Атомная энергетика в Африке?
В МИРЕ / #9_2020
Текст: Татьяна ДАНИЛОВА / Фото: Unsplash.com, Flickr.com/IAEA
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
Ни одна африканская страна к югу от Сахары не готова строить свою первую коммерческую атомную электростанцию в ближайшие пять лет. Даже в Южной Африке, где уже имеется коммерческая ядерная энергетика, планы строительства дополнительных 9,6 ГВт атомных мощностей зашли в тупик. Тем не менее следует признать, что на африканском континенте существуют большой интерес к ядерной энергии и спрос на нее. Это хорошо осознают страны — ядерные поставщики.
Многие знают, что уран, находившийся в атомной бомбе, сброшенной на Хиросиму в августе 1945 года, был добыт в шахте Шинколобве, расположенной в Бельгийском Конго, ныне — Демократическая Республика Конго (ДРК). Но мало кому известно, что в 1959 году в Киншасе, столице Бельгийского Конго, заработал первый в Африке ядерный реактор. Его пуск был частью программы президента США Дуайта Эйзенхауэра «Атом для мира». По словам Д. Эйзенхауэра, эта программа должна была «помочь [человечеству] выйти из темного очага ужасов на свет» и направить ядерную энергию на мирные цели. В частности, говорил Д. Эйзенхауэр, одна из целей программы — «обеспечение электроэнергией регионов мира, испытывающих ее нехватку».
Обещанного прорыва не случилось. Много десятилетий ядерная энергетика оставалась модным выбором промышленно развитого мира. Африка же по-прежнему бедна и слабо электрифицирована. В странах к югу от Сахары уровень электрификации домашних хозяйств в 2016 году составил в среднем 42%, а численность населения, не имеющего доступа к электричеству, достигла 620 млн человек. Особенно плохи дела за пределами городов: доступ к электричеству есть только у 22% сельских домохозяйств. По сравнению с ними 71% жителей городов, пользующихся благами электричества, живут в непомерной роскоши. Если отвлечься от средних цифр и перейти к страновым показателям, открывается шокирующая картина. Только Марокко, Египет, Тунис, Гана и Алжир имеют степень электрификации более 70%. В Малави, Чаде, Центральноафриканской Республике, Либерии и Сьерра-Леоне этот показатель ниже 5%. Даже успешные (по африканским меркам) Того, Буркина-Фасо, Мозамбик, Ангола, Танзания и Бурунди имеют уровень электрификации ниже 30%. Иначе говоря, 48 стран Африки, расположенные к югу от Сахары, производят примерно столько же электроэнергии, сколько Испания, не самая богатая страна, при том что население этих стран в 18 раз больше испанского.
По данным Международного энергетического агентства, даже те жители Африки, которые пользуются электричеством, страдают от частых его отключений. Тем не менее с 1990 по 2013 год в энергетический сектор было инвестировано всего $ 45,6 млрд, то есть половина того, что требуется ежегодно.
Правительства всего континента строят планы так, чтобы в среднесрочной перспективе добиться хотя бы средних уровней дохода. Этого не достичь без надежного и устойчивого энергоснабжения, так как социально-экономический рост всегда сопровождается ростом спроса на энергию.
Энергия — основа любого развития. Потенциал Африки в области возобновляемых источников энергии (ВИЭ) особенно велик: по данным Африканской энергетической комиссии (African Energy Commission, AFREC), гидроэнергетический потенциал черного континента оценивается в 13% от общемирового. 1 м2 солнечных панелей во многих африканских странах может вырабатывать от 5 до 7 кВт·ч. В центральных и южных регионах континента, кроме того, представлены биомасса и геотермальная энергия. В Африке есть ископаемое топливо и даже газ. (Правда, полагают, что эти запасы закончатся к 2030 году, да и цены на них нестабильны.) Потенциально Африка, где каждый третий по-прежнему не имеет доступа к электричеству, — настоящий клондайк «зеленой» энергии. Однако страны, идущие по пути промышленного развития и нуждающиеся в чистом, надежном и рентабельном источнике энергии, проявляют растущий интерес к атомной энергетике.
Обещанного прорыва не случилось. Много десятилетий ядерная энергетика оставалась модным выбором промышленно развитого мира. Африка же по-прежнему бедна и слабо электрифицирована. В странах к югу от Сахары уровень электрификации домашних хозяйств в 2016 году составил в среднем 42%, а численность населения, не имеющего доступа к электричеству, достигла 620 млн человек. Особенно плохи дела за пределами городов: доступ к электричеству есть только у 22% сельских домохозяйств. По сравнению с ними 71% жителей городов, пользующихся благами электричества, живут в непомерной роскоши. Если отвлечься от средних цифр и перейти к страновым показателям, открывается шокирующая картина. Только Марокко, Египет, Тунис, Гана и Алжир имеют степень электрификации более 70%. В Малави, Чаде, Центральноафриканской Республике, Либерии и Сьерра-Леоне этот показатель ниже 5%. Даже успешные (по африканским меркам) Того, Буркина-Фасо, Мозамбик, Ангола, Танзания и Бурунди имеют уровень электрификации ниже 30%. Иначе говоря, 48 стран Африки, расположенные к югу от Сахары, производят примерно столько же электроэнергии, сколько Испания, не самая богатая страна, при том что население этих стран в 18 раз больше испанского.
По данным Международного энергетического агентства, даже те жители Африки, которые пользуются электричеством, страдают от частых его отключений. Тем не менее с 1990 по 2013 год в энергетический сектор было инвестировано всего $ 45,6 млрд, то есть половина того, что требуется ежегодно.
Правительства всего континента строят планы так, чтобы в среднесрочной перспективе добиться хотя бы средних уровней дохода. Этого не достичь без надежного и устойчивого энергоснабжения, так как социально-экономический рост всегда сопровождается ростом спроса на энергию.
Энергия — основа любого развития. Потенциал Африки в области возобновляемых источников энергии (ВИЭ) особенно велик: по данным Африканской энергетической комиссии (African Energy Commission, AFREC), гидроэнергетический потенциал черного континента оценивается в 13% от общемирового. 1 м2 солнечных панелей во многих африканских странах может вырабатывать от 5 до 7 кВт·ч. В центральных и южных регионах континента, кроме того, представлены биомасса и геотермальная энергия. В Африке есть ископаемое топливо и даже газ. (Правда, полагают, что эти запасы закончатся к 2030 году, да и цены на них нестабильны.) Потенциально Африка, где каждый третий по-прежнему не имеет доступа к электричеству, — настоящий клондайк «зеленой» энергии. Однако страны, идущие по пути промышленного развития и нуждающиеся в чистом, надежном и рентабельном источнике энергии, проявляют растущий интерес к атомной энергетике.
В поисках стабильности и рентабельности
Первая причина, по которой африканские страны разворачиваются в сторону атомной энергетики, — надежность поставок электроэнергии. Африканские страны, заинтересованные в бесперебойном электроснабжении — Египет, Гана и несколько других, названных выше, — планируют продолжить свои ядерные проекты. Вопрос размещения атомных станций с малыми модульными реакторами (ММР), благодаря их небольшим размерам и физическим объемам топлива, решается проще; их можно расположить ближе к центрам нагрузки, чтобы избежать высоких затрат на передачу (в африканских странах расстояния между значительными населенными пунктами, как правило, весьма велики).
Кроме того, ядерные технологии можно использовать и для неэнергетических целей: опреснения воды, выработки технологического тепла, используемого в производстве удобрений, в «большой химии», в перегонке нефти и так далее. Все эти задачи актуальны для промышленного развития африканских стран.
Вторая причина интереса Африки к энергии атома — необходимость разнообразить источники энергии. Яркий пример — южная часть Африки, где о ядерной энергетике задумались всерьез отчасти из-за высыхания водохранилищ гидроэлектростанций. Эти водохранилища, особенно озеро Кариба, обеспечивают бо́льшую часть электроэнергии для стран юга Африки, от Зимбабве до Замбии. После падения уровня воды в озере в начале 2019 года Управление электроснабжения Зимбабве ввело 18-часовое отключение электричества и по сей день пытается справиться с нехваткой электроэнергии. Поэтому Замбия оказалась в числе стран, где считают, что атомная энергетика позволит укрепить энергетический баланс и обеспечить стабильное энергоснабжение.
Установленная мощность гидроэлектростанций в Африке составляет 37 ГВт, и это только 11% гидроэнергетического потенциала континента. Такие страны, как Бенин, Гана, Замбия, Зимбабве, Камерун, Кения, Марокко, Нигерия, Руанда, Танзания, Того, Уганда и ЮАР, обладают наивысшим потенциалом в этом секторе энергетики. Всё более благоприятная нормативно-правовая среда, технологические усовершенствования и быстрое снижение стоимости также открывают огромные возможности для увеличения инвестиций в солнечную и ветровую энергетику. Однако существует одно «но»: если страна полагается на единственный вид источника энергии, пусть даже самый недорогой и экологичный, обстоятельства рано или поздно заставляют ее задуматься о производстве электроэнергии на основе других источников, даже если они дороже. Пример пагубности энергетической монокультуры приведен выше. Не меньшее значение имеют другие параметры производства энергии: диспетчеризуемость, стоимость и — в последнее время — количество выбросов парниковых газов.
Для Ганы рентабельная и надежная электроэнергия — отправная точка для производства с более высокой добавленной стоимостью и роста за счет экспорта. В этой стране имеются запасы бокситов — руды для производства алюминия — важный источник дохода. Есть даже плавильный завод, но он не работает на полную мощность, потому что электричество слишком дорого. В отсутствие крупного и надежного источника недорогой энергии бокситы идут на экспорт в виде сырья, а не более дорогого глинозема, не говоря уже об алюминиевых чушках.
В Кении прогнозируют 30% рост спроса на электроэнергию к 2030 году, так как, помимо промышленных потребителей, с каждым годом электричеством пользуются все больше домохозяйств. За десятилетие бытовая электрификация с 12% выросла до 60%. Спрос на электроэнергию в этой стране на 60% удовлетворяется за счет гидроэнергетики и геотермальных источников. Остальное приходится «закрывать» сжиганием угля. По этой причине Кения рассматривает возможность использования атомной энергии. На создание необходимой ядерной инфраструктуры и строительство первой атомной электростанции уйдет не менее 10−15 лет, так что нужно торопиться… и искать деньги.
Проблема затрат на развитие атомной энергетики для стран Африки крайне остра. От правительств и частных операторов потребуются значительные вложения, включающие прогнозируемые затраты на удаление отходов и вывод из эксплуатации. Государственные инвестиции в развитие необходимой инфраструктуры невелики по сравнению со стоимостью первой атомной электростанции, но и они измеряются сотнями миллионов долларов.
Кроме высоких капитальных затрат на пути развития атомной энергетики Африки есть и другие препятствия. Это качество человеческого капитала, низкая культура труда, слабые институты, неразвитые юридические нормы и нормативно-правовая база в целом. По этим причинам на всем континенте имеется всего одна действующая атомная станция «Куберг» в Южной Африке, состоящая из двух блоков с реакторами PWR общей мощностью 1800 МВт.
Несколько африканских государств эксплуатируют исследовательские реакторы (два — в Алжире, один — в Египте, один — в Марокко и один — в Южной Африке) или другие типы ядерных исследовательских установок (Гана, Нигерия и Ливия). Производителями урана являются четыре африканских государства: Малави, Намибия, Нигер и Южная Африка.
Первая причина, по которой африканские страны разворачиваются в сторону атомной энергетики, — надежность поставок электроэнергии. Африканские страны, заинтересованные в бесперебойном электроснабжении — Египет, Гана и несколько других, названных выше, — планируют продолжить свои ядерные проекты. Вопрос размещения атомных станций с малыми модульными реакторами (ММР), благодаря их небольшим размерам и физическим объемам топлива, решается проще; их можно расположить ближе к центрам нагрузки, чтобы избежать высоких затрат на передачу (в африканских странах расстояния между значительными населенными пунктами, как правило, весьма велики).
Кроме того, ядерные технологии можно использовать и для неэнергетических целей: опреснения воды, выработки технологического тепла, используемого в производстве удобрений, в «большой химии», в перегонке нефти и так далее. Все эти задачи актуальны для промышленного развития африканских стран.
Вторая причина интереса Африки к энергии атома — необходимость разнообразить источники энергии. Яркий пример — южная часть Африки, где о ядерной энергетике задумались всерьез отчасти из-за высыхания водохранилищ гидроэлектростанций. Эти водохранилища, особенно озеро Кариба, обеспечивают бо́льшую часть электроэнергии для стран юга Африки, от Зимбабве до Замбии. После падения уровня воды в озере в начале 2019 года Управление электроснабжения Зимбабве ввело 18-часовое отключение электричества и по сей день пытается справиться с нехваткой электроэнергии. Поэтому Замбия оказалась в числе стран, где считают, что атомная энергетика позволит укрепить энергетический баланс и обеспечить стабильное энергоснабжение.
Установленная мощность гидроэлектростанций в Африке составляет 37 ГВт, и это только 11% гидроэнергетического потенциала континента. Такие страны, как Бенин, Гана, Замбия, Зимбабве, Камерун, Кения, Марокко, Нигерия, Руанда, Танзания, Того, Уганда и ЮАР, обладают наивысшим потенциалом в этом секторе энергетики. Всё более благоприятная нормативно-правовая среда, технологические усовершенствования и быстрое снижение стоимости также открывают огромные возможности для увеличения инвестиций в солнечную и ветровую энергетику. Однако существует одно «но»: если страна полагается на единственный вид источника энергии, пусть даже самый недорогой и экологичный, обстоятельства рано или поздно заставляют ее задуматься о производстве электроэнергии на основе других источников, даже если они дороже. Пример пагубности энергетической монокультуры приведен выше. Не меньшее значение имеют другие параметры производства энергии: диспетчеризуемость, стоимость и — в последнее время — количество выбросов парниковых газов.
Для Ганы рентабельная и надежная электроэнергия — отправная точка для производства с более высокой добавленной стоимостью и роста за счет экспорта. В этой стране имеются запасы бокситов — руды для производства алюминия — важный источник дохода. Есть даже плавильный завод, но он не работает на полную мощность, потому что электричество слишком дорого. В отсутствие крупного и надежного источника недорогой энергии бокситы идут на экспорт в виде сырья, а не более дорогого глинозема, не говоря уже об алюминиевых чушках.
В Кении прогнозируют 30% рост спроса на электроэнергию к 2030 году, так как, помимо промышленных потребителей, с каждым годом электричеством пользуются все больше домохозяйств. За десятилетие бытовая электрификация с 12% выросла до 60%. Спрос на электроэнергию в этой стране на 60% удовлетворяется за счет гидроэнергетики и геотермальных источников. Остальное приходится «закрывать» сжиганием угля. По этой причине Кения рассматривает возможность использования атомной энергии. На создание необходимой ядерной инфраструктуры и строительство первой атомной электростанции уйдет не менее 10−15 лет, так что нужно торопиться… и искать деньги.
Проблема затрат на развитие атомной энергетики для стран Африки крайне остра. От правительств и частных операторов потребуются значительные вложения, включающие прогнозируемые затраты на удаление отходов и вывод из эксплуатации. Государственные инвестиции в развитие необходимой инфраструктуры невелики по сравнению со стоимостью первой атомной электростанции, но и они измеряются сотнями миллионов долларов.
Кроме высоких капитальных затрат на пути развития атомной энергетики Африки есть и другие препятствия. Это качество человеческого капитала, низкая культура труда, слабые институты, неразвитые юридические нормы и нормативно-правовая база в целом. По этим причинам на всем континенте имеется всего одна действующая атомная станция «Куберг» в Южной Африке, состоящая из двух блоков с реакторами PWR общей мощностью 1800 МВт.
Несколько африканских государств эксплуатируют исследовательские реакторы (два — в Алжире, один — в Египте, один — в Марокко и один — в Южной Африке) или другие типы ядерных исследовательских установок (Гана, Нигерия и Ливия). Производителями урана являются четыре африканских государства: Малави, Намибия, Нигер и Южная Африка.
Вид на город Лагос, Нигерия
Деньги. И не только
Как небогатой стране профинансировать программу ядерной энергетики? Большинству стран Африки это будет сложно. Правда, у стран-поставщиков имеются механизмы экспортного финансирования, и некоторым африканским странам стоит их внимательно рассмотреть.
Росатом, EDF и China General Nuclear Power Group — государственные предприятия, пользующиеся субсидированием своих правительств.
Росатом подписал соглашения о сотрудничестве в ядерной области и временном планировании с 15 африканскими странами, расположенными южнее Сахары, включая Гану, Замбию, Кению, Южную Африку, Республику Конго, Руанду, Танзанию и другие; а также со странами Северной Африки: Египтом, Алжиром, Тунисом и Марокко. В Египте с российской энергетической компанией заключен контракт, по которому в 2021 году планируется начать строительство атомной электростанции мощностью 4,8 ГВт в Эль-Дабаа. Китайская государственная компания China General Nuclear Power Group подписала соглашения о сотрудничестве в ядерной области с Кенией и Суданом, а французская государственная ядерная компания Électricité de France (EDF) — аналогичное соглашение с Сенегалом.
Ну, а за рынок Южной Африки сражаются практически все ядерные поставщики, включая Южную Корею и США. Конкуренция между основными поставщиками — Россией, Китаем и Южной Кореей — на пользу и поставщикам, и африканским «покупателям» в той мере, в которой способствует снижению затрат, что, в свою очередь, ведет к ускорению развертывания проектов, с одной стороны, а с другой — к предоставлению большего количества услуг в рамках проекта.
Хотя ни одно из этих соглашений, кроме египетских, не привело к твердым обязательствам, они демонстрируют масштабы интереса континента к ядерной энергетике.
Перечислим основные варианты финансирования атомного строительства:
- государственное финансирование всего проекта или государственные гарантии по кредитам, подкрепленные деньгами государственных компаний;
- межгосударственный заем;
- корпоративное финансирование;
- финансирование заводов-продавцов;
- специальный инвестиционный инструмент для финансирования проекта;
- структура ВОО (build-own-operate — строить, владеть, эксплуатировать)
Что произойдет, если должник не исполнит свои обязательства перед кредитором? Кто получит контроль над атомной станцией в случае дефолта страны-должника? Какая организация займется вопросами ценообразования на энергию и безопасностью станции? Это серьезные вопросы, которые могут иметь серьезные последствия для политического и экономического суверенитета целых стран, а также для их общей энергетической безопасности.
Ответа на эти вопросы нет, зато есть практический пример. В 2017 году правительство Шри-Ланки не смогло выплатить Китаю 6% по восьмимиллиардному кредиту, взятому на строительство порта Хамбантота, и контроль над портом фактически перешел к Китаю на 99 лет…
Сделки такого масштаба порой ставят под вопрос жизнеспособность государственных ядерных поставщиков. Пример — французская EDF. Государственный энергоконцерн получил существенные денежные вливания от французского правительства, обеспечил ссуды для строительства британской АЭС «Хинкли-Пойнт C» под гарантии британского казначейства — и все же был вынужден в 2016 году продать треть своей доли в проекте китайскому концерну China General Nuclear Power Group. При этом EDF по-прежнему испытывает серьезные финансовые проблемы. Его долг составляет около $ 52 млрд, и два крупных агентства присвоили ему отрицательный кредитный рейтинг. Падение продаж электроэнергии во Франции из-за COVID‑19 приводит к активным предположениям о том, что EDF понадобится значительная экстренная помощь со стороны французского правительства в начале 2021 года, или компания столкнется с финансовым крахом.
Однако вернемся в Африку. Африканской стране, задумывающейся о собственной ядерной энергетике, понадобятся не только деньги. Необходима также широкая политическая и общественная поддержка ядерной программы. Еще один «подводный камень» — время. Жизненный цикл атомной электростанции — от строительства до выработки электроэнергии и, в финале, вывода из эксплуатации — 100 лет. Следовательно, чтобы обеспечить целенаправленную политику и ответственный подход к делу на протяжении этого времени, необходим определенный уровень внутриполитической стабильности…
Еще один фактор, препятствующий развитию ядерной энергетики, — нежелание граждан, чтобы их страна ввязывалась в проекты, имеющие «плохой пиар» в СМИ. Все, от таксистов и парикмахеров до шахтеров и чиновников, «осведомлены» об опасностях атомной энергетики, об авариях в Чернобыле и на Фукусиме. О том, что другие источники энергии по сей день требуют жертвоприношений на свои алтари, им никто не рассказывает.
Отделение Национальной ветеринарной лаборатории (LANAVET) в Яунде, Камерун. LANAVET работает при поддержке МАГАТЭ и играет ведущую роль в борьбе с зоонозными заболеваниями в стране и подрегионе. Лаборатория обучает научных сотрудников из других африканских государств в рамках программы технического сотрудничества по тематике биобезопасности и биозащиты от вновь возникающих зоонозных заболеваний, таких как лихорадка Эбола и высокопатогенный птичий грипп
Малые реакторы
Еще один аспект, который придется учесть при принятии решения о строительстве атомной станции, — нагрузка на электросетевую систему страны. Согласно рекомендации МАГАТЭ, для того чтобы страна могла безопасно подключить атомную электростанцию к своей энергосети, мощность этой сети должна быть примерно в 10 раз больше мощности запланированной АЭС. Например, страна должна иметь мощности 10 тыс. МВт для выработки 1 тыс. МВт за счет ядерной энергии.
Сегодня такие мощные сети есть лишь у немногих африканских стран. В Восточной Африке производство электроэнергии уже превышает возможности сетей по ее передаче. Даже в Кении установленная мощность составляет 2,4 тыс. МВт — слишком мало для атомных электростанций «стандартного формата». Малая мощность сетей заставляет страны всё чаще полагаться на возобновляемую энергетику, которая (на первый взгляд) гибка, децентрализована и не требует строительства дорогой инфраструктуры.
Многие считают, что есть смысл рассмотреть другие гибкие и децентрализованные системы — атомные электростанции меньшего размера, то есть ММР. Сети всех африканских стран, кроме Уганды, могли бы справиться с подключением ММР мощностью 100 МВт.
ММР — одна из самых многообещающих новых технологий в ядерной энергетике. Они вырабатывают электроэнергию мощностью до 300 МВт на блок, то есть примерно треть мощности «обычного» реактора, а их основные компоненты, как утверждают разработчики, можно изготавливать заводским способом и доставлять на площадку по графику строительства.
ММР также можно расположить не в прибрежных регионах, а в глубине материка, так как они требуют значительно меньшего количества охлаждающей воды. На остальной части континента, где инфраструктура передачи ограничена или спрос в настоящее время невелик, развертывание ММР вблизи центров потребления энергии, таких как города и шахты, становится ключевым.
Другой вариант — строить «традиционный» реактор, объединив энергосети целого региона. Такой путь требует регионального диалога. Пример уже есть — Западноафриканский энергетический пул, созданный для интеграции национальных энергетических систем Экономического сообщества западноафриканских государств в единый региональный рынок электроэнергии.
Еще один аспект, который придется учесть при принятии решения о строительстве атомной станции, — нагрузка на электросетевую систему страны. Согласно рекомендации МАГАТЭ, для того чтобы страна могла безопасно подключить атомную электростанцию к своей энергосети, мощность этой сети должна быть примерно в 10 раз больше мощности запланированной АЭС. Например, страна должна иметь мощности 10 тыс. МВт для выработки 1 тыс. МВт за счет ядерной энергии.
Сегодня такие мощные сети есть лишь у немногих африканских стран. В Восточной Африке производство электроэнергии уже превышает возможности сетей по ее передаче. Даже в Кении установленная мощность составляет 2,4 тыс. МВт — слишком мало для атомных электростанций «стандартного формата». Малая мощность сетей заставляет страны всё чаще полагаться на возобновляемую энергетику, которая (на первый взгляд) гибка, децентрализована и не требует строительства дорогой инфраструктуры.
Многие считают, что есть смысл рассмотреть другие гибкие и децентрализованные системы — атомные электростанции меньшего размера, то есть ММР. Сети всех африканских стран, кроме Уганды, могли бы справиться с подключением ММР мощностью 100 МВт.
ММР — одна из самых многообещающих новых технологий в ядерной энергетике. Они вырабатывают электроэнергию мощностью до 300 МВт на блок, то есть примерно треть мощности «обычного» реактора, а их основные компоненты, как утверждают разработчики, можно изготавливать заводским способом и доставлять на площадку по графику строительства.
ММР также можно расположить не в прибрежных регионах, а в глубине материка, так как они требуют значительно меньшего количества охлаждающей воды. На остальной части континента, где инфраструктура передачи ограничена или спрос в настоящее время невелик, развертывание ММР вблизи центров потребления энергии, таких как города и шахты, становится ключевым.
Другой вариант — строить «традиционный» реактор, объединив энергосети целого региона. Такой путь требует регионального диалога. Пример уже есть — Западноафриканский энергетический пул, созданный для интеграции национальных энергетических систем Экономического сообщества западноафриканских государств в единый региональный рынок электроэнергии.
Южная Африка — за!
Казалось бы, зачем континенту атомная энергетика, если технологии позволяют получать чуть ли не даровое электричество из ВИЭ? Тем более что лобби, продвигающее «зеленую» энергию, богато, респектабельно и могущественно настолько, чтобы усыпать весь континент ветряками и полями солнечных батарей. Атомное лобби, напротив, слабо, любой разговор начинает с извинений и оправданий и в целом плохо справляется с продвижением лучших технологий. Мейнстримные СМИ не сообщают о том, что во всем мире — в Германии, Дании, Австралии, Великобритании и даже в солнечной Калифорнии — конечные цены на электроэнергию росли и росли по мере того, как в сеть добавлялось все больше и больше возобновляемой энергии.
Как это может быть, если «зеленые» со всех сторон твердят нам, что цена на возобновляемую энергию снижается? Ответ прост: цена за 1 кВт·ч электроэнергии действительно снижается — на выходе с солнечной фермы или ветряка. А дальше начинается рост цены из-за стоимости инверторов, устройств резервного питания и другой аппаратуры, из-за сетевых расходов, из-за различных форм компенсаций и субсидирования производителей возобновляемой энергии. В Южной Африке произошла настоящая катастрофа, связанная с программой закупок независимых производителей энергии из ВИЭ (REIPPPP), когда национальный оператор Eskom был вынужден покупать самую дорогую электроэнергию в истории Южной Африки. Сегодня Eskom покупает электроэнергию REIPPPP по цене 215 центов / кВт·ч, а продает ее потребителям в среднем за 90 центов / кВт·ч. Это еще не всё: сверх 215 центов / кВт·ч Eskom должна заплатить целое состояние, чтобы разместить в электросети прерывистую, скачкообразно меняющую мощность электроэнергию REIPPPP, одновременно пытаясь сохранить частоту и напряжение для удовлетворения спроса в любое время.
Общая стоимость электроэнергии REIPPPP для Eskom составляет, вероятно, более 400 центов / кВт·ч. Единственная возобновляемая технология, которая обеспечивает по-настоящему надежное электроснабжение, то есть солнечные концентраторы с устройствами-накопителями, обходится в пиковые часы более чем в 500 центов / кВт·ч…
Поэтому многие энергетики Южной Африки облегченно вздохнули, узнав о том, что правительство страны возвращается к планам строительства атомных электростанций.
С весны распространились опасения, что экономические проблемы, вызванные пандемией COVID‑19, воспрепятствуют реализации энергетических проектов, финансируемых государством. Однако первая заповедь контрциклических экономических стратегий гласит: в кризис инвестируй в инфраструктуру. В мае 2020 года южноафриканский министр энергетики и минеральных ресурсов Гведе Манташе сообщил, что в ближайшие пять лет правительство будет спасать национальную экономику посредством строительства двух реакторов общей установленной мощностью до 2,5 ГВт и что страна готова рассмотреть «новаторские варианты финансирования для развития новых ядерных мощностей». Г. Манташе заявил, что может быть заключен контракт на «разработку модульной атомной станции на основе ВОТ (build-operate-transfer, то есть строительства, эксплуатации и передачи), а это означает, что срочного запроса на государственное финансирование не будет».
В конце ноября национальный регулятор Южной Африки пригласил общественность высказаться по поводу планов правительства закупить 2500 МВт новых ядерных генерирующих мощностей. Регулирующий орган опубликовал консультационный документ, который общественность должна прокомментировать до 5 февраля. Затем пройдут публичные слушания на онлайн-платформе. Мы будем следить за развитием событий, которое обещает быть крайне интересным.
Казалось бы, зачем континенту атомная энергетика, если технологии позволяют получать чуть ли не даровое электричество из ВИЭ? Тем более что лобби, продвигающее «зеленую» энергию, богато, респектабельно и могущественно настолько, чтобы усыпать весь континент ветряками и полями солнечных батарей. Атомное лобби, напротив, слабо, любой разговор начинает с извинений и оправданий и в целом плохо справляется с продвижением лучших технологий. Мейнстримные СМИ не сообщают о том, что во всем мире — в Германии, Дании, Австралии, Великобритании и даже в солнечной Калифорнии — конечные цены на электроэнергию росли и росли по мере того, как в сеть добавлялось все больше и больше возобновляемой энергии.
Как это может быть, если «зеленые» со всех сторон твердят нам, что цена на возобновляемую энергию снижается? Ответ прост: цена за 1 кВт·ч электроэнергии действительно снижается — на выходе с солнечной фермы или ветряка. А дальше начинается рост цены из-за стоимости инверторов, устройств резервного питания и другой аппаратуры, из-за сетевых расходов, из-за различных форм компенсаций и субсидирования производителей возобновляемой энергии. В Южной Африке произошла настоящая катастрофа, связанная с программой закупок независимых производителей энергии из ВИЭ (REIPPPP), когда национальный оператор Eskom был вынужден покупать самую дорогую электроэнергию в истории Южной Африки. Сегодня Eskom покупает электроэнергию REIPPPP по цене 215 центов / кВт·ч, а продает ее потребителям в среднем за 90 центов / кВт·ч. Это еще не всё: сверх 215 центов / кВт·ч Eskom должна заплатить целое состояние, чтобы разместить в электросети прерывистую, скачкообразно меняющую мощность электроэнергию REIPPPP, одновременно пытаясь сохранить частоту и напряжение для удовлетворения спроса в любое время.
Общая стоимость электроэнергии REIPPPP для Eskom составляет, вероятно, более 400 центов / кВт·ч. Единственная возобновляемая технология, которая обеспечивает по-настоящему надежное электроснабжение, то есть солнечные концентраторы с устройствами-накопителями, обходится в пиковые часы более чем в 500 центов / кВт·ч…
Поэтому многие энергетики Южной Африки облегченно вздохнули, узнав о том, что правительство страны возвращается к планам строительства атомных электростанций.
С весны распространились опасения, что экономические проблемы, вызванные пандемией COVID‑19, воспрепятствуют реализации энергетических проектов, финансируемых государством. Однако первая заповедь контрциклических экономических стратегий гласит: в кризис инвестируй в инфраструктуру. В мае 2020 года южноафриканский министр энергетики и минеральных ресурсов Гведе Манташе сообщил, что в ближайшие пять лет правительство будет спасать национальную экономику посредством строительства двух реакторов общей установленной мощностью до 2,5 ГВт и что страна готова рассмотреть «новаторские варианты финансирования для развития новых ядерных мощностей». Г. Манташе заявил, что может быть заключен контракт на «разработку модульной атомной станции на основе ВОТ (build-operate-transfer, то есть строительства, эксплуатации и передачи), а это означает, что срочного запроса на государственное финансирование не будет».
В конце ноября национальный регулятор Южной Африки пригласил общественность высказаться по поводу планов правительства закупить 2500 МВт новых ядерных генерирующих мощностей. Регулирующий орган опубликовал консультационный документ, который общественность должна прокомментировать до 5 февраля. Затем пройдут публичные слушания на онлайн-платформе. Мы будем следить за развитием событий, которое обещает быть крайне интересным.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ #9_2020