Афро-азиатский вектор

Каир и Ташкент поставили своеобразные рекорды в качестве партнеров Росатома: первый — по объемам, второй — по темпам развития сотрудничества. При этом африканская и среднеазиатская республики стали сюрпризами на экспортном фронте госкорпорации: еще несколько лет назад мало что предвещало прорыв именно по этим направлениям; в ряде других государств и регионов намечались, казалось бы, более осязаемые и скорые перспективы внедрения отечественных реакторных технологий.

Тем не менее новые власти Узбекистана и Египта взяли недвусмысленный курс на сближение в атомной сфере в первую очередь с Россией, и эти страны быстро заняли место среди главных приоритетов зарубежной деятельности Росатома. Подобные факты, общность энергетической ситуации и предпосылок развития атомной энергетики в обоих государствах дают основания рассмотреть совместно и в сравнении те условия, в которых осуществляются атомные проекты в Египте и Узбекистане.

От Нила до Арала
С точки зрения контекста, в котором России предстоит внедрять свои технологии, Египет и Узбекистан имеют немало общего:

• Оба государства независимы в энергетическом отношении и сравнимы по уровню энерговооруженности: подушевое потребление энергоресурсов в Египте и Узбекистане находится на достойном для развивающихся экономик уровне, но в несколько раз уступает типичным показателям промышленно развитых государств. В то же время им давно незнакомы проблемы «энергетической нищеты» — отсутствия доступа у весомой части населения к современным энергоресурсам, что характерно для ряда других развивающихся стран: уровень электрификации населения в Узбекистане и Египте близок к 100%.
• Оба государства сравнительно хорошо обеспечены газом и нефтью, которых в принципе достаточно для покрытия топливных потребностей собственной электроэнергетики. Они никогда не использовали ядерную генерацию, но имеют давние связи с российской атомной отраслью. Главный энергоресурс для Каира и Ташкента — природный газ, по добыче и запасам которого они сопоставимы и входят в число лидеров в своих частях света, занимая заметное место и на мировом фоне. При этом электроэнергетика Египта и Узбекистана основана преимущественно на газовой генерации.
• Экономика обоих государств в последние десятилетия значительно развилась, а население выросло и продолжает увеличиваться весьма высокими темпами. Это обуславливает существенный прирост электропотребления, требующий от Каира и Ташкента решительных мер по реконструкции и наращиванию электроэнергетики. Этой стратегии как нельзя лучше отвечает создание атомного компонента энергобаланса.
• В обеих странах несколько лет назад сменилась верховная власть; новые власти взяли курс на строительство первых АЭС. Каир и Ташкент отдали явное предпочтение проектам Росатома и к сегодняшнему дню вплотную приблизились к их осуществлению; хотя Египет формально продвинулся несколько дальше, Узбекистан быстро наверстывает условное отставание.
• Обе страны играют исключительную роль важнейших транспортных перекрестков, транзитных узлов в своих регионах: через них идут интенсивные потоки энергоресурсов. По этой причине функции их энергетической инфраструктуры, включая планируемые АЭС, выходят за национальные рамки и имеют региональное значение. Учитывая активность Росатома в некоторых других странах этих же регионов, Узбекистан и Египет могут стать для соседей наглядными примерами развития сотрудничества с Россией.
• Для обоих государств внедрение ядерной энергетики служит еще и средством высвобождения части газа из сферы производства электричества — основного потребителя этого ценного сырья. Сэкономленный газ для них — перспективный экспортный ресурс.
• И Египет, и Узбекистан характеризуются высокой концентрацией населения и промышленного потенциала, которые сосредоточены на небольших частях территории каждой из этих стран. Такое размещение располагает к созданию мощных источников базовой генерации и необходимой сетевой инфраструктуры. Этим критериям соответствуют крупноблочные атомные станции.
• Оба государства располагают потенциалом для развития распределенных ВИЭ, но эти возможности почти не используются. Ташкент и Каир планируют активно развивать ВИЭ параллельно с ядерной генерацией: Египет уже предпринял шаги в этом направлении и добился первых успехов; Узбекистан находится в самом начале пути.

В то же время между Египтом и Узбекистаном имеются существенные различия:

• Сфера государственных финансов Узбекистана лучше сбалансирована: бюджет профицитен, госдолг сравнительно невелик. Египет в нынешнем десятилетии характеризуется дефицитным бюджетом; отрицательным платежным балансом; госдолгом, сравнимым по размеру с ВВП страны. С точки зрения финансирования атомного мегапроекта, различия в размерах экономики двух стран (см. Таблицу 1) отчасти компенсируются разницей в масштабах атомных сделок с Россией: египетская кратно больше, особенно с учетом сопутствующих контрактов.
• При приблизительно одинаковой зависимости от импорта (составляющего ¼ номинального ВВП) узбекская экономика заметно более экспортоориентирована, чем египетская (продажи товаров и услуг за рубеж в этих странах эквивалентны, соответственно, ¼ и 1/10 номинального ВВП). При этом роль России во внешнеэкономических связях Узбекистана намного больше: наша страна занимает 2−3-е место среди внешнеторговых партнеров Ташкента с долей 10−25%. В экспорте и импорте Египта на долю России приходится несколько процентов, и она уступает многим другим странам.
• Египет с некоторых пор стал нетто-импортером энергоресурсов, а Узбекистан — ярко выраженным их нетто-экспортером. При известной схожести энергобалансов, объемы производства и потребления нефти в Египте на порядок больше, чем в Узбекистане, а роль высокоманевренной гидрогенерации (включая возможности привлечения зарубежной) — меньше.
• Топливно-энергетический комплекс (ТЭК) обеих стран находится под преимущественным государственным контролем. Однако Египет с недавних пор активно внедряет рыночные механизмы, привлекает частные и иностранные инвестиции в ТЭК, что выливается в диверсификацию этого сектора, в том числе электроэнергетики. ТЭК Узбекистана остается крайне централизованным, хотя в последнее время Ташкент сделал несколько шагов к реструктуризации отрасли, в частности, к разделению видов деятельности в электроэнергетике, что, исходя из мирового опыта, может привести к изменению структуры собственности в отрасли. В обеих странах эти меры вряд ли затронут будущую атомную энергетику, но могут создать конкурентную среду в электроэнергетике (прежде всего в Египте), которая повлияет на экономику ядерной генерации.

Атомная пирамида
Египет — крупнейшее по численности населения и второе по размеру экономики арабское государство (см. Таблицу 1). Подавляющая часть его немалой площади (1 млн км² — примерно две Испании) приходится на пустынные, малонаселенные районы с экстремально жарким климатом, ряд которых соперничает с самыми «горячими» точками планеты в соседней Ливии и калифорнийской Долине смерти. Климатические особенности обуславливают выраженный летний пик энергопотребления. Подавляющая часть жителей и экономического потенциала сосредоточена компактно на менее чем 10% территории страны, преимущественно в узкой (15−20 км) полосе вдоль Нила и в районе его дельты. Именно они требуют основных объемов энергии, в том числе мощных источников электричества.

За последние три десятилетия население Египта увеличилось на ¾, объем номинального ВВП утроился, во столько же раз выросло потребление первичных энергоресурсов. Между тем их производство за это время повысилось менее чем на 1/3, то есть сильно отстало от темпов роста населения, экономики и ­энергопотребления.

Порядка 95% энергетических потребностей Египта покрывается за счет двух первичных источников энергии: нефти и природного газа, при растущей роли последнего; значение гидроэнергии и угля невелико и в историческом плане убывает; роль распределенных ВИЭ ничтожна, несмотря на большой природный потенциал для солнечной и ветровой энергетики; атомная энергетика отсутствует (см. Рис 1). Египет — не только крупнейший потребитель нефти и газа в Африке, но и одно из ведущих газо- и нефтедобывающих государств на континенте. Прежде страна с лихвой обеспечивала собственные нужды в углеводородах, но из-за опережающего роста энергопотребления Египет превратился из нетто-экспортера энергетических ресурсов в их нетто-импортера, покрывающего 20−25% своих потребностей за счет покупок за рубежом. В первую очередь это касается нефти и нефтепродуктов, чистый импорт которых обусловлен как количественными проблемами (потребление сырой нефти уже на 10−20% опережает добычу, которая в последние годы снизилась на несколько процентов и составляет 32−33 млн тонн в год), так и качественными (для крупнейших в Африке нефтеперерабатывающих мощностей Египта характерна небольшая средняя глубина переработки, что вынуждает закупать значительные объемы наиболее дорогого топлива за рубежом).

Менее однозначна ситуация с газом. После роста добычи в 2000-х годах (превысившей 60 млрд м³) в середине текущего десятилетия произошел спад в полтора раза; а в последние годы возобновился рост, обусловленный освоением новых богатых месторождений; в результате добыча вернулась на уровень десятилетней давности. Однако потребление газа в стране выросло еще больше, так что Египет превратился в нетто-импортера голубого топлива. Дальнейшее наращивание добычи на новых месторождениях ведет к сдвигу баланса в сторону экспорта, но Каир стремится увеличить продажи не только за счет роста добычи, но и путем сдерживания энергопотребления и изменения его структуры. И в первую очередь — сокращения газовой генерации, на которую пока уходит свыше половины добываемого сырья и за счет которой вырабатывается ¾ электричества.

Сдерживанию энергопотребления служат, в частности, меры, принимаемые новыми властями в последние годы: реформа ценообразования в энергетике, развитие в ней частного сектора и привлечение прямых иностранных инвестиций в проекты топливно-энергетического комплекса. Изменения в ценообразовании направлены прежде всего на ликвидацию перекрестного субсидирования в ТЭК, которое достигло огромного масштаба, стимулировало энергорасточительность и разбалансирование государственных финансов (бюджет Египта дефицитен: расходы в ~1,5 раза превышают доходы). Благодаря принятым мерам, за последние пять лет объем энергосубсидирования уменьшился более чем вдвое по сравнению с пиком, достигнутым в 2013 году (около 6% ВВП).

Параллельно с реформой ценообразования в топливно-энергетический комплекс привлекается негосударственный капитал. Так, новые месторождения углеводородов разрабатываются с помощью иностранных компаний (среди них «Роснефть», ставшая совладельцем с долей 30% крупнейшего в Египте и Средиземноморье шельфового газового месторождения Зохр, открытого в 2015 году). А в электроэнергетике, где ранее господствовали несколько госструктур, с 2015 года начал формироваться частный сектор, в том числе за счет разрешенной приватизации и прямых инвестиций в проекты. Доля негосударственного сектора в генерации уже превышает 1/5.

Большая часть электроэнергетики Египта представлена единой энергетической системой (ЕЭС), охватывающей 95% генерирующих мощностей. Как и в России, в этой стране имеются локальные энергосистемы, изолированные от ЕЭС; в них сосредоточено свыше 0,2 ГВт мощности — главным образом, дизельных генераторов и ВИЭ. Еще в начале нынешнего десятилетия установленная мощность всей египетской генерации составляла порядка 25 ГВт, что было явно недостаточно для страны такого масштаба и с учетом роста сезонных пиков нагрузки, неудовлетворительного состояния некоторых мощностей и других факторов приводило к перебоям в энергоснабжении. Для решения этой проблемы в электроэнергетике Египта начали осуществляться инвестиционные программы на общую сумму $ 17 млрд, предусматривающие увеличение генерирующих мощностей к концу нынешнего десятилетия на 27,4 ГВт силами государственных компаний, частного и иностранного бизнеса. В результате весьма успешной реализации этих планов уже к концу 2017 года установленная мощность увеличилась в 1,8 раза, опередив прирост потребления и выработки (на 1/3 за тот же период) и максимальной нагрузки (на 1/10). Положение с резервами мощности в периоды максимальной нагрузки улучшилось, но проблема полностью не снята, учитывая приличный экономический рост, а также вынужденное недоиспользование генерации из-за изношенности оборудования некоторых станций, необходимости резервирования дефицитной пресной воды на ирригацию и другие нужды ценой сокращения выработки ГЭС, низкого качества части топлива, технологических ограничений мощности ПГУ и ГТУ при особенно жаркой погоде и т. д. Поэтому Каир не успокаивается на достигнутом и планирует новые масштабные инвестиционные проекты в электроэнергетике. К 2022 году предполагается увеличить установленную мощность генерации Египта до 54 ГВт; то есть за 10 лет она должна примерно удвоиться.

Благодаря реформам и капиталовложениям, осуществляемым в значительной степени на иностранные займы, а также повышению налога на добавленную стоимость цены на энергоресурсы в Египте ощутимо растут (параллельно с потребительской инфляцией, см. Таблицу 1), что тормозит увеличение энергопотребления. Тем не менее перспектива его дальнейшего наращивания сохраняется. В этих условиях экономические, институциональные меры по экономии углеводородов должны подкрепляться реструктуризацией энергобаланса, формированием новых, «неуглеводородных» его компонентов. В долгосрочной перспективе Каир планирует радикальную перекройку энергобаланса с опережающим развитием ВИЭ, созданием ядерного и угольного секторов электроэнергетики наряду с сокращением роли газовой и гидрогенерации. Базовый сценарий актуальной энергостратегии, сформулированной в двух правительственных документах в 2015—2016 годах, предусматривает, что к 2035 году генерирующие мощности должны достигнуть 147 ГВт. При этом планируется нарастить долю распределенных ВИЭ до 34%; столько же займут угольные блоки; роль доминирующих сегодня газовых и газомазутных установок снизится кратно -примерно до 20%; удельный вес гидроэнергетики сократится до 3%; а ядерная генерация будет обеспечивать без малого 9% выработки электричества. Не исключен и более радикальный сценарий (в случае если удастся привлечь инвестиции в ВИЭ «по максимуму»), при котором ВИЭ к середине 2030-х годов расширятся до 42%, сократив относительный вес атомной энергетики до 3%.

Планы строительства АЭС в Египте появились не вчера: эта страна имеет самую длительную среди арабских государств предысторию создания атомной энергетики. Еще в середине 1950-х годов Каир сформировал две правительственные структуры для развития этой отрасли и договорился с Советским Союзом о поставке первого исследовательского реактора (водо-водяного бакового типа ВВР-С), который был пущен в 1961 году в исследовательском центре в Иншассе, недалеко от столицы. В 1960-х годах Египет начал готовиться к строительству АЭС и в 1964 году объявил о планах сооружения в районе Борг-Эль-Араб, восточнее Александрии, атомной станции малой мощности для получения электроэнергии и опреснения. Проект не был осуществлен, но в 1970-х годах ядерно-энергетическая программа была значительно расширена: Каир вознамерился построить несколько АЭС в районах важнейших экономических центров и на юге страны. Одним из препятствий для привлечения поставщиков технологий стало то, что Египет на протяжении 13 лет отказывался ратифицировать соглашение о нераспространении ядерного оружия. Присоединившись в конце концов к этому документу в 1981 году, Арабская Республика обновила планы развития ядерной генерации, но после аварии в Чернобыле вновь отложила их в долгий ящик.

В 2000-х годах Каир опять вспомнил об идее строительства АЭС и объявил о намерении запустить первый ядерный энергоблок к концу второго десятилетия нынешнего века, а к середине третьего ввести в строй четыре блока. Была подтверждена площадка для размещения атомной станции, впервые намеченная еще в 1980 году — в районе Эль-Дабаа, на средиземноморском побережье, западнее дельты Нила. Тогда же Египет заключил ряд международных соглашений о сотрудничестве в атомной области, в том числе в 2008 году подписал рамочный договор с Россией.

Под влиянием глобального экономического кризиса, разразившегося в 2008 году и затронувшего рынок углеводородов, власти Египта в 2010 году приняли новую энергетическую стратегию до 2030 года. Она предусматривала опережающее развитие ВИЭ и ускоренное внедрение ядерной генерации. В соответствии с этим Каир форсировал подготовку к тендеру для выбора поставщика реакторной технологии. Но в 2011 году начались массовые волнения, приведшие к череде политических кризисов и неоднократной смене верховной власти. Старт этих бурных общественных процессов почти совпал с аварией на АЭС «Фукусима-1». На этом фоне судьба крупнейшего атомного инвестиционного проекта оказалась под вопросом, и его реализация застопорилась на несколько лет, пока не сформировалась новая, устойчивая вертикаль государственного управления. Несмотря на то что в 2011—2014 годах в Египте сменилось четыре главы государства, принципиальное отношение к атомной энергетике осталось прежним: Каир демонстрировал приверженность планам строительства АЭС.

При действующем (формально с середины 2014 года) главе государства — кадровом военном и бывшем министре обороны, а ныне президенте страны Абдель Фаттахе ас-Сиси — эти планы перешли в практическую плоскость и стало, наконец, ясно, что первая в Египте атомная станция будет строиться с помощью России. Кроме того, Египет рассматривает возможность сооружения в перспективе второй АЭС на средиземноморском побережье восточнее Нила, поставщик которой, возможно, будет выбран в рамках тендера.

В ноябре 2015 года Арабская Республика и Российская Федерация подписали межправительственное соглашение о строительстве станции из четырех блоков общей номинальной электрической мощностью порядка 4,8 ГВт с высокопроизводительными опреснительными установками. Документ, вступивший в силу в январе 2016 года, также предусматривает подготовку кадров, эксплуатацию, сервис и «пожизненное» обеспечение станции ядерным топливом из России. Предполагается, что российский кредит покроет свыше 80% расходов на проект стоимостью в несколько десятков миллиардов долларов (хотя СМИ часто приводят конкретные цифры, условия сделки стороны не раскрывают, признавая только, что она крупнейшая на атомном рынке). Каир начнет возвращение основной части кредита по существу за счет денежных поступлений, полученных от эксплуатации всех блоков станции, которые должны поочередно вступить в строй во второй половине 2020-х годов.

В 2015—2017 годах государственные структуры обеих стран согласовали и утвердили детальные условия коммерческих договоров, вытекающих из межправительственного соглашения. Наконец, в ноябре-декабре 2017 года был подписан и вступил в силу пакет контрактов, предусматривающих строительство АЭС, подготовку кадров, поставку ядерного топлива в течение 60 лет, сервис и предоставление услуг по эксплуатации на десятилетний период, строительство пристанционного «сухого» хранилища и обеспечение его двухцелевыми транспортно-упаковочными комплектами (ТУКами) с контейнерами новой модели, предназначенными для перевозки и долговременного хранения ОЯТ.

В марте 2019 года надзорный орган (Египетское управление по атомному и радиационному регулированию) завершил лицензирование площадки, что дает возможность структурам Росатома развернуть полноценные подготовительные работы для сооружения станции. Росатом готовит документы для регулятора на получение лицензии. Только после ее выдачи начнется основная фаза строительства АЭС. Судя по сообщениям СМИ, предполагаемый срок ввода первого блока станции — 2026 год.

В Египте предполагается внедрить версию АЭС-2006, спроектированную санкт-петербургским «Атомпроектом». Реакторные установки ВВЭР-1200/В-529 будут представлять собой вариант Р У Ленинградской АЭС-2, рассчитанный на питательную воду повышенной температуры (снижающую КПД при прочих равных условиях) и отбор части мощности на опреснение. Предполагается, что каждый энергоблок сможет производить до 170 тыс. тонн пресной воды в сутки, что в сочетании с теплой водой для конденсации сократит электрическую мощность на ~150 МВт по сравнению с обычной — до ~1050 МВт брутто. Неядерный остров АЭС базируется на тихоходных (1500 об/мин) турбинах Arabelle французского производства; они будут поставлены владельцем технологии, американской GE, через посредство ее совместного предприятия с Росатомом — ООО «Турбинные технологии ААЭМ», которое изготовит часть второстепенного оборудования.

В случае полной реализации всего намеченного египетский проект станет крупнейшей для России разовой экспортной сделкой в атомной отрасли и вообще за пределами сырьевого сектора страны. Согласно заявлениям представителей Росатома, все, что предусмотрено сверх строительства АЭС, за весь ее жизненный цикл практически удвоит доходы России от возведения самой станции. То есть египетский проект не только характеризуется исключительным масштабом, но и создает долгожданный прецедент комплексной сделки, включающей формирование Россией практически всех аспектов атомной энергетики в стране — новичке в этой отрасли. Если еще вспомнить, что становление ядерной науки и образования в Египте когда-то начиналось при решающей поддержке Советского Союза, то нынешнее сотрудничество, помимо отчетливого коммерческого, приобретает и явный символический смысл для Москвы.

Атомный центр Азии
Республика Узбекистан — самое населенное (свыше 30 млн человек) государство Средней Азии, по экономическому потенциалу уступающее в регионе только Казахстану. Как и все граничащие с ним страны, Узбекистан не имеет выхода к океанам, поэтому обречен на энерготранзитные взаимоотношения с соседями. Имея территорию, равную третьей по площади европейской стране — Швеции (~450 тыс. км²), Узбекистан характеризуется резкими территориальными контрастами как в физико-географическом смысле (ландшафты — от горных районов, достигающих высоты Монблана, до расположенных ниже уровня океана низин; от редколесий до субтропических пустынь и солончаков), так и в плане расселения людей и размещения производства: подавляющая часть населения и предприятий реального сектора сосредоточены компактно на небольшой части страны — на востоке (прежде всего, в Ферганской долине, Ташкенте и столичном вилояте — области), а также на юге и юго-востоке (в Самарканде, Бухаре и др.).

В этих районах, сформировавшихся исторически в долинах и оазисах, окруженных высокогорными или пустынными и степными территориями, плотность населения близка к наиболее высоким мировым значениям. В них сосредоточена основная доля энергопотребления. Климат в Узбекистане континентальный, пограничный между умеренным и субтропическим, что в сочетании со сложной орографией (большие перепады высот на относительно малых площадях) обуславливает значительные и плохо предсказуемые сезонные колебания температур и, соответственно, потребления энергетических ресурсов.

Основной первичный источник энергии — добываемый в стране природный газ, на который приходится 80−85% потребления энергоресурсов. За ним следуют с большим отрывом нефть, гидроэнергия и уголь (см. Рис. 2). Объемы добычи нефти в последние 10 лет снизились на ~40% (до менее чем 3 млн тонн в год). Добыча газа немного уменьшилась по сравнению с показателями конца 2000-х годов, но остается значительной — 53−57 млрд м³ в год (примерно равна показателям Египта).

После экономического спада в 1990-х годах, к началу 2000-х годов номинальный ВВП Узбекистана вернулся на уровень советского времени и с тех пор увеличился в три раза. За последние 30 лет население выросло более чем в 1,5 раза, а объем производства первичных энергоресурсов — на 1/3, но их общее потребление несколько снизилось благодаря структурным сдвигам в экономике и социальной сфере. В результате Узбекистан из нетто-импортера основных энергетических ресурсов превратился в их нетто-экспортера, поставляющего за рубеж газ, нефть и электричество.

По объему генерирующих мощностей (свыше 14 ГВт) и выработки электроэнергии (около 63 млрд кВт∙ч) Узбекистан занимает второе место в Средней Азии. Хотя в масштабах узбекской энергосистемы производство и потребление электричества (в последние годы достигавшее ~60 млрд кВт∙ч) сегодня хорошо сбалансированы, в отдельных густонаселенных районах периодически возникают перебои с энергоснабжением, происходят отключения, особенно осенью и зимой. Растет и общий объем электропотребления страны (он увеличился на 1/5 за последние десять лет); ожидается сохранение этой тенденции, учитывая весьма динамичное развитие экономики.

Отсюда следует: электроэнергетика республики нуждается не только в замещении изношенной генерации, но и в ее увеличении и структурной перестройке. Для этого с начала нынешнего столетия осуществлялись планы реконструкции действующих мощностей и строительства новых крупных тепловых блоков мощностью от 230 до 800 МВт. Среди таких инвестиционных проектов преобладает внедрение (преимущественно на действующих станциях) крупных ПГУ, наряду с небольшими ГТУ и детандерными генераторами. Кроме того, часть функционирующих мощностей переводится на сжигание угля, реконструируется сетевая инфраструктура, призванная уменьшить технические потери в сетях (составляющие сегодня в среднем ~13%) и, наряду с развитием генерации, обеспечить растущее потребление, минимизировав перебои в электроснабжении отдельных регионов. Развитие высоковольтной инфраструктуры (включая линии напряжением до 500 кВ) также позволяет расширить транзитные поставки электричества между соседними с Узбекистаном среднеазиатскими республиками, а также внешнюю торговлю электроэнергией, в том числе ее импорт (для покрытия максимумов нагрузки и снижения цен) и экспорт (преимущественно в Афганистан).

Хотя в обозримом будущем природный газ останется главным топливом для Узбекистана, в стратегии развития энергетики все большее место занимают «негазовые» направления. Замещение части газа в перспективном энергобалансе позволит сэкономить это ценное сырье для собственной промышленности и экспорта в сыром виде или в виде химических продуктов с повышенной добавленной стоимостью. Новые планы развития генерации на ближайшую перспективу (до 2021 года), принятые после смены в 2016 году верховной власти, предусматривают бóльшую, чем прежде, диверсификацию сферы производства электричества: предполагается построить в этот период 6,5 ГВт мощностей, включая 5,1 ГВт тепловых (из них лишь 0,3 ГВт угольных), около 1 ГВт гидроэнергетических и 0,4 ГВт распределенных ВИЭ (солнечных и ветровых), которые до сих пор не играли никакой роли в узбекской энергетике, несмотря на хорошие природные предпосылки. Кроме того, начинается реализация проекта строительства двухблочной атомной станции, которая к началу 2030-х годов должна производить порядка 15% электроэнергии и сэкономить 3,7 млрд м³ газа (эквивалент 1/3 современного объема его экспорта). К тому времени, помимо атомного, в электробалансе появится компонент ВИЭ (с планируемой долей 3%), а удельный вес газа в выработке должен снизиться с 2/3 до ½.

Атомно-энергетическая программа Узбекистана с самого начала была ориентирована на российские технологии и кредитные ресурсы. Вскоре после смены власти в этом государстве начались переговоры Москвы и Ташкента о более тесном взаимодействии в ядерной сфере, которые увенчались подписанием в декабре 2017 года рамочного межправительственного соглашения о сотрудничестве в мирном использовании атомной энергии. В июле 2018 года президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев принял указ (в местной традиции — постановление) о мерах по развитию атомной энергетики и учредил для их реализации специализированное правительственное агентство — Uzatom, позже перешедшее в подчинение Минэнерго республики. В сентябре того же года было подписано межправительственное соглашение о сотрудничестве при строительстве атомной станции по российскому проекту. По заявлениям Uzatom и сообщениям в СМИ, предполагается построить два блока с реакторами ВВЭР-1200, первый из которых должен войти в строй до конца 2028 года, второй — к 2030 году. Осенью того же года начался первый этап инженерных изысканий в нескольких областях страны с целью выбора приоритетного места размещения будущей станции. Весной 2019 года этот этап завершился: выбор был сужен до одной из трех рассматриваемых площадок в Джизакской области на востоке страны, в районе озера Тузкан — единственного крупного (~20−30 км) водоема в этом районе Узбекистана, имеющего естественное происхождение (в последние полвека это озеро стало частью Айдар-Арнасайской системы искусственно образованных водохранилищ; объем воды в нем увеличился). То есть атомная станция будет обеспечена дефицитной в этой части Центральной Азии водой для конденсации и располагаться между наиболее густонаселенными и экономически развитыми областями —потребителями электричества на востоке и юге страны.

В мае 2019 года была утверждена дорожная карта второго этапа проекта, предусматривающая подготовку к оценке воздействия будущей АЭС на окружающую среду и обоснованию ее безопасности, а также согласование и заключение ряда коммерческих договоров.

Для того чтобы пробелы в регулировании не тормозили осуществления проекта, был подготовлен указ президента Узбекистана о следовании российским нормам в области атомной энергетики. Параллельно в парламенте республики рассматривается проект рамочного закона об использовании атомной энергии, принятие которого во втором чтении ожидается в ближайшие месяцы. До конца 2019 года планируется подписать пакет контрактов на строительство станции и сопряженные услуги, а также соглашение, детально оговаривающее условия кредитования. До конца 2020 года предполагается получить лицензию на строительство АЭС и другие необходимые разрешения для начала основной фазы работ. В случае дальнейшего продвижения проекта по согласованному графику первый бетон может быть залит в конце 2020 или в первой половине 2021 года. Это означает, что от момента заключения рамочного межправительственного договора до начала строительства АЭС пройдет всего около трех лет — беспрецедентные темпы продвижения российского ядерно-энергетического проекта за рубежом.

Таким образом, в отличие от ряда других государств, которые давно примеряются к атомной энергии и ведут многолетние предварительные переговоры на эту тему с компаниями из разных стран, Ташкент с самого начала сфокусировался на сотрудничестве с Москвой, решительно принялся за дело и динамично реализует свою задумку. Если взятый темп будет выдержан, то к концу следующего десятилетия на карте Средней Азии может появиться первое государство с действующей ядерной энергетикой.