителей урана в Казахстане падение спотовых цен на закись-окись было частично нивелировано девальвацией, начавшейся в августе 2015 года, когда тенге обесценился почти вдвое. Сегодня себестоимость производства на казахстанских рудниках продолжает варьироваться в диапазоне $ 8−18 за фунт со средним значением около $ 12 за фунт.
Сырьевое IPO
Галымжан Пирматов, сменивший А. Жумагалиева в качестве предправления «Казатомпрома», предпочел сконцентрироваться на добыче урана. Сейчас «Казатомпром» позиционируется не столько как компания полного цикла, сколько как сырьевая.
Галымжан Пирматов, сменивший А. Жумагалиева в качестве предправления «Казатомпрома», предпочел сконцентрироваться на добыче урана. Сейчас «Казатомпром» позиционируется не столько как компания полного цикла, сколько как сырьевая.
Пять стратегических целей «Казатомпрома»
на 2018‒2028 годы
на 2018‒2028 годы
- фокусироваться на основном виде деятельности;
- оптимизировать объемы добычи, переработки и продаж на основе рыночных условий;
- создавать ценность путем усиления функций маркетинга и расширения каналов продаж;
- применять передовые практики в бизнес-деятельности;
- развивать корпоративную культуру, соответствующую лидеру отрасли.
Пожалуй, главное, что происходило в «Казатомпроме» перед IPO, — это перекомбинация активов.
В декабре 2017 года компания продала японской Toshiba 10% акций Westinghouse Electric. За них «Казатомпром» получил $ 522 млн.
Несколько компаний были проданы материнской компании «Самрук-Казына». В июне 2018 года — 100% акций АО «Казахстанские атомные электрические станции» (КАЭС), в июле — 100% долей ТОО «МАЭК-Казатомпром», в октябре — 100% долей ТОО Sareco (покупатель — АО «НГК „Тау-Кен Самрук“» — также дочерняя компания «Самрук-Казына»). Суммы сделок держатся в секрете, а комментарии в годовом отчете позволяют предположить, что их суть — очистка баланса, но не изменение фактического положения вещей. «Договор в отношении АО „Казахстанские атомные электрические станции“ включает в себя тот же объем услуг Компании и, как ожидается, будет действовать до декабря 2021 года или до тех пор, пока не будет завершено и утверждено компетентными государственными органами Республики Казахстан технико-экономическое обоснование строительства АЭС, в зависимости от того, что наступит ранее», — отмечается в годовом отчете.
Кроме того, «Казатомпром» продал 76% долей ТОО «Кызылту» другому его владельцу — ТОО «Степногорский горно-химический комбинат» за 3,83 млрд тенге (около $ 10 млн).
Другой блок сделок связан с увеличением долей «Казатомпрома» в урановых проектах, начавшихся еще при В. Школьнике. В декабре 2018 года «Казатомпром» увеличил свое участие в Energy Asia (BVI) Limited на 40,05% и в ТОО «СП „Хорасан-U“» — на 16,02%. «В результате закрытия сделки доля участия компании в ТОО „Байкен- U“ возросла с 5% до 52,5% (5% — прямое участие и 47,5% — косвенное, через EAL), в ТОО „Кызылкум“ — с 30% до 50% (30% — прямое участие и 20% — косвенное, через EAL), в ТОО „СП 'Хорасан-U'“ — с 33,98% до 50% (прямое участие)», — отмечается в годовом отчете. Суммы сделок не разглашаются.
Также были подписаны соглашения по ТОО «Каратау» и АО «СП „Акбастау“». Они стали определяться как совместные операции.
Часть компаний были ликвидированы. Так, в августе 2018 года участники ТОО «Ульба-Конверсия» проголосовали за его ликвидацию. ТОО — это СП с Cameco, которое должно было отвечать за строительство в Казахстане на базе УМЗ мощностей по конверсии урана. Ликвидация означает, что проект в запланированном виде не состоялся. Взамен в декабре 2018 года «Казатомпром» и Cameco заключили договор, в соответствии с витиеватой формулировкой которого казахстанская компания «получит к 2020 году (при получении необходимых разрешений от государственных органов) права пользования технологиями аффинажа и конверсии урана, что даст возможность АО „НАК 'Казатомпром'“, при необходимости и благоприятной конъюнктуре рынка, приступить к оценке экономической целесообразности использования технологий в Республике Казахстан» (цитата по годовому отчету «Казатомпрома»). Кроме того, в декабре 2018 года департамент юстиции Туркестанской области зарегистрировал ликвидацию ТОО «Бетпак-Дала». Права недропользования, которыми раньше владело ТОО, в октябре 2014 года перешли в ТОО «СП „ЮГХК“».
Еще одним направлением деятельности «Казатомпрома» стали цифровизация и автоматизация производственных и бизнес-процессов. В июле 2018 года была запущена система SAP ERP, а в октябре — интегрированная система планирования. На площадке ТОО «Казатомпром-SaUran» в опытно-промышленную эксплуатацию в конце 2018 года был запущен «цифровой рудник». Правда, результатом недовольны и российские разработчики, и казахстанские заказчики. Обе стороны, судя по отзывам, не устраивает объем запрашиваемых/получаемых данных.
Новая стратегия оказалась примечательна еще и тем, что в 2018 году «Казатомпром» начал продавать желтый кек ниже спотовых цен. Средняя цена продаж «Казатомпрома» составила в 2018 году $ 24,37 за фунт, тогда как средняя спотовая цена — $ 24,64 за фунт. Для сравнения, средняя спотовая цена в 2017 году составляла $ 22,07 за фунт, а средняя цена «Казатомпрома» — $ 24,15.
Самой крупной для компании в 2018 году можно считать сделку с британской инвесткомпанией Yellow Cake о поставке до 8,1 млн фунтов (3674 тонн) желтого кека на сумму до $ 170 млн. Соглашение также предполагает право Yellow Cake покупать уран на сумму до $ 100 млн в год в течение девяти лет. В июле 2018 года «Казатомпром» сообщил, что поставил Yellow Cake «чуть более 3100 тонн природного урана».
В июне 2018 года «Казатомпром» сообщил, что экспортировал партию урана в Швецию, а в мае выиграл тендер на поставку желтого кека в Бразилию (в феврале 2017 года подобный тендер выиграла входящая в Росатом Uranium One).
В целом за 2018 год компания нарастила выручку с 277 млрд тенге до 436,6 млрд тенге (с $ 803,7 млн до $ 1,27 млрд при среднем курсе доллара 344,71 тенге). Компания подсчитала, что увеличение объема продаж принесло ей дополнительные 126,4 млрд тенге ($ 366 млн). Чистая прибыль в 2018 году составила 380,3 млрд тенге, или $ 1,1 млрд, — это на 173% больше, чем в 2017 году. Но с учетом корректировок на разовые события чистая прибыль составила 66,8 млрд тенге, или $ 193,79 млн (на 112% больше, чем в 2017 году).
IPO «Казатомпрома» в ноябре 2018 года стало итогом бурной деятельности по трансформации компании.
Несмотря на заявленную переподписку в 1,7 раза, размещение прошло по нижней ценовой планке — $ 11,6 за акцию или GDR. «Самрук-Казына» продала 14,92% акций, хотя перед размещением объявляла о намерении разместить «до 25% от общего количества акций Общества». Впрочем, в декабре 2018 года министр финансов Р К Алихан Смаилов пообещал, что в течение года будут размещены и оставшиеся 10% акций.
На IPO компания привлекла $ 451 млн и была оценена в $ 3 млрд. Для сравнения, на NYSE, по данным на 26 июня 2019 года, капитализация Cameco оценивалась в $ 4,144 млрд. Все деньги от размещения получила «Самрук-Казына».
В декабре 2017 года компания продала японской Toshiba 10% акций Westinghouse Electric. За них «Казатомпром» получил $ 522 млн.
Несколько компаний были проданы материнской компании «Самрук-Казына». В июне 2018 года — 100% акций АО «Казахстанские атомные электрические станции» (КАЭС), в июле — 100% долей ТОО «МАЭК-Казатомпром», в октябре — 100% долей ТОО Sareco (покупатель — АО «НГК „Тау-Кен Самрук“» — также дочерняя компания «Самрук-Казына»). Суммы сделок держатся в секрете, а комментарии в годовом отчете позволяют предположить, что их суть — очистка баланса, но не изменение фактического положения вещей. «Договор в отношении АО „Казахстанские атомные электрические станции“ включает в себя тот же объем услуг Компании и, как ожидается, будет действовать до декабря 2021 года или до тех пор, пока не будет завершено и утверждено компетентными государственными органами Республики Казахстан технико-экономическое обоснование строительства АЭС, в зависимости от того, что наступит ранее», — отмечается в годовом отчете.
Кроме того, «Казатомпром» продал 76% долей ТОО «Кызылту» другому его владельцу — ТОО «Степногорский горно-химический комбинат» за 3,83 млрд тенге (около $ 10 млн).
Другой блок сделок связан с увеличением долей «Казатомпрома» в урановых проектах, начавшихся еще при В. Школьнике. В декабре 2018 года «Казатомпром» увеличил свое участие в Energy Asia (BVI) Limited на 40,05% и в ТОО «СП „Хорасан-U“» — на 16,02%. «В результате закрытия сделки доля участия компании в ТОО „Байкен- U“ возросла с 5% до 52,5% (5% — прямое участие и 47,5% — косвенное, через EAL), в ТОО „Кызылкум“ — с 30% до 50% (30% — прямое участие и 20% — косвенное, через EAL), в ТОО „СП 'Хорасан-U'“ — с 33,98% до 50% (прямое участие)», — отмечается в годовом отчете. Суммы сделок не разглашаются.
Также были подписаны соглашения по ТОО «Каратау» и АО «СП „Акбастау“». Они стали определяться как совместные операции.
Часть компаний были ликвидированы. Так, в августе 2018 года участники ТОО «Ульба-Конверсия» проголосовали за его ликвидацию. ТОО — это СП с Cameco, которое должно было отвечать за строительство в Казахстане на базе УМЗ мощностей по конверсии урана. Ликвидация означает, что проект в запланированном виде не состоялся. Взамен в декабре 2018 года «Казатомпром» и Cameco заключили договор, в соответствии с витиеватой формулировкой которого казахстанская компания «получит к 2020 году (при получении необходимых разрешений от государственных органов) права пользования технологиями аффинажа и конверсии урана, что даст возможность АО „НАК 'Казатомпром'“, при необходимости и благоприятной конъюнктуре рынка, приступить к оценке экономической целесообразности использования технологий в Республике Казахстан» (цитата по годовому отчету «Казатомпрома»). Кроме того, в декабре 2018 года департамент юстиции Туркестанской области зарегистрировал ликвидацию ТОО «Бетпак-Дала». Права недропользования, которыми раньше владело ТОО, в октябре 2014 года перешли в ТОО «СП „ЮГХК“».
Еще одним направлением деятельности «Казатомпрома» стали цифровизация и автоматизация производственных и бизнес-процессов. В июле 2018 года была запущена система SAP ERP, а в октябре — интегрированная система планирования. На площадке ТОО «Казатомпром-SaUran» в опытно-промышленную эксплуатацию в конце 2018 года был запущен «цифровой рудник». Правда, результатом недовольны и российские разработчики, и казахстанские заказчики. Обе стороны, судя по отзывам, не устраивает объем запрашиваемых/получаемых данных.
Новая стратегия оказалась примечательна еще и тем, что в 2018 году «Казатомпром» начал продавать желтый кек ниже спотовых цен. Средняя цена продаж «Казатомпрома» составила в 2018 году $ 24,37 за фунт, тогда как средняя спотовая цена — $ 24,64 за фунт. Для сравнения, средняя спотовая цена в 2017 году составляла $ 22,07 за фунт, а средняя цена «Казатомпрома» — $ 24,15.
Самой крупной для компании в 2018 году можно считать сделку с британской инвесткомпанией Yellow Cake о поставке до 8,1 млн фунтов (3674 тонн) желтого кека на сумму до $ 170 млн. Соглашение также предполагает право Yellow Cake покупать уран на сумму до $ 100 млн в год в течение девяти лет. В июле 2018 года «Казатомпром» сообщил, что поставил Yellow Cake «чуть более 3100 тонн природного урана».
В июне 2018 года «Казатомпром» сообщил, что экспортировал партию урана в Швецию, а в мае выиграл тендер на поставку желтого кека в Бразилию (в феврале 2017 года подобный тендер выиграла входящая в Росатом Uranium One).
В целом за 2018 год компания нарастила выручку с 277 млрд тенге до 436,6 млрд тенге (с $ 803,7 млн до $ 1,27 млрд при среднем курсе доллара 344,71 тенге). Компания подсчитала, что увеличение объема продаж принесло ей дополнительные 126,4 млрд тенге ($ 366 млн). Чистая прибыль в 2018 году составила 380,3 млрд тенге, или $ 1,1 млрд, — это на 173% больше, чем в 2017 году. Но с учетом корректировок на разовые события чистая прибыль составила 66,8 млрд тенге, или $ 193,79 млн (на 112% больше, чем в 2017 году).
IPO «Казатомпрома» в ноябре 2018 года стало итогом бурной деятельности по трансформации компании.
Несмотря на заявленную переподписку в 1,7 раза, размещение прошло по нижней ценовой планке — $ 11,6 за акцию или GDR. «Самрук-Казына» продала 14,92% акций, хотя перед размещением объявляла о намерении разместить «до 25% от общего количества акций Общества». Впрочем, в декабре 2018 года министр финансов Р К Алихан Смаилов пообещал, что в течение года будут размещены и оставшиеся 10% акций.
На IPO компания привлекла $ 451 млн и была оценена в $ 3 млрд. Для сравнения, на NYSE, по данным на 26 июня 2019 года, капитализация Cameco оценивалась в $ 4,144 млрд. Все деньги от размещения получила «Самрук-Казына».
Что происходит сегодня
В 2019 году «Казатомпром» продолжил реализовывать свою стратегию. В частности, компания продолжила продавать желтый кек по цене ниже спотовой и в I квартале 2019 года. Средняя спотовая цена на конец месяца составила $ 27,41 за фунт, а средняя цена реализации «Казатомпрома» — $ 26,78 за фунт.
В апреле 2019 года Yellow Cake в рамках заключенного соглашения купила еще 1,175 млн фунтов урана (почти 452 тонны) по цене $ 25,88 за фунт. Общая сумма сделки составила $ 30,4 млн.
В финотчетности за I квартал 2019 года указано, что выручка сократилась с 59 млрд тенге ($ 156,2 млн по среднему квартальному курсу доллара 377,73 тенге) до 57,2 млрд тенге ($ 151,4 млн), а прибыль за период упала с 318 млрд тенге ($ 841,9 млн) до 15 млрд тенге ($ 39,7 млн). Столь большая разница в чистой прибыли объясняется разовым доходом от приобретения бизнеса в 2018 году в размере 313,5 млрд тенге.
На долю компании в I квартале 2019 года пришлось 3 тыс. тонн урана (+5% по сравнению с I кварталом 2018 года). «Ожидается, что уровень производства „Казатомпромa“ в 2019 году не изменится в соответствии с ранее озвученными ожиданиями, с учетом объявленного намерения о сокращении запланированных объемов добычи на 20% (по сравнению с консолидированными запланированными уровнями добычи в рамках Контрактов на недропользование) в период с 2018 по 2020 год», — говорится в релизе по операционным результатам деятельности «Казатомпрома» в I квартале 2019 года. В 2019 году добыча в Казахстане составит около 22 750−22 800 тонн урана. Без сокращения объемов уровень производства в 2019 году превысил бы отметку в 28 500 тонн урана.
Главным фактором, влияющим на продажи на спотовом и долгосрочном рынках, компания считает неопределенность из-за отсутствия решения по Петиции 232. В ней два американских производителя урана требуют от США введения квот для местных производителей и пошлин для урана, импортируемого из Казахстана, России и Узбекистана. В феврале две крупные энергокомпании США предупредили, что могут досрочно закрыть до девяти реакторов, если цена на топливо увеличится.
В 2019 году «Казатомпром» продолжил реализовывать свою стратегию. В частности, компания продолжила продавать желтый кек по цене ниже спотовой и в I квартале 2019 года. Средняя спотовая цена на конец месяца составила $ 27,41 за фунт, а средняя цена реализации «Казатомпрома» — $ 26,78 за фунт.
В апреле 2019 года Yellow Cake в рамках заключенного соглашения купила еще 1,175 млн фунтов урана (почти 452 тонны) по цене $ 25,88 за фунт. Общая сумма сделки составила $ 30,4 млн.
В финотчетности за I квартал 2019 года указано, что выручка сократилась с 59 млрд тенге ($ 156,2 млн по среднему квартальному курсу доллара 377,73 тенге) до 57,2 млрд тенге ($ 151,4 млн), а прибыль за период упала с 318 млрд тенге ($ 841,9 млн) до 15 млрд тенге ($ 39,7 млн). Столь большая разница в чистой прибыли объясняется разовым доходом от приобретения бизнеса в 2018 году в размере 313,5 млрд тенге.
На долю компании в I квартале 2019 года пришлось 3 тыс. тонн урана (+5% по сравнению с I кварталом 2018 года). «Ожидается, что уровень производства „Казатомпромa“ в 2019 году не изменится в соответствии с ранее озвученными ожиданиями, с учетом объявленного намерения о сокращении запланированных объемов добычи на 20% (по сравнению с консолидированными запланированными уровнями добычи в рамках Контрактов на недропользование) в период с 2018 по 2020 год», — говорится в релизе по операционным результатам деятельности «Казатомпрома» в I квартале 2019 года. В 2019 году добыча в Казахстане составит около 22 750−22 800 тонн урана. Без сокращения объемов уровень производства в 2019 году превысил бы отметку в 28 500 тонн урана.
Главным фактором, влияющим на продажи на спотовом и долгосрочном рынках, компания считает неопределенность из-за отсутствия решения по Петиции 232. В ней два американских производителя урана требуют от США введения квот для местных производителей и пошлин для урана, импортируемого из Казахстана, России и Узбекистана. В феврале две крупные энергокомпании США предупредили, что могут досрочно закрыть до девяти реакторов, если цена на топливо увеличится.
Все должности и названия компаний в статье даны на момент описываемых событий.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ #4_2019