Эпос о Табошаре
ВНЕКЛАССНОЕ ЧТЕНИЕ / #4-5_2022
Текст: Ирина ДОРОХОВА / Фото: Flickr.com
«Эпос», конечно, сильно сказано. Но исторический путь рудника Табошар в Таджикистане вплетается в большую историю этих мест уже много веков. Сейчас завершается одна из глав — урановый рудник, давший импульс развития Табошару во время атомного проекта, скоро станет частью горного ландшафта.
Табошар расположен в Карамазаре — это юго-западные отроги Кураминского хребта, часть историко-культурной области Илак, центра добычи и обработки металлов. Большая часть Карамазара расположена на севере современного Таджикистана.
По некоторым данным, серебро и медь добывали в Карамазаре еще до нашей эры. Но достоверные подтверждения богатства недр Илака, в частности Карамазара, появились позже, в IX веке. «О начале разработки карамазарских серебро-свинцовых месторождений свидетельствуют серебряные арабские монеты — дирхемы, чеканенные в правление халифа Харун-ар-Рашида от имени его младшего сына Мамуна в 189−190 гг. мусульманского летоисчисления (804−806 гг.) непосредственно на месторождении (или руднике) Шаша», — отмечает в своей книге «Очерк о серебре» геолог Михаил Максимов.
Вблизи нынешнего Табошара расположено месторождение Канджол («тропа рудников»). Расположение рудных тел определяет Канджольский разлом. Вдоль него непрерывной чередой располагаются древние рудники — более двух тысяч. Глубина подземных выработок достигает 200 метров — это много для технологий того времени и свидетельствует о высоком уровне мастерства местных горняков и инженеров.
Возле Канджола нашли остатки печей, магнетитовую руду, каменные орудия, кувалды и молотки из железа. Геолог Виктор Турлычкин, который с 1953 года на протяжении нескольких десятков лет работал в горах Таджикистана, а в 1959—1963 годах осуществлял переоценку запасов Канджола, считает, что именно здесь располагался монетный двор, на котором чеканились местные монеты, а серебро для них добывали на Канджоле и на до сих пор знаменитом серебряном руднике Канимансур.
Так это или не так — сказать сложно, потому что серебро высокой пробы для монет из местных — не столько серебряных, сколько полиметаллических руд, да еще и с примесью мышьяка — извлекать было тяжелее, чем из рудников, находившихся в нынешнем Узбекистане и тоже входивших в древний Илак. Но можно предположить, что чеканили здесь другие изделия: утварь, украшения, оружие.
По некоторым данным, серебро и медь добывали в Карамазаре еще до нашей эры. Но достоверные подтверждения богатства недр Илака, в частности Карамазара, появились позже, в IX веке. «О начале разработки карамазарских серебро-свинцовых месторождений свидетельствуют серебряные арабские монеты — дирхемы, чеканенные в правление халифа Харун-ар-Рашида от имени его младшего сына Мамуна в 189−190 гг. мусульманского летоисчисления (804−806 гг.) непосредственно на месторождении (или руднике) Шаша», — отмечает в своей книге «Очерк о серебре» геолог Михаил Максимов.
Вблизи нынешнего Табошара расположено месторождение Канджол («тропа рудников»). Расположение рудных тел определяет Канджольский разлом. Вдоль него непрерывной чередой располагаются древние рудники — более двух тысяч. Глубина подземных выработок достигает 200 метров — это много для технологий того времени и свидетельствует о высоком уровне мастерства местных горняков и инженеров.
Возле Канджола нашли остатки печей, магнетитовую руду, каменные орудия, кувалды и молотки из железа. Геолог Виктор Турлычкин, который с 1953 года на протяжении нескольких десятков лет работал в горах Таджикистана, а в 1959—1963 годах осуществлял переоценку запасов Канджола, считает, что именно здесь располагался монетный двор, на котором чеканились местные монеты, а серебро для них добывали на Канджоле и на до сих пор знаменитом серебряном руднике Канимансур.
Так это или не так — сказать сложно, потому что серебро высокой пробы для монет из местных — не столько серебряных, сколько полиметаллических руд, да еще и с примесью мышьяка — извлекать было тяжелее, чем из рудников, находившихся в нынешнем Узбекистане и тоже входивших в древний Илак. Но можно предположить, что чеканили здесь другие изделия: утварь, украшения, оружие.
Кишлак чернобородого человека
Считается, что поселение Табошар основал Ашуркул Карасакал. Название переводится как «проход между горами». «Карасакал» означает «чернобородый». Кое-что об этом человеке удалось узнать на одной из веток форума Евразийского исторического сервера (автор утверждает, что информацию он взял из туркестанского архива): «Бий Туганыш вместе с отцом Бием Шамашем ушли через перевал Кандыр в район Карамазара (Ходжентский уезд) к кишлаку Канжол, там, где речка Уткен су берет свое начало. В низовьях Уткен су у Шамаша там была земля. Примерно в 1757 году, а может, и раньше внук Бия Шамаша, Ашуркул Карасакал, ставит аул Алчалы. Еще позже внуки Ашуркула основывают село Товашар там, где в 1925 году начали строить пгт. Табошар».
Действительно, до первой половины 1940‑х годов Табошар был кишлаком — зимним стойбищем местных скотоводов.
Считается, что поселение Табошар основал Ашуркул Карасакал. Название переводится как «проход между горами». «Карасакал» означает «чернобородый». Кое-что об этом человеке удалось узнать на одной из веток форума Евразийского исторического сервера (автор утверждает, что информацию он взял из туркестанского архива): «Бий Туганыш вместе с отцом Бием Шамашем ушли через перевал Кандыр в район Карамазара (Ходжентский уезд) к кишлаку Канжол, там, где речка Уткен су берет свое начало. В низовьях Уткен су у Шамаша там была земля. Примерно в 1757 году, а может, и раньше внук Бия Шамаша, Ашуркул Карасакал, ставит аул Алчалы. Еще позже внуки Ашуркула основывают село Товашар там, где в 1925 году начали строить пгт. Табошар».
Действительно, до первой половины 1940‑х годов Табошар был кишлаком — зимним стойбищем местных скотоводов.
Свидетель истории
«Сами табошаринцы по своей вере — басурмане, но старый люд их верит в Тенгрита. Родоначальник их имеет погребение в кибитке Кюльтебе, близь Тилявы, Ташкентского уезда. Имеет скот в 250 голов и угодий на 10 кибиток. Грамоте приспособлены 8 душ. Из младых душ 4 в составе войска ратного Коканта, и 3 в Ходжанте у начальника уезда Худеярова. Кибитки казаков (под казаками здесь подразумеваются не представители российского военного сословия, а кочевники; тюркское слово „казак“ переводится как „вольный человек, кочевник“. — Прим. ред.) Табошари лежат на окраинах реки Табошаринки. Летовки казаков Табошари далеко в горах, кою они зовутъ Курамою, богатый рудный край Илака».
Из записок офицера армии Российской империи Олега Федорова от 1876 года (хранятся в Национальной библиотеке Узбекистана им. Алишера Навои)
Из записок офицера армии Российской империи Олега Федорова от 1876 года (хранятся в Национальной библиотеке Узбекистана им. Алишера Навои)
После Октябрьской революции, когда советская власть начала утверждаться в Средней Азии, Табошар наряду с другими кишлаками на западе Кураминского хребта оказался под контролем Омонкула-курбаши. Он был главой одного из крупных вооруженных отрядов, участников которых в СССР называли басмачами (от тюркского «басмак» — нападать, налетать), а сами себя они именовали моджахедами. Они стремились к политической автономии и одновременно с религиозных позиций вели джихад. Движение возникло после разгрома Кокандской автономии в 1918 году и охватывало территории нынешних Казахстана, Узбекистана, Туркменистана, Кыргызстана и Таджикистана.
Басмачи контролировали район, куда входил Табошар, с осени 1919 до весны 1923 года; вооруженные стычки там случались до второй половины 1930‑х годов.
Басмачи контролировали район, куда входил Табошар, с осени 1919 до весны 1923 года; вооруженные стычки там случались до второй половины 1930‑х годов.
Геологический сюрприз
До революции 1917 года единственным известным урановым месторождением в Российской империи был Тюя-муюн, расположенный на территории современного Кыргызстана. О том, что уран есть и в Табошаре, геологи узнали, как это часто бывает, случайно. Сергей Машковцев, составляя геологическую карту Карамазарского рудного района, в 1925 году обнаружил в образцах табошарских руд радиоактивные минералы.
До революции 1917 года единственным известным урановым месторождением в Российской империи был Тюя-муюн, расположенный на территории современного Кыргызстана. О том, что уран есть и в Табошаре, геологи узнали, как это часто бывает, случайно. Сергей Машковцев, составляя геологическую карту Карамазарского рудного района, в 1925 году обнаружил в образцах табошарских руд радиоактивные минералы.
Судьба Сергея Машковцева
Сергей Федорович Машковцев родился в 1888 году, в 1915 году окончил Петербургский горный институт. Работал в Геолкоме, преподавал в Ленинградском горном институте в 1929—1932 годах, затем — в Ташкентском и Самаркандском университетах. В 1937 году его на пять лет выслали из Узбекистана в Таджикистан. Затем он работал на Джидинском вольфрамовом комбинате, с 1946 года — в геологическом институте Таджикского филиала АН СССР. В 1949 году был лишен звания профессора и ученых степеней и выслан в Самарканд. Там ему пришлось жить в тяжелых условиях, он заболел и через несколько месяцев умер.
(по данным портала «Бессмертный барак»)
(по данным портала «Бессмертный барак»)
В 1926 году на Табошар отправилась геологоразведочная партия, выявившая несколько ураноносных жил, в том числе крупную «Ведущую». В первой половине 1930‑х Гиредмет проводил исследования по извлечению из руды радия. Попутно шло строительство инфраструктуры: к 1935 году были построены небольшой поселок для горняков, рудник, химическая установка для гидрометаллургического извлечения металла.
Добыча и переработка велись кустарными методами: руду в шахте дробили вручную отбойными молотками, на поверхности перед входом ее вручную же сортировали, затем обогащали и с помощью гамма-электрометра Кольгерстера определяли содержание урана в концентрате. Перед Великой Отечественной войной рудник был законсервирован.
Добыча и переработка велись кустарными методами: руду в шахте дробили вручную отбойными молотками, на поверхности перед входом ее вручную же сортировали, затем обогащали и с помощью гамма-электрометра Кольгерстера определяли содержание урана в концентрате. Перед Великой Отечественной войной рудник был законсервирован.
Вхождение в урановый проект
После начала войны в 1941 году в Табошар из Одессы эвакуировали завод «В» и филиал Гиредмета Наркомата цветной металлургии (Наркомцветмет) СССР. А 27 ноября 1942 года Государственный комитет обороны принял постановление «О добыче урана» — начался атомный проект. В соответствии с постановлением в СССР начали вести целенаправленную геологоразведку на уран, инициировали добычу и переработку урановой руды. Добывать и перерабатывать уран на Табошаре начали уже в 1943 году.
К тому времени уран нашли и на других месторождениях: таджикских Адрасмане и Уйгурсае, киргизском Майлису. На базе этих месторождений и завода «В» постановлением ГКО от 15 мая 1945 года в структуре НКВД был создан Комбинат № 6. Управление комбината располагалось в Чкаловске Таджикской ССР.
Строили рудник, перерабатывающий завод и новые кварталы Табошара в основном немцы, частично пленные, частично ссыльные с Поволжья — память о них в поселке сохранилась. Табошар даже называют маленькой Швейцарией из-за европейской архитектуры и городской планировки. В строительстве участвовали также спецпереселенцы других национальностей: крымские татары, чеченцы, корейцы и т. д., а также советские граждане, угнанные в Германию и возвращенные в СССР как «предатели».
Поначалу основным рабочим ресурсом на Табошаре была живая сила — люди и скот. Строили вручную, в качестве грузового транспорта работали ишаки. Первый опытный завод № 3 (он же завод «В») разместили в полуразрушенном глинобитном здании, где раньше стояла химическая установка. Оборудования было крайне мало, хотя на фоне других рудников Табошар считался неплохо оснащенным: здесь использовались электровозы. Проветривались забои слабыми вентиляторами, на буровзрывных работах использовались ручные перфораторы без орошения, запыленность в десятки раз превышала нормы.
Ситуация изменилась в 1946 году, когда на строительство рудников, комбината и геологоразведку выделили огромные деньги. В книге «Пионеры секретного атома» говорится, что на капзатраты атомной промышленности в том году выделили 38 млн руб., из них 12 млн — Комбинату № 6.
Вложения в геологоразведку позволили резко нарастить ее объемы в условиях чрезвычайной спешки: урана для создаваемой в те годы атомной бомбы требовалось много, и нужен он был срочно. «Слабая разведанность месторождений, при которой началась деятельность рудников, и необходимость выполнения установленного плана добычи руды поставили перед комбинатом сложные организационно-методические вопросы. Параллельно с наращиванием общих запасов месторождений необходимо было обеспечить текущую добычу. Эти задачи не могли решаться традиционными методами с последовательным увеличением деятельности разведки (от предварительной через детальную до эксплуатационной). На это не было времени. Только совмещение различных стадий разведки и выполнение ее в больших объемах одновременно с проведением горно-капитальных, подготовительных и добычных работ могло дать и дало хорошие результаты, позволило в сжатые сроки существенно увеличить общие разведанные запасы и тем самым создать прочную базу для дальнейшего развития комбината», — отмечается в книге «Пионеры секретного атома».
На Табошаре впервые применили более эффективную систему отработки, началась механизация производственных процессов. С 1946 по 1949 год производительность труда забойных рабочих почти утроилась.
Был усовершенствован технологический процесс и на перерабатывающих мощностях. Сухое измельчение заменили мокрым, благодаря чему оборудование стало реже выходить из строя, руду начали классифицировать по размеру. Процесс выщелачивания и отделения раствора от твердого остатка стал непрерывным. Благодаря новшествам суточная производительность выросла с 40 тонн в 1945 году до 60−70 тонн к концу 1946 года, извлечение за тот же период увеличилось с 40% до 60%.
Необходимо было резко повысить объем производства и снизить себестоимость продукции. Для этого в 1947 году Комбинат № 6 ввел в эксплуатацию четыре новых завода, в том числе завод № 1 в Табошаре производительностью 100 тонн в сутки. В последующие годы производство продолжило расти.
Стали заботиться и об охране труда: в начале 1960‑х годов запыленность снизилась до 1 мг/м3 — вдвое ниже предельно допустимых показателей.
Табошар закончили отрабатывать шахтным способом в 1957 году. Затем стали применять открытый способ с последующим радиометрическим обогащением и кучным выщелачиванием забалансовых запасов. А в 1972—1978 годах применяли шахтное выщелачивание с подачей растворов сначала в шахту, а затем — через днище карьера. Таким способом было произведено около 112 тонн урана.
Кстати, скважинное подземное выщелачивание первыми начали осваивать специалисты табошарского рудоуправления. Правда, не на Табошаре, а в пустыне Кызылкум, возле поселка Кокча Бухарской области (Узбекская ССР). В марте 1968 года табошарские горняки построили и запустили там первый участок скважинного подземного выщелачивания.
Это не единственный пример признания высокого класса табошарских специалистов. Первый глава Табошарского рудоуправления Зараб Зарапетян в 1958—1971 годах возглавлял Навоийский ГМК. Предприятия НГМК до сих пор добывают уран в Узбекистане.
Табошар имел огромное значение для атомного проекта СССР. Несколько лет он был единственным, а затем — одним из основных поставщиков остродефицитного урана. «Опыт строительства комбината послужил опорой при проектировании и строительстве других химических и горнорудных предприятий страны», — говорится в книге «Пионеры секретного атома».
После начала войны в 1941 году в Табошар из Одессы эвакуировали завод «В» и филиал Гиредмета Наркомата цветной металлургии (Наркомцветмет) СССР. А 27 ноября 1942 года Государственный комитет обороны принял постановление «О добыче урана» — начался атомный проект. В соответствии с постановлением в СССР начали вести целенаправленную геологоразведку на уран, инициировали добычу и переработку урановой руды. Добывать и перерабатывать уран на Табошаре начали уже в 1943 году.
К тому времени уран нашли и на других месторождениях: таджикских Адрасмане и Уйгурсае, киргизском Майлису. На базе этих месторождений и завода «В» постановлением ГКО от 15 мая 1945 года в структуре НКВД был создан Комбинат № 6. Управление комбината располагалось в Чкаловске Таджикской ССР.
Строили рудник, перерабатывающий завод и новые кварталы Табошара в основном немцы, частично пленные, частично ссыльные с Поволжья — память о них в поселке сохранилась. Табошар даже называют маленькой Швейцарией из-за европейской архитектуры и городской планировки. В строительстве участвовали также спецпереселенцы других национальностей: крымские татары, чеченцы, корейцы и т. д., а также советские граждане, угнанные в Германию и возвращенные в СССР как «предатели».
Поначалу основным рабочим ресурсом на Табошаре была живая сила — люди и скот. Строили вручную, в качестве грузового транспорта работали ишаки. Первый опытный завод № 3 (он же завод «В») разместили в полуразрушенном глинобитном здании, где раньше стояла химическая установка. Оборудования было крайне мало, хотя на фоне других рудников Табошар считался неплохо оснащенным: здесь использовались электровозы. Проветривались забои слабыми вентиляторами, на буровзрывных работах использовались ручные перфораторы без орошения, запыленность в десятки раз превышала нормы.
Ситуация изменилась в 1946 году, когда на строительство рудников, комбината и геологоразведку выделили огромные деньги. В книге «Пионеры секретного атома» говорится, что на капзатраты атомной промышленности в том году выделили 38 млн руб., из них 12 млн — Комбинату № 6.
Вложения в геологоразведку позволили резко нарастить ее объемы в условиях чрезвычайной спешки: урана для создаваемой в те годы атомной бомбы требовалось много, и нужен он был срочно. «Слабая разведанность месторождений, при которой началась деятельность рудников, и необходимость выполнения установленного плана добычи руды поставили перед комбинатом сложные организационно-методические вопросы. Параллельно с наращиванием общих запасов месторождений необходимо было обеспечить текущую добычу. Эти задачи не могли решаться традиционными методами с последовательным увеличением деятельности разведки (от предварительной через детальную до эксплуатационной). На это не было времени. Только совмещение различных стадий разведки и выполнение ее в больших объемах одновременно с проведением горно-капитальных, подготовительных и добычных работ могло дать и дало хорошие результаты, позволило в сжатые сроки существенно увеличить общие разведанные запасы и тем самым создать прочную базу для дальнейшего развития комбината», — отмечается в книге «Пионеры секретного атома».
На Табошаре впервые применили более эффективную систему отработки, началась механизация производственных процессов. С 1946 по 1949 год производительность труда забойных рабочих почти утроилась.
Был усовершенствован технологический процесс и на перерабатывающих мощностях. Сухое измельчение заменили мокрым, благодаря чему оборудование стало реже выходить из строя, руду начали классифицировать по размеру. Процесс выщелачивания и отделения раствора от твердого остатка стал непрерывным. Благодаря новшествам суточная производительность выросла с 40 тонн в 1945 году до 60−70 тонн к концу 1946 года, извлечение за тот же период увеличилось с 40% до 60%.
Необходимо было резко повысить объем производства и снизить себестоимость продукции. Для этого в 1947 году Комбинат № 6 ввел в эксплуатацию четыре новых завода, в том числе завод № 1 в Табошаре производительностью 100 тонн в сутки. В последующие годы производство продолжило расти.
Стали заботиться и об охране труда: в начале 1960‑х годов запыленность снизилась до 1 мг/м3 — вдвое ниже предельно допустимых показателей.
Табошар закончили отрабатывать шахтным способом в 1957 году. Затем стали применять открытый способ с последующим радиометрическим обогащением и кучным выщелачиванием забалансовых запасов. А в 1972—1978 годах применяли шахтное выщелачивание с подачей растворов сначала в шахту, а затем — через днище карьера. Таким способом было произведено около 112 тонн урана.
Кстати, скважинное подземное выщелачивание первыми начали осваивать специалисты табошарского рудоуправления. Правда, не на Табошаре, а в пустыне Кызылкум, возле поселка Кокча Бухарской области (Узбекская ССР). В марте 1968 года табошарские горняки построили и запустили там первый участок скважинного подземного выщелачивания.
Это не единственный пример признания высокого класса табошарских специалистов. Первый глава Табошарского рудоуправления Зараб Зарапетян в 1958—1971 годах возглавлял Навоийский ГМК. Предприятия НГМК до сих пор добывают уран в Узбекистане.
Табошар имел огромное значение для атомного проекта СССР. Несколько лет он был единственным, а затем — одним из основных поставщиков остродефицитного урана. «Опыт строительства комбината послужил опорой при проектировании и строительстве других химических и горнорудных предприятий страны», — говорится в книге «Пионеры секретного атома».
Рудник-беспризорник
После истощения месторождения рудник и перерабатывающие заводы в Табошаре были закрыты. К тому времени на промплощадке размещались четыре карты хвостохранилища, хвостохранилище завода № 3, хранилище бедных руд, карьер, отвалы пустой породы и здания перерабатывающих предприятий. В 1973—1975 годах все карты были законсервированы — поверхность и откосы засыпаны слоем грунта толщиной до метра.
Жизнь Табошару после завершения уранового производства стало давать предприятие «Заря Востока». Оно было «с двойным дном» в буквальном смысле: в цехах на поверхности выпускали галоши и резиновые перчатки, а под землей — комплектующие для стратегических ракет, там же испытывали ракетные двигатели.
Но после распада СССР, обретения независимости бывшими республиками и гражданской войны в Таджикистане ракетные цеха на «Заре Востока» закрылись, люди стали разъезжаться. Состояние рудника перестали контролировать, территория пришла в запустение. Подобная судьба была типичной для небольших моногородов и поселков, где градообразующие предприятия, в том числе горные, были связаны с оборонной отраслью.
А урановый рудник дал о себе знать. Дело в том, что объекты предприятия, кроме карт, должным образом законсервированы не были. Из-за того что поверхность и склоны хвостохранилища не были защищены от эрозии, радиоактивная пыль стала переноситься ветром и дождями. Стоки, вытекающие из-под хвостохранилища, тоже были радиоактивны. За площадкой перестали следить, по территории бывшего рудника протоптали тропы, начали пасти там скот и строить жилье. Отвалы рудника использовали при строительстве и отсыпке дорог на улицах Табошара, что выяснилось при обследовании в 2001 году — обнаружились участки с повышенным гамма-фоном — до 1,44 мкЗв/час при фоновых значениях 0,48 мкЗв/час.
О проблеме «наверху» знали, ее несколько раз поднимали на национальном и международном уровнях. Какие-то работы для ее решения были профинансированы и проведены.
В «Оценке состояния бывших урановых объектов и текущей деятельности по их реабилитации» — документе, размещенном на сайте МАГАТЭ, — отмечается, что особую опасность представляют нерекультивированные терриконообразные отвалы хвостохранилища цеха № 3 и кучного выщелачивания высотой до 70 метров и площадью 3 га. Объем накопленного материала в них — 690 тыс. м3.
Для того чтобы исключить разнесение радиоактивных частиц при эрозии и использование материалов с рудника для строительных работ, авторы «Оценки» рекомендуют использовать инженерные барьеры — ограждающие дамбы, защитные покрытия, системы отвода ливневых вод и т. д.
В 2012 году была разработана и утверждена межгосударственная целевая программа «Рекультивация территорий государств, подвергшихся воздействию уранодобывающих производств». Странами — участницами программы стали Российская Федерация, Беларусь, Казахстан, Киргизия и Таджикистан. Главная задача — обеспечить радиационную безопасность на площадках бывших производств по добыче и переработке урана.
В рамках программы в середине 2010‑х годов были проведены подготовительные работы для реабилитации табошарской промплощадки: комплексные инженерные изыскания, топогеодезическая съемка, разработка проектно-сметной документации по рекультивации объектов.
После истощения месторождения рудник и перерабатывающие заводы в Табошаре были закрыты. К тому времени на промплощадке размещались четыре карты хвостохранилища, хвостохранилище завода № 3, хранилище бедных руд, карьер, отвалы пустой породы и здания перерабатывающих предприятий. В 1973—1975 годах все карты были законсервированы — поверхность и откосы засыпаны слоем грунта толщиной до метра.
Жизнь Табошару после завершения уранового производства стало давать предприятие «Заря Востока». Оно было «с двойным дном» в буквальном смысле: в цехах на поверхности выпускали галоши и резиновые перчатки, а под землей — комплектующие для стратегических ракет, там же испытывали ракетные двигатели.
Но после распада СССР, обретения независимости бывшими республиками и гражданской войны в Таджикистане ракетные цеха на «Заре Востока» закрылись, люди стали разъезжаться. Состояние рудника перестали контролировать, территория пришла в запустение. Подобная судьба была типичной для небольших моногородов и поселков, где градообразующие предприятия, в том числе горные, были связаны с оборонной отраслью.
А урановый рудник дал о себе знать. Дело в том, что объекты предприятия, кроме карт, должным образом законсервированы не были. Из-за того что поверхность и склоны хвостохранилища не были защищены от эрозии, радиоактивная пыль стала переноситься ветром и дождями. Стоки, вытекающие из-под хвостохранилища, тоже были радиоактивны. За площадкой перестали следить, по территории бывшего рудника протоптали тропы, начали пасти там скот и строить жилье. Отвалы рудника использовали при строительстве и отсыпке дорог на улицах Табошара, что выяснилось при обследовании в 2001 году — обнаружились участки с повышенным гамма-фоном — до 1,44 мкЗв/час при фоновых значениях 0,48 мкЗв/час.
О проблеме «наверху» знали, ее несколько раз поднимали на национальном и международном уровнях. Какие-то работы для ее решения были профинансированы и проведены.
В «Оценке состояния бывших урановых объектов и текущей деятельности по их реабилитации» — документе, размещенном на сайте МАГАТЭ, — отмечается, что особую опасность представляют нерекультивированные терриконообразные отвалы хвостохранилища цеха № 3 и кучного выщелачивания высотой до 70 метров и площадью 3 га. Объем накопленного материала в них — 690 тыс. м3.
Для того чтобы исключить разнесение радиоактивных частиц при эрозии и использование материалов с рудника для строительных работ, авторы «Оценки» рекомендуют использовать инженерные барьеры — ограждающие дамбы, защитные покрытия, системы отвода ливневых вод и т. д.
В 2012 году была разработана и утверждена межгосударственная целевая программа «Рекультивация территорий государств, подвергшихся воздействию уранодобывающих производств». Странами — участницами программы стали Российская Федерация, Беларусь, Казахстан, Киргизия и Таджикистан. Главная задача — обеспечить радиационную безопасность на площадках бывших производств по добыче и переработке урана.
В рамках программы в середине 2010‑х годов были проведены подготовительные работы для реабилитации табошарской промплощадки: комплексные инженерные изыскания, топогеодезическая съемка, разработка проектно-сметной документации по рекультивации объектов.
Возвращение в природу
Недавно начался новый этап программы, по окончании которого промплощадка Табошара должна стать безопасной. Весной 2022 года ТВЭЛ как отраслевой интегратор по выводу из эксплуатации объявил о том, что Центральный проектно-технологический институт (ЦПТИ, входит в ТВЭЛ) выиграл конкурс на разработку рабочей документации и выполнение работ по рекультивации промплощадки «Табошар».
Недавно начался новый этап программы, по окончании которого промплощадка Табошара должна стать безопасной. Весной 2022 года ТВЭЛ как отраслевой интегратор по выводу из эксплуатации объявил о том, что Центральный проектно-технологический институт (ЦПТИ, входит в ТВЭЛ) выиграл конкурс на разработку рабочей документации и выполнение работ по рекультивации промплощадки «Табошар».
Справка
Интегратором по выводу из эксплуатации и обращению с сопутствующими РАО ТВЭЛ стал в 2019 году. На предприятиях топливной компании (СХК, АЭХК, ЦПТИ и ВНИИНМ) открыты центры компетенций по выводу из эксплуатации.
С 2021 года ТВЭЛ — базовая организация государств — участников СНГ по ликвидации ядерного наследия, обращению с отработавшим ядерным топливом, радиоактивными отходами и выводу из эксплуатации ядерно и радиационно опасных объектов.
С 2021 года ТВЭЛ — базовая организация государств — участников СНГ по ликвидации ядерного наследия, обращению с отработавшим ядерным топливом, радиоактивными отходами и выводу из эксплуатации ядерно и радиационно опасных объектов.
В рамках контракта специалисты ЦПТИ проведут большой комплекс работ по рекультивации отвалов фабрики бедных руд и хвостохранилищ. Поверхности и склоны будут защищены от ветровой и водной эрозии — размыва поверхности и механической миграции загрязненного мелкодисперсного хвостового материала. В итоге территория промплощадки «Табошар» станет соответствовать требованиям радиационной безопасности.
Предполагается, что все работы будут завершены в 2023 году. Это первый проект ТВЭЛа как единого отраслевого интегратора в области вывода из эксплуатации по ликвидации ядерного наследия в одной из стран СНГ.
После реабилитации промплощадки большая «атомная» глава горно-металлургической истории этого места завершится. Жители Табошара (с 2012 года — Истиклол) будут спокойны за свое здоровье. Откосы отвалов и хвостохранилищ станут склонами холмов, на которых вырастет трава, поселятся звери и птицы, и бывшее предприятие растворится в живой природе.
Предполагается, что все работы будут завершены в 2023 году. Это первый проект ТВЭЛа как единого отраслевого интегратора в области вывода из эксплуатации по ликвидации ядерного наследия в одной из стран СНГ.
После реабилитации промплощадки большая «атомная» глава горно-металлургической истории этого места завершится. Жители Табошара (с 2012 года — Истиклол) будут спокойны за свое здоровье. Откосы отвалов и хвостохранилищ станут склонами холмов, на которых вырастет трава, поселятся звери и птицы, и бывшее предприятие растворится в живой природе.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ #4-5_2022