Сбыту — быт

Для того чтобы наилучшим образом организовать свой бизнес, АО «АтомЭнергоСбыт» консолидирует платежи за коммунальные услуги: не только за электроэнергию, но и за воду, тепло, газ, вывоз мусора. Для повышения качества обслуживания компания вкладывается в цифровые сервисы и популяризацию их у клиентов. О разных сторонах бизнеса электросбытовой компании рассказывает генеральный директор «АтомЭнергоСбыта» Петр Конюшенко.

Беседовала: Ирина ДОРОХОВА
Фото: Страна Росатом, ТАСС

Движущие силы энергопотребления

Расскажите, пожалуйста, о том, каковы предварительные результаты трех кварталов нынешнего года по сравнению с предыдущим.

Выручка за девять месяцев нынешнего года в «АтомЭнергоСбыте» составила 53 млрд руб. и выросла на 7,6% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, что связано с ценами на оптовом рынке. Если же говорить о полезном отпуске (отпуск киловатт-часов потребителям электроэнергии), то он сохранился практически на уровне прошлого года. В 2019 году — 11,4 млрд кВт∙ч, а в 2018-м — 11,432. Разница в рамках погрешности.

Если проанализировать полезный отпуск, то в разных регионах ситуации разные. В Твери и Мурманске, например, полезный отпуск увеличился, а в Курске и Смоленске — снизился. Так что нельзя говорить о какой-то общей тенденции.
Какая категория клиентов увеличила потребление: население или промышленные предприятия?

Население.
Почему?

Мы обычно объясняем это повышением энергооснащенности.
В чем вы видите причины этой тенденции?

Несмотря на то что электротовары сейчас стали гораздо более энергоэффективными, люди покупают их чаще. О причинах говорить сложно. Рост энергооснащенности может свидетельствовать о повышении уровня жизни или о том, что люди стали больше времени проводить дома.
А что происходит в промышленных секторах, в малом бизнесе?

Там тоже наметились определенные тенденции. В Тверской области, например, промышленные и приравненные к ним группы клиентов увеличили потребление, но незначительно. В других регионах — незначительное снижение. Скажем так, идут колебания около нуля.
Это тенденция последних лет?

Да. Единственное исключение — сельхозпроизводители. Их доля в общем объеме невелика, но в этом году в абсолютных цифрах их электропотребление выросло на 16%: с 264 млн кВт∙ч до 307 млн кВт∙ч.
Чем вы это объясняете?

Я склонен считать, что это результат запуска национальных проектов по сельскому хозяйству: фермеры стали производить больше сельхозпродукции.
А в крупном бизнесе какие тенденции? Он занимается энергоэффективностью?

Да, разумеется. На крупных предприятиях есть свои службы главных энергетиков, перед ними стоит задача сокращения затрат на электроэнергию. При реновации они покупают более энергоэффективное оборудование. Однако не все предприятия могут целенаправленно инвестировать в экономию электроэнергии. Когда речь идет о покупке новой производственной линии, то собственники предприятий начинают считать, сколько они вложат денег и какую получат экономию. В числе прочего учитываются затраты на электроэнергию. Иными словами, при стратегической замене оборудования бизнес ориентируется не столько на электроэнергию, сколько на соответствие современным требованиям. А энергоэффективность пока остается дополнительным, хотя и значимым показателем.
Получается, энергоэффективность — не фактор снижения энергопотребления?

Иногда — фактор, например, в сегменте уличного освещения. Покупаются новые энергосберегающие светильники, и бюджетные затраты в перспективе могут снижаться. В Курчатове совместно с концерном «Росэнергоатом» реализуется проект «Умный свет». Его цели: улучшить освещенность улиц и одновременно сэкономить энергоресурсы и увеличить срок службы уличных осветительных приборов. Надеемся, что после завершения модернизации ходить по улицам станет удобнее и безопаснее.

Всего в городе планируется заменить 2200 светильников. Городское освещение будет регулироваться автоматизированной системой управления. Этот пример показывает, что у энергоэффективности есть иная сторона. Казалось бы, если установить в городе или на трассе энергосберегающие светильники, то должно снижаться потребление; но одновременно увеличивается освещаемая территория. Получается, что при тех же инвестициях качество освещения гораздо выше.
А бывает так, что в городах или регионах потребление электроэнергии снижается просто из-за того, что сократилось производство? Не обновили, а остановили линию.

Критических остановов производства у наших клиентов, в зоне нашей деятельности, не было.
Единый оператор по сбору платежей

Какие главные изменения происходят внутри компании? Какие проекты были ­запущены?

Сегодня главный тренд — цифровизация, поэтому мы уделяли основное внимание запуску новых технологических проектов. Во-первых, в области клиентского обслуживания. Во-вторых, мы проводим автоматизацию внутренних бизнес-процессов, понимая, что от этого во многом зависит эффективность деятельности компании.
Давайте начнем с клиентов.

Мы запустили ряд цифровых проектов. Например, мобильное приложение и обновленный «Личный кабинет» для наших клиентов — физических лиц. Мы дали клиентам возможность перейти на интерактивное взаимодействие с нами через популярные мессенджеры и каналы онлайн-коммуникации. Создали максимально комфортные условия для общения с нами.

Современные технологии позволяют решить практически любой вопрос без посещения нашего офиса. Так же выстраиваются и платежные сервисы. А в перспективе мы планируем дать людям возможность оплачивать онлайн не только электрическую энергию, но и другие жилищно-коммунальные услуги.
Клиенты смогут через приложение оплачивать, допустим, счета за воду или вывоз мусора, а «АтомЭнергоСбыт» становится…

Да, единым центром обслуживания по региональным жилищно-коммунальным услугам, региональным интегратором. Уже сейчас в Мурманске мы занимаемся сбором платежей за услуги по вывозу мусора — ТКО. По последним данным, в среднем по стране люди оплачивают только 70% услуг по вывозу мусора. То есть почти треть клиентов за них не платят. А в Мурманской области этот показатель не ниже 85%, и к концу года мы ожидаем его увеличения до 90%.
Вы планируете распространять этот опыт на другие регионы?

Мы ведем переговоры с администрацией Тверской области. Уже создан пилотный проект, согласно которому мы выступим единым агрегатором платежей за коммунальные услуги в нескольких районах области. Идут переговоры о передаче нам функции приема платежей, в том числе за газоснабжение, еще в нескольких районах.
А региональные власти каким образом в этом заинтересованы?

У нас гораздо лучше развиты цифровые сервисы, разработаны механизмы взыскания задолженностей, чем у любого муниципального предприятия. Мы имеем возможность инвестировать в IT-продукты, которые потом распространяются на местах. Поэтому мы можем снизить на них цены, ведь мы не создаем новый продукт для каждой области или муниципалитета, а выбираем лучший проект и масштабируем на всю компанию, на все регионы присутствия. Второй момент: за счет стандартизации услуг и создания интегрированного центра оплаты получить экономию в перспективе может и бюджет.
А люди?

И бюджет, и люди. При концентрации услуг по сбору платежей «в одном окне» затраты на них будут в меньшем объеме закладываться в тариф для населения.
По поводу платежей и неплатежей: если проследить динамику за последние несколько лет, насколько проще или сложнее стало собирать деньги?

Я считаю, что в этом направлении мы стали эффективнее. У нас снизился процент прироста дебиторской задолженности. Уровень собираемости среди населения — 99%. За вывоз мусора в Мурманской области, как я уже говорил, — более 85%. Но для нас это пока еще новый вид деятельности, к нему люди только привыкают. В четырех районах Твери, где мы в рамках нашего пилотного проекта собираем деньги за коммунальные услуги, отопление и воду, у нас свыше 100% оплаты по всем видам платежей.
Больше 100 %? За счет чего?

Собираем задолженности прошлых лет.
Как?

Во-первых, обеспечиваем людям оцифровку их задолженности. Квитанции предоставляем в бумажном либо в электронном виде, на выбор клиента. У нас есть современные офисы обслуживания, где персонал может объяснить клиенту, как сформировалась его задолженность. Через контакт-центр люди могут получить ответы на свои вопросы. Часто они не платят не потому, что у них нет денег, а потому, что не понимают, откуда взялась начисленная сумма. После разъяснения у них повышается лояльность, они спокойнее реагируют на необходимость оплатить долги. Если же это не срабатывает, применяем иные методы, от автодозвона, постоянного информирования до похода с судебным приставом к клиенту «в гости».
Насколько часто приходится обращаться к услугам судебных приставов?

В 3–5 % случаев, примерно пополам физ- и ­юрлица.
Финансовая отчетность вашей компании волнообразная. 2014 год закончился прибылью, потом два года — в убытке, потом — еще один прибыльный год. Чем это объясняется?

Колебания прибылей и убытков — это просто цифры, связанные с включением старой задолженности в резерв по сомнительным долгам. Они отражаются на финансовом результате. Например, убыток в 2018 году объясняется включением в резерв задолженности предприятий Министерства обороны — нам в 2016—2017 годах недоплатили более 800 млн руб.
Как вы работаете с такими клиентами?

По-разному, вплоть до выхода на уровень Правительства Российской Федерации.
Работает?

По старым долгам, к сожалению, пока нет, но мы не опускаем руки. По текущим задолженностям есть положительные результаты. Были поручения Правительства Р Ф обеспечить стопроцентную оплату. Ждем погашения дебиторской задолженности 2019 года. Но вопрос о накопленных долгах прошлых лет не решен. Суммарная задолженность по всей стране составляет около 6 млрд руб.
Правила игры в рознице

Что сейчас происходит на розничном рынке? В каком направлении движется его регулирование?

Розничный рынок электрической энергии, в отличие от оптового, остался недоработанным со времен прекращения деятельности РАО ЕЭС России. Не до конца отрегулированы взаимоотношения с потребителями, в частности — процедура введения ограничений должникам. Мы не можем использовать полностью этот инструмент при работе со многими жилищно-коммунальными объектами, например, водоканалами и котельными. Часто на их сторону становятся органы прокуратуры. Они выдают нам предписания о недопустимости отключений, так как прекращение электроснабжения этих объектов приводит к ограничению в поставке тепла и воды населению.
Но водоканалы и котельные — часто самые злостные должники.

Именно. Если бы по отношению к этим предприятиям действовал жесткий механизм ответственности, вплоть до уголовной, возможно, ситуация была бы иной.
Предприятие-должник продолжает работать, но руководство несет персональную ответственность?

Конечно. Я считаю, что должны быть прописаны механизмы ответственности субъектов Федерации за этих должников, администрации регионов должны давать финансовые гарантии за таких неплательщиков, ведь от них зависят жизнедеятельность региона, его энергетическая безопасность. Но этот механизм, к сожалению, пока не работает.
А как развиваются ваши отношения с сетевыми компаниями?

Тоже возникают разногласия. Из-за недорегулирования отношений, недооцифровки объемов оказанных услуг у нас с сетевыми компаниями периодически возникают споры. Но у нас выстроились партнерские взаимоотношения, и все споры мы решаем цивилизованно, путем переговоров, аргументации, лишь в редких, сложных случаях — в судах.
Кто должен оцифровывать услуги?

Сейчас каждая сторона представляет свои данные. Далеко не у всех потребителей установлены интеллектуальные приборы учета, которые круглосуточно передают данные. У большинства потребителей установлены интервальные приборы учета. Раз в месяц клиенты — физические лица обязаны передавать показания счетчиков в нашу компанию, и мы используем их для расчетов. Если показания не переданы, используются различные методики замещающей информации. И здесь начинается сумбур. Возникает разница в объемах между данными нашей компании и сетевой. Результат — разногласия в оценке оказанных услуг.
Эту проблему можно решить?

Мы считаем, что нужны жесткие, законодательно утвержденные регламенты. Не должно быть двойной трактовки, как сейчас, когда споры переносятся в суд. На самом деле бóльшая часть всех судебных процессов, в которых мы участвуем, — именно споры с «сетевиками». А из-за того, что отношения недорегулированы, возникают взаимные неплатежи, задержки.

В итоге обе стороны вынуждены кредитоваться в банках и выплачивать банковские проценты, а лучшие юристы обеих компаний, вместо того чтобы бороться с неплательщиками, борются друг с другом.
Получается, проблема методическая: надо прописать алгоритм. Так?

Да, четкий алгоритм, утвержденный постановлением правительства либо федеральным законом, чтобы не было места для разных трактовок и подходов.
Покупатель идет на оптовый рынок

В годовом отчете «Росэнергоатома», который консолидировал сведения об «Атомэнергосбыте» за 2018 год, говорилось, что выручка сократилась, так как часть потребителей вышли на оптовый рынок. В чем причина?

Не так уж много наших потребителей ушло на оптовый рынок — один-два. Это стандартная процедура. Часто через какое-то время такие компании возвращаются. Уменьшение объема мы компенсируем деятельностью в качестве независимой энергосбытовой компании. Например, в Ростовской области взяли на обслуживание объект Coca-cola, гипермаркеты в Воронежской, Орловской, Рязанской и Брянской областях. У нас общая выручка растет ежегодно, но, как я сказал в начале беседы, в основном за счет роста тарифа.
Этот сегмент занимает большую долю в бизнесе компании?

Нет, небольшую — единицы процентов. Мы в этом сегменте нарабатываем компетенции в качестве независимой сбытовой компании. И наш опыт работы на оптовом рынке в различных качествах показал, что необходимы изменения в регулировании деятельности гарантирующих поставщиков.
Какого рода изменения?

Сейчас для потребителей выход на оптовый рынок уже возможен, а в будущем станет еще легче. Следовательно, в перспективе 5−7 лет при дальнейшей либерализации рынка наша клиентская база будет уменьшаться. С нами останутся только самые мелкие потребители и неплательщики, от которых, понятно, больше проблем, чем дохода.
Что вы предлагаете?

Самое главное — возможность более гибкого тарифообразования для гарантирующего поставщика. Объясню: сейчас мы можем оказывать услуги только по установленному уровню сбытовой надбавки, ни больше ни меньше. Условно, 10 копеек. А независимые поставщики говорят: «А мы готовы оказывать тот же объем услуг за пять копеек». А мы снижать тарифы не вправе, даже если бы могли технически и финансово. Поэтому мы хотим поставить вопрос о гибкости сбытовой надбавки. Сейчас законодательно установлено, что в тариф заложены средства на наше содержание. И если мы сработали эффективнее, то остаток изымается.

Есть предложение в рамках регулирования по эталону данные средства оставлять у сбытовой компании. Во всяком случае, недавно на совещании в ФАС говорилось об этом как реальном механизме. Тем более концепция эталонной сбытовой надбавки должна заработать в ближайшие два года. А мы предполагаем, что это должно дать сбытовым компаниям возможность не только быть эффективными и экономить за счет сокращения затрат, но и устанавливать гибкие тарифы, чтобы выдерживать конкуренцию с независимыми сбытовыми компаниями.

К примеру, мы разработали модель из трех тарифов. Первый тариф — "Ностальгия". Он действует, если клиент получает бумажную квитанцию и платит в офисе обслуживания — все, как сейчас. Но мы предлагаем и более дешевый тариф, «Цифровой», который предполагает выставление электронной квитанции и электронную же оплату (например, если подключен автоплатеж). Мы экономим и даем возможность сэкономить клиенту. И третий тариф — проблемный, самый высокий. Он должен применяться к неплательщикам, в него закладываются расходы на выставление и обработку претензий, работу юристов, плюс пени за просрочку. Нам тоже нужна гибкость в тарифообразовании в рамках нашей компании: сбытовым компаниям должны даваться предельные верхние тарифы, а мы могли бы снижать их по своему усмотрению. А сейчас этого нет: есть предельная точка — и все.
И, получив такую возможность, вы сможете конкурировать с независимыми сбытовыми компаниями?

Мы сможем хотя бы попытаться. Сейчас у нас такого шанса нет.
Но вы же сами можете быть независимыми, если работаете вне своих регионов.

А для чего плодить юрлица?
Для того чтобы быть более конкурентоспособными «на чужой территории».

Это псевдоконкуренция. Получается, ­чтобы быть конкурентоспособным, надо еще 10 компаний создать? У нас есть имидж, есть имя — "АтомЭнергоСбыт". Зачем нам лишние «дочки»? Мы, наоборот, считаем, что необходимо выстраивать вертикально интегрированную структуру. Причем не только у нас, но и в муниципальных хозяйствах. В ЖКХ тоже наметился тренд на консолидацию для снижения операционных затрат, увеличения возможностей для инвестиций.
К вашей идее о гибких тарифах прислушиваются?

Мы считаем, что да. Мы впервые озвучили эту идею в марте 2018 года. Теперь уже многие с нами согласны. Некоторые сбытовые компании, я знаю, думают так же. Недавно в повестку одного отраслевого совещания было включено обсуждение возможности варьирования сбытовой надбавки. Мы вместе с некоторыми коллегами проголосовали «за», но остальные пока против изменения существующей модели.

Мы и дальше продолжим предлагать рынку свое видение будущего сбытового бизнеса. Думаю, что постепенно наше профессиональное сообщество придет к пониманию необходимости изменений.
Цифровизация в действии

«АтомЭнергоСбыт» создал в Курске контакт-центр. Почему именно там?

Людям обычно все равно, куда их звонок попадает физически. Если посмотреть, как обстоят дела с контакт-центрами в мировом масштабе, то окажется, что их очень много в Индии. Немецкие фирмы обслуживаются в Турции. А Курск был выбран из-за того, что там мы приобрели первое здание в собственность для офиса.
Инвестиции окупились?

Более чем. Причем, если первоначально мы ориентировались на «человеческий» контакт-центр, то сейчас многие опции переводим в цифровой формат. 50% обращений уже идет через робота-помощника. Люди контактируют не с оператором, а с так называемым виртуальным помощником.
С чем обращаются?

В 20-х числах числа каждого месяца у нас идет шквал звонков: люди передают показания приборов учета. Звонки — огромное количество одновременно — принимает робот. И сейчас мы ставим задачу, чтобы люди по тривиальным вопросам работали именно через виртуального помощника. А операторы работали бы с более сложными запросами, требующими комплексных знаний и человеческого отношения, эмпатии. По модели, которую мы рисуем, возможность пообщаться с оператором будет самой дорогой, и предоставить ее не сможет никакая другая компания, которая захочет зайти в сбытовой бизнес.
Почему не сможет?

Нужны специфические знания энергетики, ЖКХ и прочего. Не каждый сможет разобраться в ситуации. А мы уже хорошо знакомы с правилами, нюансами, работой инфраструктуры, причем не только электроэнергетики. У нас отлажено взаимодействие со всеми региональными службами: от администрации области, социальной защиты и предприятий ЖКХ до силовых структур.
Вы говорите, что живое общение будет самым дорогим. А как же бабушки? Они лишатся возможности поговорить с живым человеком, потому что для них это будет дорого?

Конечно, мы эту опцию оставляем, без нее нельзя. Бабушки на самом деле любят ходить в наши центры обслуживания. Я уже шучу: мы работаем как комната психологической разгрузки. Они к нам приходят, общаются с операторами. Для них раз в месяц «выйти в люди», пообщаться, поговорить, узнать последние новости — важная часть жизни. Но если бабушке трудно дойти до офиса, она может позвонить оператору или сделать видеозвонок — это наша сервисная новинка. Можно использовать любой мессенджер — и увидеть нашего оператора лицом к лицу.
Что показала практика? Бабушки цифровизируются?

Сколько лет смартфонам? 10−15? Цифровизация бабушек с каждым годом будет выше. В Твери при библиотеках мы организовали обучающие курсы, связанные с нашим мобильным приложением. Приходят бабушки. Когда им показывают, как оно работает, они говорят: «А у меня телефон-то поддерживает, я могу с него платить. Зачем я в офис хожу?» А бабушке уже к 80 годам. Процесс идет.
Ликбез в библиотеках проводите?

Да, и не только. Мы с управляющими компаниями периодически встречаемся, рассказываем о нюансах энергопотребления, особенностях общедомовых расходов и способах их снижения, консультируем по нашим сервисам. Мы по всем регионам проводим такие выездные мероприятия. Благодаря этому мы значительно снизили социальную напряженность населения по этим вопросам и повысили уровень оплаты.
В какие направления вы инвестируете сейчас, что считаете самым важным?

Вкладывая деньги в персонал, мы инвестируем в проектирование сервиса, ориентированного на клиентов. Например, недавно провели внутреннюю сессию по дизайн-мышлению для специалистов, занимающихся клиентским обслуживанием. Нашей целью было узнать опыт клиента при взаимодействии с нашим мобильным приложением и контакт-центром и понять, как их можно улучшить, поставить себя на позицию клиента, увидеть его ожидания и даже опередить его потребности.
А в аппаратную часть инвестируете?

Да, в разработку программного продукта для наших клиентских сервисов и CRM-систему, которая будет облегчать бизнес-процессы изнутри. Оператор за компьютером тоже должен получать визуально приятную информацию. Но IT — основное направление наших инвестиций. Вскоре будет запущен новый инвестпроект.
Строительство для самообеспечения

Расскажите о нем подробнее, пожалуйста.

Это проект производства интеллектуальных приборов учета. В декабре прошлого года президент России Владимир Путин подписал закон о внедрении автоматизированной системы учета энергоресурсов. Эта система должна начать действовать летом 2020 года.

Мы поняли, что в связи с этим резко возрастет потребность в новых интеллектуальных счетчиках. И мы защитили на инвесткомитете Росатома проект строительства завода по изготовлению приборов учета в Десногорске, рядом со Смоленской атомной станцией. Сейчас мы проводим подготовительные работы, ждем утверждения Правительством Р Ф параметров для приборов. Они нужны для того, чтобы мы, в свою очередь, задали параметры для заводской линии.
Чем новые приборы будут отличаться от нынешних?

Новые приборы будут передавать данные дистанционно, не будет разногласий с сетевыми компаниями. Кроме того, будет предусмотрена возможность дистанционного ограничения, а главное — контроль параметров качества электроэнергии.
Не надо будет звонить и передавать ­показания?

Нет, не надо, комфорт для клиента — это первое. А второе и третье — это качество верификации данных и поставляемой электроэнергии. Это важно. Случается, что у клиентов выходит из строя бытовая техника. Мы как гарантирующий поставщик должны компенсировать им затраты, если это произошло по вине энергетиков.
Но это надо доказать.

Да. И доказать это сложно. И наша позиция неудобна: мы должны быть на стороне клиента, но в то же время не хотим платить за чужую вину. Зачастую нам приходится компенсировать клиенту деньги за сгоревшую технику, а затем доказывать вину, например, сетевой компании, которая ответственна за перепад напряжения. Бытовые приборы — это мелочи, но бывали случаи, когда у людей дома сгорали.

Это трагедия, и деньги большие, и суды долго идут. А новые приборы учета будут фиксировать качество электроэнергии, поэтому поиск ответственного станет проще. Плюс мы сможем дистанционно отключать неплательщиков. Новые приборы должны решить так много проблем, что понятно, почему мы ждем постановления правительства со всей подробной информацией.
Когда оно должно выйти?

Ожидаем до конца года.
Расскажите, пожалуйста, о заводе: он будет обслуживать только ваши потребности? Или на внешний рынок тоже будет сориентирован?

В первую очередь мы ориентируемся на себя. Но, естественно, если будет спрос, предусматриваем возможность расширения.
Спрос — это маркетинг. Вы будете направлять в него ресурсы?

Пока наша задача — обеспечить себя и не зависеть от внешних поставщиков. Даже наши собственные потребности — это совсем не маленькие объемы. Представьте: по всей стране резко запускается кампания по установке приборов учета. Какой будет спрос?
Будет ажиотаж? Так, казалось бы, самое время оседлать волну.

Количество заводов ограниченно, за несвоевременную установку гарантирующих поставщиков будут штрафовать. Сегодня риск наказания со стороны регулятора для нас гораздо выше, чем бонусы от продаж на сторону. Хотя, конечно, если мы эту компетенцию отработаем и увидим, что можем идти дальше, то будем продавать приборы учета другим компаниям.
Каковы предполагаемая мощность предприятия и ваша собственная потребность?

Мощность предприятия соответствует нашим потребностям загрузки на 10 лет. В течение этого времени мы должны всем нашим клиентам установить новые приборы. Если решим производить для других — просто смонтируем дополнительную линию.
Сколько времени пройдет с момента публикации технической спецификации до запуска?

Планируем запуститься в течение года. Это практически готовое решение; его, как конструктор, нужно собрать в соответствии с требованиями, которые сформулирует Правительство РФ.
А вы эти приборы будете ставить только в существующие дома?

В них — обязательно. Но мы ведем переговоры со строительными компаниями о том, чтобы они сразу проектировали и строили дома с новыми приборами учета.
Как реагируют строители?

Нормально. У нас в Смоленске в конце октября прошла встреча со строительными компаниями, им понравилась идея. Цена вопроса незначительная, зато дом сразу же «оцифрованный» получается.
«Умный»?

Да. Мы, кстати, в наших регионах пять «умных» домов оборудовали. Запустили их гораздо раньше введения закона об интеллектуальных приборах учета. Плюс мы в наш «пилот» добавили видеонаблюдение, датчики движения, солнечные батареи и накопитель энергии. На мобильных приложениях в каждой квартире можно смотреть, как дети гуляют на улице, кто к вам в дверь звонит.

А накопители, солнечная батарея — источник альтернативного электроснабжения подъезда, снижающий общедомовые расходы. Для нас этот проект был важен еще и потому, что мы показали: у нас уже есть компетенции по интеллектуальным приборам учета — до выхода закона. Идем на шаг впереди!
Эксперимент по управлению спросом

В энергетическом сообществе все чаще в последнее время говорят о проекте управления спросом. Насколько эта тема актуальна для вас?

Мы сейчас как раз участвуем в этих пилотных проектах по стране. А в 2018 году провели одно из первых натурных испытаний данного механизма.
Как это работает?

Мы заключаем договоры с клиентами — юридическими лицами, которые готовы участвовать в «пилоте». Механизм достаточно прост. Системный оператор обозначает часы, когда в пиковое для энергосистемы время необходимо снизить нагрузку, и объем снижения. Сбытовая компания, как агрегатор, доводит до клиентов информацию о планируемом снижении. Предприятия-участники либо компенсируют этот объем за счет внутренних источников, либо просто отключают оборудование, либо как-то иначе снижают потребление. И за это снижение они получают потом вознаграждение.
А как рассчитывается вознаграждение?

В процессе конкурсного отбора и торгов, которые проводит системный оператор среди заявившихся агрегаторов. Те, в свою очередь, выстраивают отношения с конечным ­потребителем.

Выгода системного оператора — отсутствие необходимости подключать к энергосистеме дорогие генерирующие мощности, высокая цена которых повлияет на весь оптовый рынок. Выгода для клиента — снижение затрат на электроснабжение плюс премия. Мы выступаем агрегатором, который получает небольшой процент за свою работу.
Сколько игроков в эксперименте?

В каждом конкурсном отборе по-разному. В последнем, по бросовым ценам, согласились участвовать меньше десяти.
А вы почему участвовали, если цены ­бросовые?

Так решили наши клиенты, которые захотели развивать свои компетенции и пока — в статусе «пилота» — не ставили во главу угла финансовый аспект. У каждого своя ситуация. У кого-то установлены накопители, которые они могут наполнять, пока электроэнергия дешевле, а потом, когда происходит снижение, использовать их и премию получать. У кого-то технологический цикл так построен, что он может снизить потребление без ущерба. Например, одна из гостиниц во время эксперимента отключала систему кондиционирования и вентиляции. Каждый сам анализирует ситуацию и нарабатывает компетенции. А для нас это накопление опыта и понимания: как выстраивать взаимодействие между участниками.
Что показывают результаты эксперимента?

Интерес со стороны клиента. Это перспективный инструмент, который во многих западных странах доказал свою эффективность. И мы понимаем, что в России в этом направлении есть потенциал, тем более в аспекте цирфровизации энергетики.
Дайте, пожалуйста, короткое резюме: в каком направлении будет развиваться ­компания?

Изнутри — это цифровизация и роботизация, но с большим вкладом в развитие компетенций персонала, их обучение современным знаниям. С точки зрения возможностей рынка — это, во‑первых, концентрация у нас платежных сервисов по коммунальным услугам, а во‑вторых — борьба за клиента с помощью качества сервисов и гибких тарифов, в необходимости которых предстоит убедить рынок.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ #8_2019