Тонкости патентования: тролли и роботы
ПАТЕНТЫ / #2_2022
Иллюстрации: Влад Суровегин
В эпоху четвертой технологической революции вопросы патентования становятся все более запутанными, а результаты научной деятельности -уязвимыми для незаконного присвоения. Что такое патентный троллинг и как с ним бороться? Может ли искусственный интеллект — сейчас или в ближайшем будущем — стать обладателем патента? Ответы на эти вопросы можно найти в статье, написанной для сборника трудов III научной конференции «Подготовка кадров и правовое обеспечение реализации научных проектов класса мегасайенс», прошедшей в июне 2021 года на базе НИЯУ «МИФИ» и МГЮА им. О. Е. Кутафина. Авторы статьи — ученые из МГЮА, кандидаты юридических наук: доцент кафедры интеграционного и европейского права Александр Барабашев и заместитель заведующего кафедрой практической юриспруденции Дарья Пономарева.
Обеспечение комплексной и эффективной защиты прав интеллектуальной собственности, особенно в области научной и научно-технической деятельности, становится одной из ключевых задач. В условиях формирования и развития сетевого общества и быстрого распространения таких феноменов, как киберпреступления, способность обеспечить правовую защиту объектов интеллектуальной собственности от несанкционированного использования третьими сторонами имеет огромное значение. Результаты научной деятельности (РНД) и научная информация становятся все более чувствительными к цифровым угрозам.
К РНД обычно относят открытия, ноу-хау, изобретения, полезные модели, промышленные образцы, информационные технологии, предложения и рекомендации в области социально-экономической деятельности.
Каждый результат научной деятельности имеет собственный способ правовой защиты: патент, авторское право, режим коммерческой тайны. Одним из наиболее распространенных способов защиты РНД в контексте технологического развития является патентование. В статье мы рассмотрим существующие этические и правовые проблемы патентования результатов научной деятельности на примере опыта Европейского союза и США.
Как правило, такие проблемы касаются так называемых биотехнологических изобретений, а также изобретений, связанных с условиями жизни людей и животных (например, лекарственных препаратов). Но при этом этические и правовые аспекты патентования не ограничены только лишь областью биотехнологий. Сегодня актуальными являются вопросы патентного троллинга, а также патентование результатов научной деятельности, созданных системами искусственного интеллекта.
К РНД обычно относят открытия, ноу-хау, изобретения, полезные модели, промышленные образцы, информационные технологии, предложения и рекомендации в области социально-экономической деятельности.
Каждый результат научной деятельности имеет собственный способ правовой защиты: патент, авторское право, режим коммерческой тайны. Одним из наиболее распространенных способов защиты РНД в контексте технологического развития является патентование. В статье мы рассмотрим существующие этические и правовые проблемы патентования результатов научной деятельности на примере опыта Европейского союза и США.
Как правило, такие проблемы касаются так называемых биотехнологических изобретений, а также изобретений, связанных с условиями жизни людей и животных (например, лекарственных препаратов). Но при этом этические и правовые аспекты патентования не ограничены только лишь областью биотехнологий. Сегодня актуальными являются вопросы патентного троллинга, а также патентование результатов научной деятельности, созданных системами искусственного интеллекта.
Патентный троллинг
Не так давно Уве Сассенберг, руководитель специального проекта Science Link, чьей главной задачей является привлечение внимания частных компаний Балтийского региона к исследовательской инфраструктуре таких мегапроектов, как XFEL (Европейский рентгеновский лазер на свободных электронах), FAIR (Центр по исследованию ионов и антипротонов), ESS (Европейский источник расщепления), и других, отмечал, что, хотя 85% экспериментального времени установок, мониторинг которых проводился в рамках его проекта, по-прежнему тратится на решение чисто научных проблем, интерес частного бизнеса к возможностям установок «меганаучного» класса непрерывно растет.
Так, по результатам очередного этапа сбора частных заявок на участие в экспериментах команда проекта Science Link привлекла около 30 новых компаний из всех восьми стран Балтийского региона (за исключением России). 70% новых заявителей оказались малыми и средними предприятиями, представляющими самые разные отрасли (биотехнологии, строительство, производство новых материалов, химическая промышленность, сельское хозяйство и т. д.). Можно говорить о том, что роль частных инновационных компаний из малого и среднего бизнеса, а в некоторых случаях — и отдельных независимых изобретателей в создании научных объектов «меганаучного» класса постоянно растет.
Серьезным препятствием для их успешной работы становится так называемый патентный троллинг. Патентный тролль — это физическое или юридическое лицо (в некоторых странах — и организация без статуса юридического лица), которое ничего не изобретает и не производит, иногда даже не имеет офиса и активов в общепризнанном смысле этого слова. Он просто покупает патенты, чтобы затем получить выгоду от подачи патентных исков против конкурентов, которые по сути являются добросовестными изобретателями и рационализаторами. Патентный тролль обычно занимает выжидательную позицию: он владеет патентом, но вообще не заинтересован в разработке, или производстве продукции, или инновационном процессе, связанном с патентом. Патентные тролли пачками и иногда буквально за копейки скупают «спящие» (т. е. неиспользуемые) патенты. Другой вариант — за бесценок приобретают патенты у компаний, находящихся на грани банкротства, а также у компаний и частных изобретателей, которые не планируют использовать свои патенты и технологии из-за нехватки средств на их разработку.
В качестве примера стратегии и тактики патентных троллей можно рассмотреть работу Американской организации по защите патентов. Она называет себя организацией, защищающей патентные права изобретателей и рационализаторов. На практике такая защита оборачивается патентным троллингом, который существует за счет эксплуатации слабых мест патентной системы и подачи исков с требованием компенсации за надуманное или реальное нарушение патентных прав тролля. Действительно, формулировки в патентах иногда чрезвычайно широки и расплывчаты — для того чтобы минимизировать риски их нарушения. Иногда это играет на руку добросовестным изобретателям, но намного чаще помогает патентным троллям в их нечестной игре.
С юридической точки зрения добросовестный изобретатель может защитить свои права только в суде, где он с большой вероятностью проиграет дело. Обычно патентные тролли действуют так: они приобретают неиспользуемый патент, ждут, пока кто-то разработает похожую технологию, а затем подают против него иск за нарушение патентных прав. Поскольку рассмотрение дела в суде может быть довольно рискованным для троллей (сохраняется шанс, пусть и небольшой, что дело будет проиграно), они стараются заключать досудебные соглашения, пусть и не за астрономические суммы. Тролли зарабатывают деньги не на величине иска, а на большом количестве заключаемых ими досудебных соглашений на небольшие суммы.
Возвращаясь к деятельности Американской организации по защите патентов, мы отметили, что в один год она подала более 9 тыс. исков против ответчиков, а до суда дошло лишь незначительное их число, не более 30.
Бизнес патентных троллей растет. Недавно компания Envision IP опубликовала перечень из 15 «организаций по защите патентов» (т. е. патентных троллей), чьи акции торгуются на Нью-Йоркской фондовой бирже, что подтверждает эффективность патентного троллинга как отдельного вида коммерческой деятельности.
Если дело все же доходит до суда, патентные тролли очень осторожно выбирают юрисдикцию. Так, статистика показывает, что 35−40% всех исков о нарушении патентных прав в США были поданы в суды Восточного Техаса. Компании, занимающиеся патентным троллингом, активно участвовали в благотворительной деятельности в регионе, склоняя общественное мнение в свою пользу, что особенно важно, поскольку присяжные набираются из местных жителей. В результате добросовестные изобретатели — ответчики проигрывали дело в 75−80% случаев. Такая ситуация служила безусловным стимулом для ответчиков к урегулированию исков во внесудебном порядке.
Удивительно, но сама возможность патентного троллинга была заложена Конституцией США, в которой говорится об исключительном праве изобретателя на его изобретение (в течение определенного периода времени). Кроме того, истец не обязан доказывать, что нарушитель намеренно использовал чью-либо интеллектуальную собственность (т. е. в его действиях может отсутствовать умысел) — достаточно просто доказать, что ответчик продал продукт, созданный с использованием чьего-либо патента.
Стремительному развитию патентного троллинга поспособствовали несколько ключевых факторов. Во-первых, мы живем в эпоху технологического бума, когда количество изобретений непрерывно растет, а технологии становятся все более сложными, и в результате любая технология включает в себя множество патентов. Так, например, в обычный смартфон «зашиты» 200−300 тыс. патентов. Во-вторых, формулировки в описании технологий в патентах предельно широки и расплывчаты, чтобы минимизировать риски притязаний третьих сторон на такие технологии. Это делается намеренно, но иногда приводит к тому, что компания — владелец патента или изобретатель запутывают сами себя, поскольку не могут понять, не нарушают ли они чужие патенты. Расплывчатость патентных формулировок играет на руку патентным троллям. Фактически никто — даже суд — не может однозначно сказать, не нарушает ли технология чей-то патент. Однако патентные тролли почти всегда находят надежные основания для иска. И хотя сегодня суды проводят предварительные слушания, чтобы максимально точно определить технологию, описанную в патенте, ответчики даже в случае выигрыша дела потратят сотни тысяч, если не миллионы долларов на оплату услуг юристов. В-третьих, патентные тролли не несут практически никаких рисков при подаче иска в суд. Они нанимают юристов с условием, что гонорар будет выплачен только в случае выигрыша дела. Поскольку тролли ничего не производят, подать ответный иск против них чрезвычайно трудно. Их не испугать запретом на продажу продукции, снижением производительности или другими вещами, которые обычно приводят в ужас любого добросовестного бизнесмена. Забрасывая ответчиков исками, тролли вынуждают их тратить огромные средства на юридические услуги или заключать досудебные соглашения как единственную разумную альтернативу такой ситуации. В конце концов, средства, потраченные ответчиком в суде, будут в несколько раз больше, чем отступные патентному троллю.
В США патентные дела составляют 20% всех дел, рассматриваемых судами. Общие расходы ответчиков на юридические услуги в патентных спорах сегодня достигают десятков миллиардов долларов. Кроме того, компании-ответчики вынуждены раскрывать конфиденциальную информацию, что может привести к утечке секретов производства, не говоря уже о том, что сотрудники компании вынуждены оторваться от исполнения своих обязанностей и тратить время в суде.
В США, где инновации являются одним из основных приоритетов национальной политики, патентный троллинг существенно замедляет научный и технологический прогресс, особенно принимая во внимание тот факт, что источником инноваций в США являются небогатые малые и средние предприятия. Тролли не нарушают закон и действуют в правовом поле, тогда как у талантливых изобретателей и одиноких рационализаторов нет средств, чтобы подавать иски против патентных троллей или платить им отступные. Осознавая масштаб проблемы, многие американские политики (в том числе экс-президент США Барак Обама) выражают озабоченность повсеместным распространением и взрывным ростом патентного троллинга. В частности, главный прокурор штата Вирджиния Марк Херринг заявил: «Необоснованные и нечестные патентные иски подрывают защиту интеллектуальной собственности, которая является одним из столпов инноваций, сделавших Вирджинию домом для многих высокотехнологичных и конкурентоспособных в мировом масштабе компаний».
Именно М. Херринг стал одним из ведущих борцов против патентного троллинга в США. Еще в 2014 году, осознавая необходимость решения этой проблемы, он поспособствовал тому, чтобы Кодекс штата Вирджиния был дополнен новыми разделами (§ 59.1−215.1−215.4.4), направленными на борьбу с этой проблемой через строгий запрет мошеннических заявлений и действий, относящихся к нарушению патентных прав.
В частности, в законе появились указания на то, что человек может делать ложные заявления о нарушении патентных прав, т. е. являться патентным троллем.
Не так давно Уве Сассенберг, руководитель специального проекта Science Link, чьей главной задачей является привлечение внимания частных компаний Балтийского региона к исследовательской инфраструктуре таких мегапроектов, как XFEL (Европейский рентгеновский лазер на свободных электронах), FAIR (Центр по исследованию ионов и антипротонов), ESS (Европейский источник расщепления), и других, отмечал, что, хотя 85% экспериментального времени установок, мониторинг которых проводился в рамках его проекта, по-прежнему тратится на решение чисто научных проблем, интерес частного бизнеса к возможностям установок «меганаучного» класса непрерывно растет.
Так, по результатам очередного этапа сбора частных заявок на участие в экспериментах команда проекта Science Link привлекла около 30 новых компаний из всех восьми стран Балтийского региона (за исключением России). 70% новых заявителей оказались малыми и средними предприятиями, представляющими самые разные отрасли (биотехнологии, строительство, производство новых материалов, химическая промышленность, сельское хозяйство и т. д.). Можно говорить о том, что роль частных инновационных компаний из малого и среднего бизнеса, а в некоторых случаях — и отдельных независимых изобретателей в создании научных объектов «меганаучного» класса постоянно растет.
Серьезным препятствием для их успешной работы становится так называемый патентный троллинг. Патентный тролль — это физическое или юридическое лицо (в некоторых странах — и организация без статуса юридического лица), которое ничего не изобретает и не производит, иногда даже не имеет офиса и активов в общепризнанном смысле этого слова. Он просто покупает патенты, чтобы затем получить выгоду от подачи патентных исков против конкурентов, которые по сути являются добросовестными изобретателями и рационализаторами. Патентный тролль обычно занимает выжидательную позицию: он владеет патентом, но вообще не заинтересован в разработке, или производстве продукции, или инновационном процессе, связанном с патентом. Патентные тролли пачками и иногда буквально за копейки скупают «спящие» (т. е. неиспользуемые) патенты. Другой вариант — за бесценок приобретают патенты у компаний, находящихся на грани банкротства, а также у компаний и частных изобретателей, которые не планируют использовать свои патенты и технологии из-за нехватки средств на их разработку.
В качестве примера стратегии и тактики патентных троллей можно рассмотреть работу Американской организации по защите патентов. Она называет себя организацией, защищающей патентные права изобретателей и рационализаторов. На практике такая защита оборачивается патентным троллингом, который существует за счет эксплуатации слабых мест патентной системы и подачи исков с требованием компенсации за надуманное или реальное нарушение патентных прав тролля. Действительно, формулировки в патентах иногда чрезвычайно широки и расплывчаты — для того чтобы минимизировать риски их нарушения. Иногда это играет на руку добросовестным изобретателям, но намного чаще помогает патентным троллям в их нечестной игре.
С юридической точки зрения добросовестный изобретатель может защитить свои права только в суде, где он с большой вероятностью проиграет дело. Обычно патентные тролли действуют так: они приобретают неиспользуемый патент, ждут, пока кто-то разработает похожую технологию, а затем подают против него иск за нарушение патентных прав. Поскольку рассмотрение дела в суде может быть довольно рискованным для троллей (сохраняется шанс, пусть и небольшой, что дело будет проиграно), они стараются заключать досудебные соглашения, пусть и не за астрономические суммы. Тролли зарабатывают деньги не на величине иска, а на большом количестве заключаемых ими досудебных соглашений на небольшие суммы.
Возвращаясь к деятельности Американской организации по защите патентов, мы отметили, что в один год она подала более 9 тыс. исков против ответчиков, а до суда дошло лишь незначительное их число, не более 30.
Бизнес патентных троллей растет. Недавно компания Envision IP опубликовала перечень из 15 «организаций по защите патентов» (т. е. патентных троллей), чьи акции торгуются на Нью-Йоркской фондовой бирже, что подтверждает эффективность патентного троллинга как отдельного вида коммерческой деятельности.
Если дело все же доходит до суда, патентные тролли очень осторожно выбирают юрисдикцию. Так, статистика показывает, что 35−40% всех исков о нарушении патентных прав в США были поданы в суды Восточного Техаса. Компании, занимающиеся патентным троллингом, активно участвовали в благотворительной деятельности в регионе, склоняя общественное мнение в свою пользу, что особенно важно, поскольку присяжные набираются из местных жителей. В результате добросовестные изобретатели — ответчики проигрывали дело в 75−80% случаев. Такая ситуация служила безусловным стимулом для ответчиков к урегулированию исков во внесудебном порядке.
Удивительно, но сама возможность патентного троллинга была заложена Конституцией США, в которой говорится об исключительном праве изобретателя на его изобретение (в течение определенного периода времени). Кроме того, истец не обязан доказывать, что нарушитель намеренно использовал чью-либо интеллектуальную собственность (т. е. в его действиях может отсутствовать умысел) — достаточно просто доказать, что ответчик продал продукт, созданный с использованием чьего-либо патента.
Стремительному развитию патентного троллинга поспособствовали несколько ключевых факторов. Во-первых, мы живем в эпоху технологического бума, когда количество изобретений непрерывно растет, а технологии становятся все более сложными, и в результате любая технология включает в себя множество патентов. Так, например, в обычный смартфон «зашиты» 200−300 тыс. патентов. Во-вторых, формулировки в описании технологий в патентах предельно широки и расплывчаты, чтобы минимизировать риски притязаний третьих сторон на такие технологии. Это делается намеренно, но иногда приводит к тому, что компания — владелец патента или изобретатель запутывают сами себя, поскольку не могут понять, не нарушают ли они чужие патенты. Расплывчатость патентных формулировок играет на руку патентным троллям. Фактически никто — даже суд — не может однозначно сказать, не нарушает ли технология чей-то патент. Однако патентные тролли почти всегда находят надежные основания для иска. И хотя сегодня суды проводят предварительные слушания, чтобы максимально точно определить технологию, описанную в патенте, ответчики даже в случае выигрыша дела потратят сотни тысяч, если не миллионы долларов на оплату услуг юристов. В-третьих, патентные тролли не несут практически никаких рисков при подаче иска в суд. Они нанимают юристов с условием, что гонорар будет выплачен только в случае выигрыша дела. Поскольку тролли ничего не производят, подать ответный иск против них чрезвычайно трудно. Их не испугать запретом на продажу продукции, снижением производительности или другими вещами, которые обычно приводят в ужас любого добросовестного бизнесмена. Забрасывая ответчиков исками, тролли вынуждают их тратить огромные средства на юридические услуги или заключать досудебные соглашения как единственную разумную альтернативу такой ситуации. В конце концов, средства, потраченные ответчиком в суде, будут в несколько раз больше, чем отступные патентному троллю.
В США патентные дела составляют 20% всех дел, рассматриваемых судами. Общие расходы ответчиков на юридические услуги в патентных спорах сегодня достигают десятков миллиардов долларов. Кроме того, компании-ответчики вынуждены раскрывать конфиденциальную информацию, что может привести к утечке секретов производства, не говоря уже о том, что сотрудники компании вынуждены оторваться от исполнения своих обязанностей и тратить время в суде.
В США, где инновации являются одним из основных приоритетов национальной политики, патентный троллинг существенно замедляет научный и технологический прогресс, особенно принимая во внимание тот факт, что источником инноваций в США являются небогатые малые и средние предприятия. Тролли не нарушают закон и действуют в правовом поле, тогда как у талантливых изобретателей и одиноких рационализаторов нет средств, чтобы подавать иски против патентных троллей или платить им отступные. Осознавая масштаб проблемы, многие американские политики (в том числе экс-президент США Барак Обама) выражают озабоченность повсеместным распространением и взрывным ростом патентного троллинга. В частности, главный прокурор штата Вирджиния Марк Херринг заявил: «Необоснованные и нечестные патентные иски подрывают защиту интеллектуальной собственности, которая является одним из столпов инноваций, сделавших Вирджинию домом для многих высокотехнологичных и конкурентоспособных в мировом масштабе компаний».
Именно М. Херринг стал одним из ведущих борцов против патентного троллинга в США. Еще в 2014 году, осознавая необходимость решения этой проблемы, он поспособствовал тому, чтобы Кодекс штата Вирджиния был дополнен новыми разделами (§ 59.1−215.1−215.4.4), направленными на борьбу с этой проблемой через строгий запрет мошеннических заявлений и действий, относящихся к нарушению патентных прав.
В частности, в законе появились указания на то, что человек может делать ложные заявления о нарушении патентных прав, т. е. являться патентным троллем.
Косвенные признаки патентного троллинга (согласно Кодексу Вирджинии)
- Претензия, направленная добросовестному изобретателю, не содержит основной информации о нарушаемом патенте (например, его номера, даты выдачи и т. д.).
- Заявитель перед подачей претензии не смог сделать обоснованные выводы о том, что продукт, якобы нарушающий патент, действительно его нарушает.
- В претензии не указаны конкретные области, в которых действие патента распространяется на продукты, услуги или технологии предполагаемого нарушителя.
- Лицо, предъявляющее претензию, оценивает стоимость патента необоснованно высоко.
- Претензия содержит заведомо ложные заявления о нарушении патентных прав.
- Заявитель угрожает правовыми действиями, которые не могут быть предприняты в законном порядке.
- В претензии заявлено о нарушении патента, который не вступил в силу в период, в котором якобы имело место нарушение закона об использовании патентных прав.
- В претензии заявлено о нарушении патента, ранее утратившего силу.
М. Херринг не остановился на достигнутом и создал Департамент по борьбе с патентным троллингом для расследования нарушений законодательства штата Вирджиния, запрещающего ложные заявления о нарушении патентных прав, и для привлечения патентных троллей к ответственности. Этот департамент также предоставляет резидентам штата информацию о патентных троллях и рекомендации по их выявлению. Благодаря этим образовательным, следственным и правоприменительным мерам Департамент по борьбе с патентным троллингом надеется защитить жителей штата от мошеннических патентных исков и искоренить проблему.
Критерии оценки недобросовестности исков о нарушении патентных прав, разработанные американскими законодателями, могут стать основой для разработки аналогичных законодательных норм на территории России и всего постсоветского пространства.
Критерии оценки недобросовестности исков о нарушении патентных прав, разработанные американскими законодателями, могут стать основой для разработки аналогичных законодательных норм на территории России и всего постсоветского пространства.
Робот или человек?
Патентование результатов научной деятельности, созданных системами искусственного интеллекта (ИИ), вынуждают решать, кто будет держателем патента на такие изобретения: создатель ИИ, ее пользователь или, когда речь идет об автономном ИИ, сама система? Современные системы ИИ способны создавать изобретения, которые являются результатом применения когнитивных способностей человека, а значит, могут быть запатентованы. В докладе Европейского парламента отмечается, что системы ИИ заменят собой человеческий интеллект в ближайшие десятилетия, а их деятельность будет неконтролируемой и саморегулируемой. Поскольку деятельность систем ИИ предполагает автономность, этот момент вызывает особый интерес в контексте защиты патентных прав. Специфический функционал ИИ позволяет использовать его на начальных этапах научного исследования, что в будущем может привести к созданию машиной собственного изобретения.
Сегодня большинство национальных законодательств не предусматривают возможности создания изобретения иным субъектом, кроме человека. Исключением является Европейский союз, в законодательстве которого сделана попытка пересмотреть понятие «изобретатель».
Патентование результатов научной деятельности, созданных системами искусственного интеллекта (ИИ), вынуждают решать, кто будет держателем патента на такие изобретения: создатель ИИ, ее пользователь или, когда речь идет об автономном ИИ, сама система? Современные системы ИИ способны создавать изобретения, которые являются результатом применения когнитивных способностей человека, а значит, могут быть запатентованы. В докладе Европейского парламента отмечается, что системы ИИ заменят собой человеческий интеллект в ближайшие десятилетия, а их деятельность будет неконтролируемой и саморегулируемой. Поскольку деятельность систем ИИ предполагает автономность, этот момент вызывает особый интерес в контексте защиты патентных прав. Специфический функционал ИИ позволяет использовать его на начальных этапах научного исследования, что в будущем может привести к созданию машиной собственного изобретения.
Сегодня большинство национальных законодательств не предусматривают возможности создания изобретения иным субъектом, кроме человека. Исключением является Европейский союз, в законодательстве которого сделана попытка пересмотреть понятие «изобретатель».
В частности, в докладе Европейского парламента, куда были включены рекомендации Европейской комиссии о гражданском регулировании робототехники, говорится: «Государствам — членам ЕС следует использовать обозначение „собственная интеллектуальная работа“ в отношении объектов, защищенных авторским правом и созданных с использованием компьютерных технологий или иным образом». Европейские законодатели однозначно признают творческие способности компьютерных систем в создании произведений искусства, но отмечают, что особое внимание следует уделять изобретениям и защите патентных прав в отношении деятельности систем ИИ.
В декабре 2020 года Европейская комиссия опубликовала итоговый вариант доклада «Тенденции и достижения в области искусственного интеллекта: вызовы для системы прав на интеллектуальную собственность». В документе отмечается, что если ИИ является простым инструментом в руках авторов и изобретателей, то существующее законодательство об авторских и патентных правах не требует изменений, но при этом документ рекомендует внести изменения в инструкции и провести дальнейшие исследования о необходимости правовых реформ в будущем. По мнению авторов, «полностью автономное создание изобретения системами ИИ в ближайшем будущем не представляется возможным». Однако обойден стороной вопрос: может ли система ИИ считаться автором или изобретателем? В этой связи в докладе делается следующий вывод: «Существующие концепции авторского права и патентного законодательства являются абстрактными и достаточно гибкими, чтобы охватить вызовы, создаваемые ИИ».
При этом в документе говорится следующее:
«С учетом практической важности технологий искусственного интеллекта в докладе были определены конкретные направления будущих правовых реформ (если они будут обоснованы практическим опытом), предложены рекомендации по оптимальному применению существующих правил и подчеркивается необходимость изучения возможности использования альтернативных методов защиты интеллектуальной собственности для защиты результатов деятельности, полученных с помощью искусственного интеллекта: режим промышленной тайны, договорные механизмы, защита от нечестной конкуренции».
И хотя результаты, созданные системами ИИ, не являлись предметом рассмотрения в докладе, по вступлению можно сделать вывод, что такие результаты не могут быть защищены патентами (что согласуется с решениями Европейского патентного ведомства по делу DABUS) или авторским правом.
Несколько слов о ситуации с DABUS. В конце 2018 года доктор Стивен Талер подал две патентные заявки в Европейском союзе (EP 18 275 163 — на пищевой контейнер и EP 18 275 174 — на устройства и методы повышения осведомленности). Впоследствии по особому распоряжению Европейского патентного ведомства (ЕПВ) С. Талер подал отдельную заявку, указав искусственный интеллект DABUS в качестве изобретателя обоих решений. Он заявил, что, поскольку DABUS смог «определить новизну собственных идей раньше, чем это сделал человек», такая машина должна считаться изобретателем, тогда как С. Талер считал себя нанимателем системы ИИ или ее правопреемником и, соответственно, владельцем патентных прав на изобретение, сделанное DABUS.
В декабре 2020 года Европейская комиссия опубликовала итоговый вариант доклада «Тенденции и достижения в области искусственного интеллекта: вызовы для системы прав на интеллектуальную собственность». В документе отмечается, что если ИИ является простым инструментом в руках авторов и изобретателей, то существующее законодательство об авторских и патентных правах не требует изменений, но при этом документ рекомендует внести изменения в инструкции и провести дальнейшие исследования о необходимости правовых реформ в будущем. По мнению авторов, «полностью автономное создание изобретения системами ИИ в ближайшем будущем не представляется возможным». Однако обойден стороной вопрос: может ли система ИИ считаться автором или изобретателем? В этой связи в докладе делается следующий вывод: «Существующие концепции авторского права и патентного законодательства являются абстрактными и достаточно гибкими, чтобы охватить вызовы, создаваемые ИИ».
При этом в документе говорится следующее:
«С учетом практической важности технологий искусственного интеллекта в докладе были определены конкретные направления будущих правовых реформ (если они будут обоснованы практическим опытом), предложены рекомендации по оптимальному применению существующих правил и подчеркивается необходимость изучения возможности использования альтернативных методов защиты интеллектуальной собственности для защиты результатов деятельности, полученных с помощью искусственного интеллекта: режим промышленной тайны, договорные механизмы, защита от нечестной конкуренции».
И хотя результаты, созданные системами ИИ, не являлись предметом рассмотрения в докладе, по вступлению можно сделать вывод, что такие результаты не могут быть защищены патентами (что согласуется с решениями Европейского патентного ведомства по делу DABUS) или авторским правом.
Несколько слов о ситуации с DABUS. В конце 2018 года доктор Стивен Талер подал две патентные заявки в Европейском союзе (EP 18 275 163 — на пищевой контейнер и EP 18 275 174 — на устройства и методы повышения осведомленности). Впоследствии по особому распоряжению Европейского патентного ведомства (ЕПВ) С. Талер подал отдельную заявку, указав искусственный интеллект DABUS в качестве изобретателя обоих решений. Он заявил, что, поскольку DABUS смог «определить новизну собственных идей раньше, чем это сделал человек», такая машина должна считаться изобретателем, тогда как С. Талер считал себя нанимателем системы ИИ или ее правопреемником и, соответственно, владельцем патентных прав на изобретение, сделанное DABUS.
Однако Европейское патентное ведомство не согласилось с доводами С. Талера, поскольку указанное им имя изобретателя не соответствует критериям, изложенным в правиле 19 Европейской патентной конвенции. Там говорится, что ссылка на авторство изобретения должна содержать «имя, фамилию и полный адрес изобретателя, который должен быть физическим лицом». И хотя все прочие требования к патентоспособности были признаны соблюденными (например, новизна изобретения и его технический характер), реальным препятствием для выдачи патента стал тот факт, что в обеих заявках С. Талера изобретателем был назван не человек, а ИИ.
ЕПВ отклонил заявки С. Талера на следующих основаниях:
- Для получения европейского патента изобретатель должен быть физическим лицом. В решении ЕПВ было однозначно сказано, что «не представляется возможным найти национальный закон, который признал бы (машину) изобретателем».
- Имена, даваемые физическим лицам, не эквивалентны названиям вещей. Имя физического лица не только идентифицирует такое лицо, оно также связано с наличием определенных прав у такого лица, в отличие от названий вещей, которые только идентифицируют эти вещи.
- ЕПВ также подчеркивает, что устройства на основе ИИ «в настоящее время не имеют прав, поскольку не имеют статуса юридического лица». Это означает, что ЕПВ проводит различие между системами ИИ и юридическими лицами, подтверждая, что в настоящее время «отсутствует законодательство или судебная практика, которая формулировала бы или допускала бы существование такой юридической фикции»;
- Поскольку системы ИИ не могут ни использовать, ни иметь, ни передавать права интеллектуальной собственности, требование С. Талера о признании его нанимателем/правопреемником DABUS не может быть удовлетворено.
В целях совершенствования патентного законодательства для европейских законодателей были сформулированы следующие рекомендации:
«При оценке новизны изобретения Европейское патентное ведомство должно учитывать инвестиции в обеспечение уровня технической осуществимости, соответствующего технологии, доступной опытным заявителям на получение патента.
Для оценки неочевидности изобретения рекомендуется обновить инструкции Европейского патентного ведомства, чтобы отслеживать изобретения или иные результаты, полученные с помощью систем искусственного интеллекта.
Для оценки потенциала изобретения рекомендуется рассмотреть осуществимость и полезность эскроу-системы алгоритмов ИИ и (или) обучающие данные и модели, что потребует от заявителей предоставить релевантную информацию при необходимости».
Подчеркивается, что упреждающее регулирование в данном случае недопустимо — правовое регулирование в сфере защиты результатов, полученных системами ИИ, должно соотноситься с текущим уровнем развития технологий.
Также среди основных тенденций развития правового регулирования в области ИИ следует упомянуть:
- «человекоцентристский подход» к системам ИИ (они должны работать на благо человека);
- дифференциацию правового регулирования ИИ в зависимости от уровня развития (ИИ с элементами автономной работы требует специального подхода как технология высокого риска; слабый ИИ является объектом существующих норм наднационального законодательства в области интеллектуальной собственности);
- обеспечение непрерывного мониторинга деятельности систем ИИ (тестирование на соответствие, сертификация).
В апреле 2021 года Европейская комиссия опубликовала пакет мер в области ИИ, цель которых — превращение ЕС в мировой центр развития ИИ. Этот пакет мер представлен сообщением Европейской комиссии о продвижении европейского подхода к искусственному интеллекту; согласованным планом действий для государств — членов ЕС; проектом регламента об искусственном интеллекте, устанавливающим единые правила на территории ЕС (Закон об искусственном интеллекте).
Внимание уделяется и тому факту, что рамочные нормативно-правовые акты, устанавливающие общее направление развития правового регулирования в области ИИ, должны быть дополнены такими законами, как Закон о цифровых услугах, Закон о цифровых рынках, а также Закон об управлении данными, которые сформируют необходимую инфраструктуру для создания таких систем и внесут вклад в более эффективную защиту прав интеллектуальной собственности в данной сфере.
Без сомнения, этот опыт может быть перенят наднациональными организациями на постсоветском пространстве (прежде всего, в Евразийском экономическом союзе).
Комментарий эксперта
Александр Барабашев
Алгоритм действий патентных троллей в юрисдикциях разных стран приблизительно одинаков, однако способы борьбы с патентным троллингом могут быть разными. В частности, важно, каким образом устроена патентная система, как в ней соотносятся методы патентования first to invent (первый обладатель патента — изобретатель) и first to file (первый обладатель — заявитель). Метод first to file дает патентным троллям больше возможностей похитить права на технологию у исконного изобретателя. В любом случае, эффективный метод защиты субъективных авторских прав — введение режима trade secret (коммерческой тайны). Правда, многое зависит от того, насколько эффективно в том или ином государстве выстроена система правовой защиты.
В частности, в США коммерческая тайна определяется очень широко и включает любую информацию: главное, чтобы она была достаточно ценной и секретной в той мере, в какой может обеспечить экономическое преимущество перед другими игроками рынка. Фактическое присвоение коммерческой тайны или угроза ее незаконного присвоения могут стать основаниями для привлечения компании-правонарушителя к ответственности, в том числе взыскания убытков. При этом убытки, установленные судом в случае присвоения чужой коммерческой тайны, включают как убытки ее владельца, так и необоснованное обогащение ее похитителя.
Проблему патентного троллинга в России, в отличие от США, сложно назвать масштабной. Если российские суды и сталкиваются с подобными делами, то их количество пока невелико. Это обусловлено, в частности, значительно меньшим объемом патентуемых изобретений в России и замедленными темпами роста инноваций в экономике. Вплоть до 2014 года сложность доказательства убытков в суде приводила к тому, что патентообладатели не спешили защищать свои права. Однако с тех пор многое изменилось. Сегодня результаты интеллектуальной деятельности (патенты, объекты авторских прав и др.) и средства индивидуализации (фирменные наименования, коммерческие обозначения, товарные знаки) ценятся выше. Хотя в России до сих пор нет четкой системы, позволяющей привлечь патентных троллей к ответственности, попытки создать подобный механизм все же есть. К примеру, на протяжении последних лет развивалось законодательство, регламентирующее сферу интеллектуальной собственности, в частности, были внесены изменения в ч. 4 Гражданского кодекса РФ, ужесточившие ответственность за нарушение субъективных прав интеллектуальной собственности, в том числе были введены фиксированные суммы компенсаций (статья 1406.1 ГК РФ). Был создан Суд по интеллектуальным правам, совершенствуется правоприменительная практика. Однако о системности говорить пока не приходится. Многие законодательные инновации одновременно препятствуют деятельности патентных троллей и способствуют ей. Объем защищенной интеллектуальной собственности сегодня в России не превышает 4 %. В рейтинге уровня защиты авторских прав наша страна находится ближе к концу списка.
Изобретателям я бы дал следующий совет: подавайте заявки, патентуйте свои продукты, вводите режим коммерческой тайны — и делайте это заблаговременно. Чем больший документальный «след» вы оставите, чем качественнее вы его проработаете, тем легче вам будет защищаться от патентных троллей. Кроме того, если вы владелец бизнеса, для сохранения коммерческой тайны важно подписать с сотрудниками качественные соглашения о неразглашении конфиденциальной информации. Также полезным может оказаться сбор доказательств открытого использования применяемых технологий. Имеет смысл попробовать через суд досрочно прекратить охрану патента за неиспользование (тролли часто используют submarine patents — спящие патенты, пытаясь обобрать вас).
Что касается возможности получения патента для ИИ: юристы во всем мире ломают голову над тем, что есть ИИ с правовой точки зрения. Однако правовой статус искусственного интеллекта и вопросы его правосубъектности до сих пор четко не обозначены. Определения ИИ даже в соответствующих стратегиях различных стран носят скорее технический, порою даже философский, нежели юридический характер. Сейчас глубоко коллизионен даже вопрос о правовом режиме объектов прав интеллектуальной собственности, созданных искусственным интеллектом. Что ж говорить о нем самом…
Однако летом «СберБанк» сообщил о том, что он готовит первую в России заявку на интеллектуальный продукт самого искусственного интеллекта: код ИИ написал другой код ИИ. И СберБанку, и Роспатенту будет непросто найти правовую формулировку для закрепления подобной интеллектуальной собственности. Удачная попытка может стать прорывом и создать важный прецедент в контексте развития авторского права на произведения, созданные ИИ.
В частности, в США коммерческая тайна определяется очень широко и включает любую информацию: главное, чтобы она была достаточно ценной и секретной в той мере, в какой может обеспечить экономическое преимущество перед другими игроками рынка. Фактическое присвоение коммерческой тайны или угроза ее незаконного присвоения могут стать основаниями для привлечения компании-правонарушителя к ответственности, в том числе взыскания убытков. При этом убытки, установленные судом в случае присвоения чужой коммерческой тайны, включают как убытки ее владельца, так и необоснованное обогащение ее похитителя.
Проблему патентного троллинга в России, в отличие от США, сложно назвать масштабной. Если российские суды и сталкиваются с подобными делами, то их количество пока невелико. Это обусловлено, в частности, значительно меньшим объемом патентуемых изобретений в России и замедленными темпами роста инноваций в экономике. Вплоть до 2014 года сложность доказательства убытков в суде приводила к тому, что патентообладатели не спешили защищать свои права. Однако с тех пор многое изменилось. Сегодня результаты интеллектуальной деятельности (патенты, объекты авторских прав и др.) и средства индивидуализации (фирменные наименования, коммерческие обозначения, товарные знаки) ценятся выше. Хотя в России до сих пор нет четкой системы, позволяющей привлечь патентных троллей к ответственности, попытки создать подобный механизм все же есть. К примеру, на протяжении последних лет развивалось законодательство, регламентирующее сферу интеллектуальной собственности, в частности, были внесены изменения в ч. 4 Гражданского кодекса РФ, ужесточившие ответственность за нарушение субъективных прав интеллектуальной собственности, в том числе были введены фиксированные суммы компенсаций (статья 1406.1 ГК РФ). Был создан Суд по интеллектуальным правам, совершенствуется правоприменительная практика. Однако о системности говорить пока не приходится. Многие законодательные инновации одновременно препятствуют деятельности патентных троллей и способствуют ей. Объем защищенной интеллектуальной собственности сегодня в России не превышает 4 %. В рейтинге уровня защиты авторских прав наша страна находится ближе к концу списка.
Изобретателям я бы дал следующий совет: подавайте заявки, патентуйте свои продукты, вводите режим коммерческой тайны — и делайте это заблаговременно. Чем больший документальный «след» вы оставите, чем качественнее вы его проработаете, тем легче вам будет защищаться от патентных троллей. Кроме того, если вы владелец бизнеса, для сохранения коммерческой тайны важно подписать с сотрудниками качественные соглашения о неразглашении конфиденциальной информации. Также полезным может оказаться сбор доказательств открытого использования применяемых технологий. Имеет смысл попробовать через суд досрочно прекратить охрану патента за неиспользование (тролли часто используют submarine patents — спящие патенты, пытаясь обобрать вас).
Что касается возможности получения патента для ИИ: юристы во всем мире ломают голову над тем, что есть ИИ с правовой точки зрения. Однако правовой статус искусственного интеллекта и вопросы его правосубъектности до сих пор четко не обозначены. Определения ИИ даже в соответствующих стратегиях различных стран носят скорее технический, порою даже философский, нежели юридический характер. Сейчас глубоко коллизионен даже вопрос о правовом режиме объектов прав интеллектуальной собственности, созданных искусственным интеллектом. Что ж говорить о нем самом…
Однако летом «СберБанк» сообщил о том, что он готовит первую в России заявку на интеллектуальный продукт самого искусственного интеллекта: код ИИ написал другой код ИИ. И СберБанку, и Роспатенту будет непросто найти правовую формулировку для закрепления подобной интеллектуальной собственности. Удачная попытка может стать прорывом и создать важный прецедент в контексте развития авторского права на произведения, созданные ИИ.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ #2_2022