Ассоциации расскажут

Ассоциативный эксперимент
Радиофобия остается сложной проблемой. С ней атомщикам приходится сталкиваться в большинстве регионов, где планируется построить объекты отрасли. Для изучения отношения населения к ядерным технологиям, появлению АЭС в регионе проводят опросы, фокус-­группы, встречи. Но есть еще один способ понять социокультурные и общественные установки — это ассоциативные исследования, точнее, ассоциативный лингвистический эксперимент.

Задача такого эксперимента — определить ассоциативное поле, то есть всю совокупность ассоциаций с предлагаемым словом, у интересующей исследователя социальной группы, а затем проанализировать ассоциации.

Что это дает? Во-первых, позволяет выделить самые частые ассоциации — те, которые называют большинство участников исследования. Их затем можно использовать, например, в рекламно-­информационных кампаниях для создания эффекта узнавания: «И я так же считаю, и я вижу сходство именно в этом» — или для формирования определенной реакции. Во-вторых, дает возможность проследить отношение к слову-­стимулу, увидев соотношение слов с нейтральной, позитивной и негативной эмоциональной окраской. Таким образом можно оценить отношение целевой аудитории к слову-­стимулу. В‑третьих, если такие эксперименты проводить через определенные промежутки времени, можно понять, изменяется ли отношение к слову-­стимулу, появляются ли новые ассоциации либо слово воспринимается так же, как и 10−15−20 лет назад.

Наталья Владимировна Уфимцева, доктор филологических наук, профессор Института языкознания РАН, заведующая сектором этнопсихолингвистики, руководитель Научно-­образовательного центра межкультурных исследований им. А. А. Леонтьева (НОЦ МИ), отмечает, что слово-­стимул всегда включено в контекст, который создается за счет опыта испытуемого. По мнению ученого, при наличии более 500 испытуемых «можно говорить об ассоциативной норме языкового сознания» ["Психолингвистика и лексикография", 2016, 7−8].

В 1990-х годах группа лингвистов под руководством известного ученого Ю. Н. Караулова составила «Русский ассоциативный словарь», вышедший в свет в 1996 году. В словаре приводится около 4 тыс. слов-стимулов. Это одно из самых масштабных ассоциативных лингвистических исследований конца ХХ века, интересное еще и тем, что было проведено почти через 10 лет после аварии на АЭС в Чернобыле. Следовательно, ассоциации к отдельным словам, зафиксированные в этом словаре, могут передавать отношение общества к атомным и ядерным технологиям в середине 1990-х годов.

Желание узнать, чтó изменилось за 20 с небольшим лет после проведенного исследования и с чем сейчас ассоциируется атомная отрасль, стало основной причиной проведения ассоциативного лингвистического эксперимента в 2018—2019 годах. Данные, которые приводятся в статье, — это предварительные результаты научного исследования, ставшие практической частью диссертации «Тематическая группа лексики атомной отрасли».

Ассоциативный лингвистический эксперимент проходил следующим образом.

1. Было выбрано пять слов, относящихся к лексике атомной отрасли, но при этом общеупотребительных и знакомых большинству русскоговорящего населения: «атом», «атомный», «ледокол», «реактор», «ядерный».
2. Была составлена анкета, в которую были добавлены еще пять слов, входящих в общелитературный язык: «безопасность», «мир», «потенциал», «развитие», «щит». Эти слова были включены в анкету, чтобы избежать профессионально маркированного или социально желательного ассоциативного ряда.
3. Анкета также включала статистическую часть: участники эксперимента указывали свой пол, возраст, наличие или отсутствие связи с энергетической отраслью.
4. В эксперименте приняли участие 583 испытуемых в возрасте от 18 до 60 лет, в том числе 325 мужчин и 258 женщин. Профессии 304 опрошенных связаны с энергетикой (атомная отрасль, гидроэнергетика, тепловая энергетика), остальные работают в других отраслях или обучаются по специальностям, не связанным с энергетикой.
5. Опрос проходил в двух формах. 300 анкет были лично предъявлены участникам, и они заполняли их вручную. 283 анкеты испытуемые заполняли в электронном виде с использованием гугл-формы.

Для того чтобы полученное ассоциативное поле было максимально полным и отражало типичные социокультурные установки и характерное отношение людей к предложенным словам-­стимулам, был выбран продолженный ассоциативный эксперимент — формат, предложенный белорусским профессором-­филологом Н. И. Кургановой. Его главное достоинство, по мнению ученого, заключается в том, что он обеспечивает доступ «к глубинным структурам знания (долговременной памяти человека) и запускает процессы естественного семиозиса (смыслопорождения) в соответствии с нормами и правилами национальной культуры».

Результаты лингвистического эксперимента
1.Существительное «атом»
Обычно носители языка, как отмечают лингвисты, идентифицируют слово либо через рациональное, либо через эмоционально-­оценочное отношение к миру. Рациональное отношение определяется стратегией «ОБЪЕКТ — ПОЗНАНИЕ», а эмоционально-­оценочное отношение — стратегией «ОБЪЕКТ — ОЦЕНКА».

В стереотипном ядре существительного «атом» все слова, кроме двух, можно отнести к стратегии «ОБЪЕКТ — ПОЗНАНИЕ». Это означает, что слово «атом» для современных носителей языка эмоционально не нагружено. Они воспринимают его как нейтральное и ассоциируют либо с составляющими атома (ядро, нейтрон, электрон), либо с частью чего-то более глобального (молекула, вещество), либо наделяют различными признаками (маленький, неделимый) и характеристиками (микрочастица, корпускула). Есть и ассоциации метафорические, сравнивающие атом с другими, более масштабными объектами: планетарная модель, шар, сетка. Атом может также ассоциироваться с его свой­ствами (броуновское движение), физическими процессами (взрыв, распад), наукой (физика), атомщиками (Кириенко), устройствами (ледокол), организациями (Росатом), отраслью (энергетика). Не зря же мы узнали об атоме из школьного курса физики! Есть и немногочисленные творческие ассоциации (кирпичик, Вселенная), и немотивированные (матом, футболка).

Эмоционально нагруженных ассоциаций в стереотипном ядре всего две: «мирный» и «бомба». Если выразить соотношение рациональной и эмоционально-­оценочной стратегий в процентах (от количества сделанных выборов), то в стереотипном ядре они составят 90,8% и 9,2% соответственно. Что интересно, на периферии ассоциативного поля «атома» ассоциаций с эмоционально-­оценочной стратегией больше, но процентное соотношение похожее: слова стратегии «ОБЪЕКТ — ОЦЕНКА» («Чернобыль», «будущее», «развитие», «взрыв», «безопасность», «оружие», «радиация», «опасно», «вой­на», «опасность», «мощь», «супергерой») составляют 12,3%. Половина из них описывают атом как что-то позитивное и мощное.

Таким образом, для современных носителей русского языка и русской культуры атом прежде всего ассоциируется с общенаучным знанием, его качественными признаками как мельчайшей частицы и атомной энергетикой как отраслью. Другими словами, в большинстве случаев «атом» — это стилистически нейтральная единица.

Интересно, что среди единичных ассоциаций к слову «атом» встречается и такая: «Мой молодой человек и я — мы атомы одного вещества». Вполне возможно, что такая ассоциация возникла в связи с влиянием на участника (это 20-летняя девушка, студентка) современной эстрадной музыки. В музыкальных произведениях последних лет слово «атом» зачастую используется в значении чего-то мощного, наполненного энергией, сконцентрированного. Возможно, слово «атом» снова приобретет романтический ореол, как в начале атомной эры, но уже не через достижения участников советского атомного проекта, а через художественное переосмысление лексического значения этого слова. А через ассоциации «атом = энергия, мощь и безопасность; атом = самое дорогое и близкое» можно будет постепенно усиливать позитивное восприятие атомных технологий.

Если сравнить полученные в ходе эксперимента ассоциации и варианты, зафиксированные в «Русском ассоциативном словаре» (РАС) 1996 года, то можно выделить следующие тенденции. Лидирует в обоих списках по частотности слово «молекула» — 13,2% и 8,5% от всех ассоциаций соответственно. Большинство ассоциаций со словом «атом» в 1996 году также выражали стратегию «ОБЪЕКТ — ПОЗНАНИЕ». Таким образом, в дискурсивном пространстве за 20 с лишним лет мало что изменилось. В чем же разница? Во-первых, в ассоциациях 2018−2019 годов появилась связь с атомной отраслью («АЭС», «станция», «энергетика»), чего не было в 1996 году. Во-вторых, современные метафорические ассоциации («круг», «шар») и единичная поэтическая ассоциация свидетельствуют о том, что сфера употребления слова «атом» начинает расширяться, оно часто употребляется в переносном значении и приобретает дополнительную позитивную окраску.

2. Прилагательные «атомный» и «ядерный»
Обычно объектами ассоциативных лингвистических экспериментов становятся имена существительные. Однако, во‑первых, прилагательные «атомный» и «ядерный» достаточно широко употребляются в русском языке, при этом их частотность менялась, в зависимости от смены исторических периодов и происходивших в эти периоды событий.

Например, в «Новом частотном словаре русской лексики» О. Н. Ляшевской и С. А. Шарова отмечается, что в 1950—1960-х годах частотность употребления слова «атомный» была примерно в четыре раза выше, чем слова «ядерный». Этот факт можно объяснить тем, что атомный проект активно развивался, были созданы первые бомбы и построена первая АЭС, и прилагательное «атомный» использовалось в публицистических текстах и беллетристике как обозначение мирных технологий. Слово же «ядерный» в большей степени относилось к военным технологиям, а о них практически не писали, потому что все разработки, касающиеся ядерной бомбы, были засекречены. В конце 1980-х годов, после аварии на Чернобыльской АЭС, частота упоминания обоих прилагательных увеличилась в несколько раз в публицистических текстах: «атомный» и «ядерный» начали употребляться как синонимы в репортажах и новостях. В 1990-х годах частота употребления прилагательного «ядерный» в публицистических текстах выросла вдвое по сравнению с прилагательным «атомный», и это уже было связано с темой ядерного разоружения.

Во-вторых, зачастую прилагательные «атомный» и «ядерный» используются как синонимы, поэтому оценить их ассоциативные поля очень важно, и особенно — проанализировать эмоционально-­оценочные стратегии, которые использовали участники эксперимента.

Стратегия «ОБЪЕКТ — ПОЗНАНИЕ» также преобладает в выборе ассоциаций к прилагательному «атомный» в стереотипном ядре (82,2% от общего количества выборов), но это уже на 10% меньше, чем у существительного «атом». На периферии рациональная стратегия составляет 79,6% от общего количества выборов. Другими словами, примерно 80% всех ассоциаций передают рациональное, стилистически нейтральное отношение к прилагательному «атомный» в частности и явлениям, процессам, устройствам, которые описываются с помощью этого прилагательного, — в целом. Для понимания социокультурной установки нам важно оценить, какие слова-­ассоциации выражают эмоционально-­оценочную стратегию и какую именно. В ядре ассоциативного поля это существительные «взрыв», «бомба», «Чернобыль», на периферии — "опасность", «радиация», «гриб», «вой­на», «друг», «опасный», «оружие», «безопасный», «возможность», «жизнь», «защита», «мощь», «радиоактивный», «Нагасаки», «Хиросима», «экологичный». То есть, если в стереотипном ядре эмоционально-­оценочная стратегия выражает только негативную оценку, то на периферии появляются и слова с позитивным значением, например, «друг», «безопасный», «экологичный».

Кроме того, прилагательное «атомный» ассоциируется с названиями городов, в которых произошли ядерные взрывы или аварии (Чернобыль, Хиросима, Нагасаки), организациями и предприятиями атомной отрасли (АЭС), устройствами и механизмами (бомба, микроскоп), физическими характеристиками и свой­ствами атома (реакция, распад), событиями и ситуациями (вой­на). Получается, с одной стороны, что в общественном сознании ядерные взрывы, произошедшие в результате сброса атомных бомб, и авария на Чернобыльской АЭС все еще объединяются; с другой стороны, ассоциации «Хиросима» и «Нагасаки» к прилагательному «атомный» встречаются всего по два раза, следовательно, они ушли на периферию.

Кроме того, в ассоциативном поле прилагательного «атомный» появляются метафоры-­олицетворения («ученый», «Демокрит», «друг») и метафорические сравнения («коктейль», «вкус», «жизнь»). В Большом толковом словаре С. А. Кузнецова, первое издание которого вышло в 1998 году, в словарной статье, посвященной прилагательному «атомный», появилось третье значение: «3. Разг. Ошеломляющий, потрясающий. А‑ая смесь (о чем-л. совершенно несовместимом). Анекдот просто а. А‑ые цены (непомерно высокие)». Соответственно, словосочетания «атомный коктейль», «атомный вкус» и «атомная жизнь», которые образуются с предложенными ассоциациями, обозначают что-то потрясающее, исключительное, ошеломляющее и используются в позитивном ключе. Кроме того, на периферии и среди одиночных ассоциаций встречаются следующие варианты, в которых возможно такое же переносное значение: «друг», «человек», «аппетит», «борщ», «восторг», «дуралей», «желание», «женщина», «кофе», «мед», «парень», «прикид», «прыжок», «семья», «спец», «угар», «характер», «чай», «человек»; «взрывной», «дерзкий», «крутой», «мировой», «фееричный».

Если сравнить стереотипные ядра слов «атом» и «атомный», то среди ассоциаций к слову «атомный» гораздо больше слов, обозначающих механизмы и устройства, а чаще всего встречаются «реактор» и «ледокол». Соответственно, можно сделать вывод о том, что ассоциативная связь прилагательного «атомный» с оружием и военными технологиями ослабевает, и это связано с внешними факторами, в частности, с общемировым запретом на использование ядерного оружия.

Единичная ассоциация: «Девушка низкого роста, которую разозлили» — также основана на метафорическом переносе, за основу которого взяты размер атома (небольшой рост) и его физические характеристики (хаотичное движение при нагревании).

В РАС прилагательное «атомный» не представлено.

Что касается прилагательного «ядерный», то в полученных ассоциациях преобладает эмоционально-­оценочная стратегия «ОБЪЕКТ — ОЦЕНКА», и большинство собранных ассоциаций задают негативный контекст. Так, в ядре ассоциативного поля эмоционально-­оценочных ассоциаций 60% («взрыв», «щит», «потенциал», «бомба», «оружие», «гриб», «вой­на», «удар», «опасность», «опасный», «мощный», «радиация»), а на периферии — чуть больше 25% («мощь», «сила», «сильный», «апокалипсис», «Чернобыль», «смерть», «страх», «зима», «катастрофа», «боеголовка», «взрывной», «дождь», «Хиросима», «яд», «разрушающий», «разрушение», «будущее», «конфликт», «перспективный», «положительный», «прогресс», «ренессанс», «угроза», «эффективный»).

Прилагательное «ядерный» ассоциируется у участников эксперимента с городами и странами, в которых произошли атомные взрывы или аварии (Хиросима, Япония), организациями (институт), устройствами (реактор), физическими терминами (радиация), составом атома (ядро), событиями и ситуациями (опасность), оценкой последствий (катастрофа), некоторыми качественными характеристиками (мощный, опасный), а также метафорами-­олицетворениями (Сахаров, ученый) и метафорическими сравнениями (гриб, кола). И если словосочетание «ядерный гриб» появилось давно и семантически связано (обозначает газопылевое облако, появляющееся как результат ядерного взрыва), являясь метафорой по внешнему сходству, то словосочетания типа «ядерная кола» относительно новые, и в них также отражается переносное значение «крайний, чрезмерный в своем проявлении», возникшее на рубеже ХХ и ХХI веков. Среди ассоциаций, отражающих это значение, следующие слова: «вошь», «горчица», «гром», «жестокость», «запах», «идиот», «квас», «коктейль», «кола», «микс», «мысль», «настойка», «настроение», «нюка-кола», «перец», «психопат», «слива», «соус», «суп», «трек», «ум», «успех», «хрен», «цвет», «человек»; «будоражащий», «взрывной», «дикий», «мятный», «четкий», «ядреный».

Отличительными особенностями ассоциативного поля прилагательного «ядерный» по сравнению с полями остальных проанализированных слов можно назвать и преобладание эмоционально-­оценочной стратегии в стереотипном ядре, и значительное количество негативно окрашенных ассоциаций (40%). Вторая особенность — самые частые ассоциации: «реактор» (248 выборов, 24,4%) и «взрыв» (224 выбора, 22%) — значительно опережают следующие за ними «щит» (55 выборов) и «потенциал» (54 выбора). Это свидетельствует, с одной стороны, о двой­ственном ассоциативном восприятии прилагательного «ядерный»: хотя «мирные» ассоциации вышли на первый план, «военные» все еще сильны. С другой стороны, это говорит о переломе тенденции, так как в «Русском ассоциативном словаре» на первом месте по количеству ассоциаций находится слово «взрыв» (49 выборов, 42,9%), а «реактор» — на втором (16 выборов, 14%). О том, что прилагательное «ядерный» начинает ассоциироваться с мирными технологиями, говорит и наличие в ядре ассоциативного поля слов «щит», «потенциал», «синтез», «реакция», «физика», «энергия», «ядро», «распад», «мощный», «атом».

Сравнение данных 1996 и 2018−2019 годов показывает, что в стереотипном ядре ассоциации совпадают с указанными в словаре всего на 45%, следовательно, прилагательное «ядерный» за этот период стало употребляться и в иных контекстах, в меньшей степени связанных с военными или пугающими людей технологиями. В XXI веке ассоциативное поле прилагательного «ядерный» стало шире и включает названия физических процессов и явлений (синтез, реакция), признаков, характеризующих отношение говорящего (опасный, мощный), обозначения ядерного арсенала (щит), области науки (физика), состава атома (ядро).

Таким образом, прилагательное «ядерный» гораздо больше негативно нагружено по сравнению со словом «атомный», поэтому не стоит его употреблять как синоним, особенно если речь идет о сложных темах, неоднозначно воспринимаемых населением. Для снятия негативных ассоциаций прилагательное «ядерный» более уместно использовать в сочетании со словами, передающими значение безопасности, инновационности, полезности для людей, а также в переносном значении с позитивным контекстом.

3.Существительное «ледокол»
Существительное «ледокол» — единственное из всех анализируемых слов, у которого в стереотипном ядре нет эмоционально окрашенных ассоциаций, что свидетельствует о стилистически нейтральном его восприятии участниками эксперимента. На периферии к стратегии «ОБЪЕКТ — ОЦЕНКА» можно отнести менее 10% всех ассоциаций, и все они позитивно окрашены: «огромный», «прорыв», «развитие», «глыба», «громада», «новые горизонты», «борьба», «преодоление», «мужество», «упорство».

Ассоциации с «ледоколом» характеризуют его класс (корабль), качественные признаки (атомный), содержат названия конкретных ледоколов («Ленин»), указания на род его деятельности (освоение), место и условия работы (Арктика, лед, мороз), отдельные механизмы (реактор), названия членов экипажа (капитан, моряки), животных, обитающих на Крайнем Севере (белый медведь), орудия труда (лом), а также черты характера (упорство) и процессы (прорыв).

Освоение Крайнего Севера, развитие Северного морского пути, научно-­исследовательская деятельность, доставка, развертывание и демонтаж дрейфующих полярных станций, снабжение северных территорий — все эти важные направления реализуются благодаря российскому атомному флоту; возможно, именно поэтому у участников эксперимента возникают только стилистически нейтральные или позитивные ассоциации.

При сопоставлении ассоциаций из Русского ассоциативного словаря и результатов проведенного ассоциативного эксперимента была выделена общая тенденция, характерная для всех анализируемых слов. Современные ассоциации более детализированы и отражают тип корабля, условия работы, отдельные характеристики судна. Но при этом практически утрачены ассоциации с динамикой процесса, выраженные в ассоциативном поле 1996 года с помощью глаголов.

Еще одно довольно забавное различие — среди современных ассоциаций с ледоколом в стереотипное ядро вошло название материка на Южном полюсе (Антарктида), а на периферии встречается ассоциация «пингвины». В конце ХХ века таких ассоциаций у участников эксперимента не было. Сложно сказать, с чем именно связано их появление в ХХI веке: либо с ухудшением качества образования (пингвины не водятся на Северном полюсе, а российские ледоколы не работают на Южном), либо, напротив, с высокой информированностью в сочетании с невниманием к деталям — действительно, ледокольные экскурсии к Антарктиде организуются, но российский атомный флот к ним отношения не имеет.

4. Существительное «реактор»
Рациональная стратегия в выборе ассоциаций к слову «реактор» преобладает, но эмоционально-­оценочная также присутствует, составляя в ядре ассоциативного поля чуть больше 20% от количества выборов (Чернобыль, опасность, взрыв, радиация, безопасность) и 11,9% выборов на периферии (опасный, авария, смерть, будущее, Припять, боль, жизнь, загрязнение, инновации, опасно, ошибка, прогресс, радиоактивность, рак, угроза). Наличие этих ассоциаций обусловлено аварией на Чернобыльской АЭС, и результаты эксперимента показывают, что, невзирая на значительный срок, прошедший со времени инцидента, устойчивый ассоциативный ряд сохраняется. С другой стороны, преобладание стилистически нейтральных ассоциаций свидетельствует о том, что восприятие реактора как чего-то опасного, страшного не является основным.

Реактор ассоциируется у испытуемых с его качественными характеристиками (атомный, ядерный), причем оба этих слова входят в стереотипное ядро; типом устройства (РБМК, БН), общей классификацией (устройство), местонахождением (АЭС), типом топлива (уран), получаемым продуктом (электричество), физическими процессами (расщепление), составляющими атома (электрон), областью изучения (химия).

Но наиболее интересны образные ассоциации и метафоры. Так, например, реактор сравнивают с Железным человеком и Эйнштейном, печкой и трактором. Это один из показателей более позитивного отношения к атомной энергетике — подобного рода метафоры невозможны по отношению к объекту, перед которым испытывают страх.

Интересно, что ассоциативное поле слова «реактор» за прошедший период претерпело самые значительные изменения: стереотипное ядро совпадает со словами-­ассоциациями из «Русского ассоциативного словаря» всего на 34,7%. То есть ассоциативный ряд к слову «реактор» за 20 с небольшим лет изменился практически на две трети. Во-первых, в современных ассоциациях встречается гораздо меньше слов, обозначающих аварию (взорвался, рванул, испорчен); во‑вторых, ассоциации более детализированы, чем в конце ХХ века, и содержат представления о реакторе и его устройстве (двигатель, токоограничивающий), научных областях, где применяются реакторы (физика, энергетика), знания из ядерной физики и др. Это свидетельствует о том, что в общественном сознании реактор из страшного агрегата, который может взорваться, источника опасности начинает превращаться в сложный механизм, который вполне работоспособен и безопасен при правильной эксплуатации, хотя не все страхи и опасения развеяны, так как ассоциации со взрывом и опасностью в проведенном нами исследовании еще встречаются.

Выводы
Обобщая результаты эксперимента, можно сделать несколько выводов. Во-первых, продолженный ассоциативный лингвистический эксперимент позволяет выявить актуальные представления и социокультурные установки, сложившиеся в общественном сознании по отношению к изучаемым явлениям. Во-вторых, сравнение с данными, полученными 20−25 лет назад, помогает проследить изменения в восприятии отдельных слов. Ассоциации практически у всех пяти слов, выбранных в качестве стимулов, стали более детализированными, подробными. Наименьшие изменения претерпело ассоциативное поле слова «атом»: восприятие атома как физической частицы преобладает и сейчас, и было актуальным более 20 лет назад. Самые глобальные изменения произошли с ассоциативным полем существительного «реактор» — оно обновилось почти на две трети. Прилагательное «ядерный» обладает более сильной негативной нагрузкой, чем прилагательное «атомный», поэтому использовать их как контекстуальные синонимы следует с осторожностью. Существительное «ледокол» характеризуется самым позитивным ассоциативным полем — в нем преобладают стилистически нейтральные слова-­ассоциации, которые на периферии дополняются ассоциациями с позитивной эмоциональной окраской.