Урановый размах «Крыльев»
ТЕХНОЛОГИИ / #8_2022
Беседовала Ирина ДОРОХОВА / Фото: предоставлены А. Бойцовым
О новых месторождениях лучше всего рассказывают их первооткрыватели. О месторождении «Крылья» в Намибии мы поговорили с советником первого заместителя гендиректора «Техснабэкспорта», геологом с 45‑летним опытом работы в урановой отрасли Александром Бойцовым.
Биография эксперта
Александр Владимирович БОЙЦОВ в 1977 году окончил Московский геологоразведочный институт (МГРИ) по специальности «Геология и разведка рудных месторождений».
В 1986—1990 годах работал старшим геологом советско-германского рудника «Висмут». С 1990 по 2001 год — ведущий научный сотрудник АО «ВНИИХТ», с 2001 по 2006 год — начальник отдела ресурсов АО «ТВЭЛ». В 2006—2007 годах занимал должности директора по управлению ресурсами, директора по политике в области ресурсов в «Техснабэкспорте». В 2007—2011 годах — заместитель генерального директора, директор по стратегическим коммуникациям и перспективному развитию в «АРМЗ», в 2011—2015 годах — исполнительный вице-президент по геологоразведке в Uranium 1 в Канаде. С 2015 по 2019 год — директор программы развития ресурсов в группе компаний Uranium 1. С 2019 года по настоящее время — советник первого заместителя гендиректора «Техснабэкспорта». Автор более 100 научных публикаций. Заместитель председателя Совместной группы МАГАТЭ-ОЭСР по урану.
В 1986—1990 годах работал старшим геологом советско-германского рудника «Висмут». С 1990 по 2001 год — ведущий научный сотрудник АО «ВНИИХТ», с 2001 по 2006 год — начальник отдела ресурсов АО «ТВЭЛ». В 2006—2007 годах занимал должности директора по управлению ресурсами, директора по политике в области ресурсов в «Техснабэкспорте». В 2007—2011 годах — заместитель генерального директора, директор по стратегическим коммуникациям и перспективному развитию в «АРМЗ», в 2011—2015 годах — исполнительный вице-президент по геологоразведке в Uranium 1 в Канаде. С 2015 по 2019 год — директор программы развития ресурсов в группе компаний Uranium 1. С 2019 года по настоящее время — советник первого заместителя гендиректора «Техснабэкспорта». Автор более 100 научных публикаций. Заместитель председателя Совместной группы МАГАТЭ-ОЭСР по урану.
Александр Владимирович, почему вы решили идти именно в Намибию за объектом под скважинное подземное выщелачивание (СПВ)? Ведь на крупнейших намибийских Husab Mine и Rössing Uranium Mine уран добывают карьерным способом.
Геологоразведочным работам в Намибии предшествовал системный фундаментальный анализ перспектив выявления в мире региональных зон пластового окисления, контролирующих расположение крупных месторождений песчаникового типа, для отработки наиболее прогрессивным методом скважинного подземного выщелачивания. Перспективные для поисков урана площади были выделены в Намибии и ряде других стран.
С учетом геологических, инфраструктурных и других предпосылок мы решили сконцентрироваться на Намибии. Основной вклад в прогноз внесли знаменитые российские геологи-уранщики, доктора наук Михаил Владимирович Шумилин и Игорь Гертрудович Печенкин.
Как выбирали лицензионную площадь? Что предшествовало подаче заявки?
Перед подачей заявки на лицензионную площадь мы провели анализ совокупности региональных геологических и гидрогеологических факторов, которые нам были известны из публичных отчетов по региону. В частности, определили потенциальный источник урана в виде изначально обогащенных этим элементом древних пород так называемого Дамарского орогена. Из них он переходил в раствор, который мигрировал в соседний осадочный бассейн. Мы предположили, что в древности гидрогеологическая и геоморфологическая обстановка была весьма благоприятной для миграции и, главное, для осаждения урановых минералов из растворов. Процесс осаждения и накопления урана длился много миллионов лет. И наша научная гипотеза подтвердилась на практике.
Насколько сложно в Намибии получить права на геологоразведку?
Намибия — страна с хорошо развитой горнодобывающей отраслью и богатой историей геологоразведки. Система лицензирования достаточно прозрачна и стандартна. До 2018 года в Намибии действовал мораторий на выдачу новых геологоразведочных лицензий на уран в связи с разработкой законодательства в области недропользования для радиоактивных элементов. До снятия моратория мы проводили подготовительные поисковые работы, необходимые для поисков как урана, так и других полезных ископаемых. Именно они частично подтвердили изначальный прогноз.
Долго ли шли геологоразведочные работы? В какой момент стало понятно, что вы нашли месторождение, причем крупное?
К масштабной полноценной геологоразведке с общепринятым комплексом бурения, геофизики, опробования мы приступили сразу после снятия моратория — в 2018 году. Уже первые скважины вскрыли искомую зону пластового окисления с урановой минерализацией. Развитие буровых работ позволило проследить рудоносную зону на несколько десятков километров. В 2019 году стало ясно, что объект можно классифицировать как крупное месторождение с потенциальными запасами более 20 тыс. тонн. Результаты последующих работ это подтвердили.
Как сформировалось это месторождение? Связан ли генетически этот объект с другими намибийскими урановыми месторождениями?
Условия формирования месторождения нам вполне понятны. Это одно из хорошо известных нам по Казахстану и Узбекистану традиционных месторождений песчаникового типа, связанных с региональными зонами пластового окисления. В международной классификации — sandstone roll front type. Для Намибии и, пожалуй, для всей Африки это принципиально новый, ранее неизвестный тип. В отличие от намибийских месторождений гранитного и калькретового типов, наше не выходит на поверхность и было нами открыто, можно сказать, вслепую, на основе геологического прогноза. Условия образования для каждого геологического типа индивидуальны.
Геологоразведочным работам в Намибии предшествовал системный фундаментальный анализ перспектив выявления в мире региональных зон пластового окисления, контролирующих расположение крупных месторождений песчаникового типа, для отработки наиболее прогрессивным методом скважинного подземного выщелачивания. Перспективные для поисков урана площади были выделены в Намибии и ряде других стран.
С учетом геологических, инфраструктурных и других предпосылок мы решили сконцентрироваться на Намибии. Основной вклад в прогноз внесли знаменитые российские геологи-уранщики, доктора наук Михаил Владимирович Шумилин и Игорь Гертрудович Печенкин.
Как выбирали лицензионную площадь? Что предшествовало подаче заявки?
Перед подачей заявки на лицензионную площадь мы провели анализ совокупности региональных геологических и гидрогеологических факторов, которые нам были известны из публичных отчетов по региону. В частности, определили потенциальный источник урана в виде изначально обогащенных этим элементом древних пород так называемого Дамарского орогена. Из них он переходил в раствор, который мигрировал в соседний осадочный бассейн. Мы предположили, что в древности гидрогеологическая и геоморфологическая обстановка была весьма благоприятной для миграции и, главное, для осаждения урановых минералов из растворов. Процесс осаждения и накопления урана длился много миллионов лет. И наша научная гипотеза подтвердилась на практике.
Насколько сложно в Намибии получить права на геологоразведку?
Намибия — страна с хорошо развитой горнодобывающей отраслью и богатой историей геологоразведки. Система лицензирования достаточно прозрачна и стандартна. До 2018 года в Намибии действовал мораторий на выдачу новых геологоразведочных лицензий на уран в связи с разработкой законодательства в области недропользования для радиоактивных элементов. До снятия моратория мы проводили подготовительные поисковые работы, необходимые для поисков как урана, так и других полезных ископаемых. Именно они частично подтвердили изначальный прогноз.
Долго ли шли геологоразведочные работы? В какой момент стало понятно, что вы нашли месторождение, причем крупное?
К масштабной полноценной геологоразведке с общепринятым комплексом бурения, геофизики, опробования мы приступили сразу после снятия моратория — в 2018 году. Уже первые скважины вскрыли искомую зону пластового окисления с урановой минерализацией. Развитие буровых работ позволило проследить рудоносную зону на несколько десятков километров. В 2019 году стало ясно, что объект можно классифицировать как крупное месторождение с потенциальными запасами более 20 тыс. тонн. Результаты последующих работ это подтвердили.
Как сформировалось это месторождение? Связан ли генетически этот объект с другими намибийскими урановыми месторождениями?
Условия формирования месторождения нам вполне понятны. Это одно из хорошо известных нам по Казахстану и Узбекистану традиционных месторождений песчаникового типа, связанных с региональными зонами пластового окисления. В международной классификации — sandstone roll front type. Для Намибии и, пожалуй, для всей Африки это принципиально новый, ранее неизвестный тип. В отличие от намибийских месторождений гранитного и калькретового типов, наше не выходит на поверхность и было нами открыто, можно сказать, вслепую, на основе геологического прогноза. Условия образования для каждого геологического типа индивидуальны.
Можно ли говорить об открытии новой урановой провинции, или это пока преждевременно?
Думаю, что для этого есть все основания, так как подобные месторождения обычно характеризуются значительным сырьевым потенциалом. Но я бы не стал торопиться. Надо оценить перспективы развития минерализации по простиранию. Это новый для нас регион, и возможны сюрпризы.
Если сравнить «Крылья» с другими урановыми месторождениями, на какие объекты они больше похожи по размеру, возрасту и условиям формирования?
Каждое месторождение уникально, прямых аналогий нет. По условиям формирования «Крылья» схожи с месторождениями Казахстана и Узбекистана, по составу ближе к узбекским, о возрасте пока говорить рано. Но есть и своя специфика.
По итогам разведки в 2019—2020 годах подсчитан ресурс — 25 тыс. тонн. Работы продолжаются. Когда вы планируете новый подсчет? По вашим оценкам, сколько «этажей» в «Крыльях»?
Ресурсы «Крыльев», подсчитанные в соответствии с международным кодексом JORC, составляют 56 тыс. тонн, из которых 24 тыс. тонн в категории «выявленные» (Indicated) и 32 тыс. тонн — «предполагаемые» (Inferred). Кроме того, определен геологоразведочный потенциал — 32 тыс. тонн. Все ресурсы связаны с одним рудоносным горизонтом. Перспективы развития урановой минерализации в нижезалегающих горизонтах не столь значительны, их мы пока не оценивали.
Каковы планы геологоразведочных работ до конца года и в следующем году?
Мы решили далее не формировать буровые работы. Ресурсов уже вполне достаточно. Сейчас ключевая задача — проведение натурного опыта, который должен подтвердить применимость технологии СПВ.
Каковы масштабы опыта? Почему вы планируете попробовать как содовое, так и кислотное выщелачивание?
С учетом того, что руды содержат много карбонатов, вступающих в реакцию с кислотой, в дополнение к опыту со слабыми растворами кислоты мы планируем провести опыт по содовому, вернее, бикарбонатному выщелачиванию. Последнее активно применяется для подобных руд в Узбекистане. Масштаб каждого опыта ограничен ячейкой из одной откачной и четырех закачных скважин, занимающей площадь около 50 м2, а также сетью наблюдательных скважин, через которые контролируется движение растворов.
Почему вы решили назвать месторождение «Крылья»? Чья это была идея?
Хороший вопрос. Как вы, наверное, помните, 2007−2010 годы ознаменовались приобретением крупных урановых активов в Казахстане и Танзании, в результате Росатом вышел на второе место в мире по производству и сырьевой базе урана. С учетом того, что век любого рудника конечен, руководством было принято решение о развитии сырьевой базы за счет урановой геологоразведки за рубежом с нуля, с тем чтобы не покупать месторождения, которые в перспективе будут восполнять выбывающие мощности, а самим открывать их. Проект получил общее название «Крылья» как символ полета в будущее. В Намибии он был реализован, поэтому и название автоматически перешло к месторождению. В общем, полетели!
Какие разрешения обязана получить компания, чтобы проводить те или иные работы? Чем регламентируются обязательства компании?
Обязательства недропользователя по срокам и объемам работ регламентируются условиями геологоразведочных лицензий, выданных министерством шахт и энергетики Намибии. Все условия мы выполняем. Ряд работ требуют согласования с другими профильными ведомствами.
Как удалось компании договориться с местными фермерами о доступе к участку, чтобы пробурить скважины? Как они реагируют на перспективы появления рудника?
С фермерами были заключены соглашения о проведении геологоразведки. Весть о том, что отрабатывать месторождение мы планируем методом СПВ с подачей реагентов в водоносный горизонт, вызвала у фермеров вполне объяснимую тревогу. Они исторически используют эту воду для сельского хозяйства, технология метода СПВ была им непонятна.
Вы участвовали в слушаниях. Кто выступал против рудника? Чего опасаются люди?
На слушаниях мы говорили об экологических преимуществах метода СПВ по сравнению с традиционно используемым в Намибии карьерным способом. В них участвовали эксперты из США, Чехии, Германии, Казахстана, России с опытом работы более чем в 10 странах. Конечно, нашлись и противники — в основном фермеры и один пожилой геолог. Люди опасаются загрязнения воды, используемой ими в сельском хозяйстве. Приводя аргументы, мы опирались на факты и многолетний опыт, оппоненты — на предположения, вымыслы и искаженные данные. Удивляет, что нашлись люди, выступающие не только против рудника, но и против локального опыта СПВ, результаты которого должны снять все страхи.
Местный геолог, выразивший протест, специалист в урановой отрасли и СПВ? Может быть, он специализируется на поисках воды?
Он долгое время работал в геологической службе Намибии. Это квалифицированный геолог с опытом работы по урану, но, к сожалению, абсолютно не разбирающийся в методе СПВ. Поэтому его негативные заключения, столь популярные у фермеров, базировались на выдернутых из контекста фрагментах текстов из публичных источников.
Думаю, что для этого есть все основания, так как подобные месторождения обычно характеризуются значительным сырьевым потенциалом. Но я бы не стал торопиться. Надо оценить перспективы развития минерализации по простиранию. Это новый для нас регион, и возможны сюрпризы.
Если сравнить «Крылья» с другими урановыми месторождениями, на какие объекты они больше похожи по размеру, возрасту и условиям формирования?
Каждое месторождение уникально, прямых аналогий нет. По условиям формирования «Крылья» схожи с месторождениями Казахстана и Узбекистана, по составу ближе к узбекским, о возрасте пока говорить рано. Но есть и своя специфика.
По итогам разведки в 2019—2020 годах подсчитан ресурс — 25 тыс. тонн. Работы продолжаются. Когда вы планируете новый подсчет? По вашим оценкам, сколько «этажей» в «Крыльях»?
Ресурсы «Крыльев», подсчитанные в соответствии с международным кодексом JORC, составляют 56 тыс. тонн, из которых 24 тыс. тонн в категории «выявленные» (Indicated) и 32 тыс. тонн — «предполагаемые» (Inferred). Кроме того, определен геологоразведочный потенциал — 32 тыс. тонн. Все ресурсы связаны с одним рудоносным горизонтом. Перспективы развития урановой минерализации в нижезалегающих горизонтах не столь значительны, их мы пока не оценивали.
Каковы планы геологоразведочных работ до конца года и в следующем году?
Мы решили далее не формировать буровые работы. Ресурсов уже вполне достаточно. Сейчас ключевая задача — проведение натурного опыта, который должен подтвердить применимость технологии СПВ.
Каковы масштабы опыта? Почему вы планируете попробовать как содовое, так и кислотное выщелачивание?
С учетом того, что руды содержат много карбонатов, вступающих в реакцию с кислотой, в дополнение к опыту со слабыми растворами кислоты мы планируем провести опыт по содовому, вернее, бикарбонатному выщелачиванию. Последнее активно применяется для подобных руд в Узбекистане. Масштаб каждого опыта ограничен ячейкой из одной откачной и четырех закачных скважин, занимающей площадь около 50 м2, а также сетью наблюдательных скважин, через которые контролируется движение растворов.
Почему вы решили назвать месторождение «Крылья»? Чья это была идея?
Хороший вопрос. Как вы, наверное, помните, 2007−2010 годы ознаменовались приобретением крупных урановых активов в Казахстане и Танзании, в результате Росатом вышел на второе место в мире по производству и сырьевой базе урана. С учетом того, что век любого рудника конечен, руководством было принято решение о развитии сырьевой базы за счет урановой геологоразведки за рубежом с нуля, с тем чтобы не покупать месторождения, которые в перспективе будут восполнять выбывающие мощности, а самим открывать их. Проект получил общее название «Крылья» как символ полета в будущее. В Намибии он был реализован, поэтому и название автоматически перешло к месторождению. В общем, полетели!
Какие разрешения обязана получить компания, чтобы проводить те или иные работы? Чем регламентируются обязательства компании?
Обязательства недропользователя по срокам и объемам работ регламентируются условиями геологоразведочных лицензий, выданных министерством шахт и энергетики Намибии. Все условия мы выполняем. Ряд работ требуют согласования с другими профильными ведомствами.
Как удалось компании договориться с местными фермерами о доступе к участку, чтобы пробурить скважины? Как они реагируют на перспективы появления рудника?
С фермерами были заключены соглашения о проведении геологоразведки. Весть о том, что отрабатывать месторождение мы планируем методом СПВ с подачей реагентов в водоносный горизонт, вызвала у фермеров вполне объяснимую тревогу. Они исторически используют эту воду для сельского хозяйства, технология метода СПВ была им непонятна.
Вы участвовали в слушаниях. Кто выступал против рудника? Чего опасаются люди?
На слушаниях мы говорили об экологических преимуществах метода СПВ по сравнению с традиционно используемым в Намибии карьерным способом. В них участвовали эксперты из США, Чехии, Германии, Казахстана, России с опытом работы более чем в 10 странах. Конечно, нашлись и противники — в основном фермеры и один пожилой геолог. Люди опасаются загрязнения воды, используемой ими в сельском хозяйстве. Приводя аргументы, мы опирались на факты и многолетний опыт, оппоненты — на предположения, вымыслы и искаженные данные. Удивляет, что нашлись люди, выступающие не только против рудника, но и против локального опыта СПВ, результаты которого должны снять все страхи.
Местный геолог, выразивший протест, специалист в урановой отрасли и СПВ? Может быть, он специализируется на поисках воды?
Он долгое время работал в геологической службе Намибии. Это квалифицированный геолог с опытом работы по урану, но, к сожалению, абсолютно не разбирающийся в методе СПВ. Поэтому его негативные заключения, столь популярные у фермеров, базировались на выдернутых из контекста фрагментах текстов из публичных источников.
Урановые богатства Намибии
В Намибии сосредоточено около 7% общемировых запасов урана. По данным World Nuclear Association, в 2021 году страна вошла в тройку мировых лидеров по добыче урана. 100% добычи обеспечивают два крупнейших предприятия: Husab Mine (принадлежит китайской CGN) и Rössing Uranium Mine (принадлежит китайской CNNC). Месторождения, на которых работают эти предприятия, пригодны только для отработки классическим открытым методом.
Чем вы аргументировали безопасность проведения работ?
Мы стремились донести до общественности, что потенциальная зона воздействия на водоносный горизонт не превышает нескольких десятков метров от границ добычного полигона. Что гипотетическое растекание растворов контролируется посредством системы наблюдательных скважин и существуют проверенные методы рекультивации, включая самовосстановление горизонта после СПВ. Все это подтверждено многолетним опытом работы в России, Казахстане и других странах.
Кроме того, результаты проведенного нами исследования воды показали, что около половины водяных скважин фермеров, расположенных на расстоянии до 5 км от месторождения, изначально содержат превышающие нормы концентрации радионуклидов и непригодны для бытового водоснабжения.
Верно ли, что распространение радионуклидов в более высоких концентрациях не превышает 5 км?
Заявлять об этом преждевременно. Для выявления общих закономерностей нужно провести системное опробование и моделирование процесса. И мы готовы помогать намибийцам в этом.
Понимают ли жители, что добыча урана означает удаление источника радиоактивности?
К сожалению, пока нет. И это нас не удивляет. Надо продолжать убеждать их в безопасности метода. В большинстве своем люди готовы к конструктивному диалогу. А больше всех возмущаются фермеры, чьи владения удалены от нас на десятки километров.
Готова ли компания продолжить исследования (например, взять пробы воды из водопроводов Леонардвиля и других населенных пунктов, исследовать направление движения воды в водоносном горизонте), чтобы убедить местных жителей в безопасности разведки и потенциальной добычи?
Мы уже начали эту работу и готовы ее продолжить в порядке оказания помощи местному населению для определения зараженных радионуклидами участков. О безопасности разведки речь не идет. Люди опасаются подачи реагентов в водоносный горизонт.
Каковы ближайшие планы компании в плане выстраивания отношений с местными жителями?
Будем продолжать реализовывать образовательные и социальные проекты, ориентируясь на целевые аудитории: фермеров, владельцев участков вблизи месторождений; активно сотрудничать с профильными министерствами, местными профессиональными сообществами и объединениями.
Мы стремились донести до общественности, что потенциальная зона воздействия на водоносный горизонт не превышает нескольких десятков метров от границ добычного полигона. Что гипотетическое растекание растворов контролируется посредством системы наблюдательных скважин и существуют проверенные методы рекультивации, включая самовосстановление горизонта после СПВ. Все это подтверждено многолетним опытом работы в России, Казахстане и других странах.
Кроме того, результаты проведенного нами исследования воды показали, что около половины водяных скважин фермеров, расположенных на расстоянии до 5 км от месторождения, изначально содержат превышающие нормы концентрации радионуклидов и непригодны для бытового водоснабжения.
Верно ли, что распространение радионуклидов в более высоких концентрациях не превышает 5 км?
Заявлять об этом преждевременно. Для выявления общих закономерностей нужно провести системное опробование и моделирование процесса. И мы готовы помогать намибийцам в этом.
Понимают ли жители, что добыча урана означает удаление источника радиоактивности?
К сожалению, пока нет. И это нас не удивляет. Надо продолжать убеждать их в безопасности метода. В большинстве своем люди готовы к конструктивному диалогу. А больше всех возмущаются фермеры, чьи владения удалены от нас на десятки километров.
Готова ли компания продолжить исследования (например, взять пробы воды из водопроводов Леонардвиля и других населенных пунктов, исследовать направление движения воды в водоносном горизонте), чтобы убедить местных жителей в безопасности разведки и потенциальной добычи?
Мы уже начали эту работу и готовы ее продолжить в порядке оказания помощи местному населению для определения зараженных радионуклидами участков. О безопасности разведки речь не идет. Люди опасаются подачи реагентов в водоносный горизонт.
Каковы ближайшие планы компании в плане выстраивания отношений с местными жителями?
Будем продолжать реализовывать образовательные и социальные проекты, ориентируясь на целевые аудитории: фермеров, владельцев участков вблизи месторождений; активно сотрудничать с профильными министерствами, местными профессиональными сообществами и объединениями.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ #8_2022