Эффективность в цифрах
ВЗГЛЯД / #6_2019
Беседовала Надежда ФЕТИСОВА / Фото: ТАСС, Росатом
Исследовательская работа — часть любого бизнеса, и на каждом этапе исследования различаются и масштабами, и задачами. Но как вычислить эффект, который они производят? О разных видах исследований, типичных проблемах при их проведении и специфике Росатома рассказывает президент корпоративного и правительственного сектора аналитической компании Elsevier в России Сергей Ревякин.
Биография
Сергей Анатольевич Ревякин, президент сектора компаний, корпораций и правительственных органов в России, региональный директор в Республиках Беларусь и Армения аналитической компании Elsevier.
Окончил экономический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Магистр экономики, член Евразийского экономического клуба ученых.
Работал в правительстве Казахстана, занимал аналитические и руководящие должности в компаниях и корпорациях реального сектора экономики в России и Казахстане. В компании Elsevier работает с 2013 года.
Область научных интересов — совершенствование механизмов общественного участия в процедурах стратегического планирования социально-экономического развития государства.
Окончил экономический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Магистр экономики, член Евразийского экономического клуба ученых.
Работал в правительстве Казахстана, занимал аналитические и руководящие должности в компаниях и корпорациях реального сектора экономики в России и Казахстане. В компании Elsevier работает с 2013 года.
Область научных интересов — совершенствование механизмов общественного участия в процедурах стратегического планирования социально-экономического развития государства.
Сергей Анатольевич, по вашему опыту: какие исследования в российских корпорациях проводятся чаще всего?
Можно выделить несколько типов научно-технических и медицинских исследований. Одни проводятся на первом этапе любых разработок для проверки гипотез на ранних стадиях, для выявления уровня техники в интересующей области, в том числе у конкурентов, чтобы не дублировать усилия в направлениях, где решение уже существует.
Такого рода превентивные исследования призваны снизить риски невозврата инвестиций в новые проекты и проводятся перед созданием новых и улучшением существующих технологий, материалов, продуктов.
Другие исследования проводятся на постмаркетинговой стадии, когда продукт уже выпущен на рынок. Они призваны обеспечить основания для своевременного изменения продукта на рынке, чтобы сохранить или усилить его конкурентоспособность и прибыльность. Один из ярких примеров таких исследований — рынок лекарственных препаратов, где компания-производитель обязана включать информацию о побочных эффектах в инструкцию и, в рамках требований законодательства, проводить их постоянный мониторинг.
Также можно выделить так называемые перспективные исследования, которые проводятся для обоснования или опровержения тех или иных бизнес-идеи, проекта, программы, доказывания их коммерческой привлекательности, технологического превосходства. Цели исследований этого типа — сбор кейса для внешнего или внутреннего инвестора и получение финансирования.
Также проводятся исследования в рамках экспертиз проектов и прототипов — они нужны для качественной оценки инвестиционных технологических проектов (оценка инновационности), проверки целесообразности и перспективности выработанных предложений в контексте мирового научно-технологического развития отрасли, правильной расстановки инвестиционных приоритетов.
Можно выделить несколько типов научно-технических и медицинских исследований. Одни проводятся на первом этапе любых разработок для проверки гипотез на ранних стадиях, для выявления уровня техники в интересующей области, в том числе у конкурентов, чтобы не дублировать усилия в направлениях, где решение уже существует.
Такого рода превентивные исследования призваны снизить риски невозврата инвестиций в новые проекты и проводятся перед созданием новых и улучшением существующих технологий, материалов, продуктов.
Другие исследования проводятся на постмаркетинговой стадии, когда продукт уже выпущен на рынок. Они призваны обеспечить основания для своевременного изменения продукта на рынке, чтобы сохранить или усилить его конкурентоспособность и прибыльность. Один из ярких примеров таких исследований — рынок лекарственных препаратов, где компания-производитель обязана включать информацию о побочных эффектах в инструкцию и, в рамках требований законодательства, проводить их постоянный мониторинг.
Также можно выделить так называемые перспективные исследования, которые проводятся для обоснования или опровержения тех или иных бизнес-идеи, проекта, программы, доказывания их коммерческой привлекательности, технологического превосходства. Цели исследований этого типа — сбор кейса для внешнего или внутреннего инвестора и получение финансирования.
Также проводятся исследования в рамках экспертиз проектов и прототипов — они нужны для качественной оценки инвестиционных технологических проектов (оценка инновационности), проверки целесообразности и перспективности выработанных предложений в контексте мирового научно-технологического развития отрасли, правильной расстановки инвестиционных приоритетов.
Какие проблемы обычно возникают при проведении исследований?
Три главные проблемы препятствуют коммерческому успеху исследований.
Первая и главная — некачественный анализ мирового научно-технического ландшафта перед началом разработки. Когда у вас — разработчика — есть уникальная (по вашему мнению) идея, то вы хотите как можно скорее начать ее воплощать и тестировать, а не погружаться в изучение научных журналов, книг, патентов и материалов конференций. Ситуация усугубляется тем, что подавляющая часть исследований сегодня публикуется на английском языке, и нужная информация очень разрознена.
Скорость появления исследований в мире чрезмерно высока (так, по данным SciVal, в 2009—2018 годах в мировых журналах было опубликовано 27 936 259 рецензируемых статей, то есть 7760 статей в день! По данным компании Cyveillance, в Интернете ежедневно появляются 7 млн новых документов! И если исследователю нужно провести аудит мирового научно-технического ландшафта, а компания не предоставляет ему профессиональных инструментов для решения этой задачи, не инвестирует в повышение его компетенций поиска и анализа, исследователь вынужден решать эту задачу как получится. Лучшей практикой поиска ответов в условиях информационной перегрузки считается использование профессиональных цифровых инструментов — производных мирового научно-технического и медицинского контента и информационных технологий на основе последних достижений в области искусственного интеллекта.
Также мы сталкиваемся с тем, что не во всех корпорациях требование обязательной валидации идеи на мировом научно-техническом ландшафте закреплено регламентом. Обычно все сводится к аналитической записке исследователя с приведенными в качестве обоснования списком литературных источников (чаще всего отечественных) или мнениями членов академического сообщества на заявленную тему, без актуального (data-driven) анализа мирового научно-технического ландшафта. И напротив, когда исследователь оснащен всеми необходимыми аналитическими инструментами, перед началом разработки он имеет возможность за короткое время провести качественный анализ. Накапливая критическую массу знаний по своей проблематике, он может генерировать новые идеи по реализации проекта, предлагать обоснованные варианты, пилотные проекты и прототипы. К сожалению, неиспользование опыта предшественников зачастую приводит к изобретению велосипеда, и не всегда лучшего качества по сравнению с существующими аналогами, что впоследствии формирует негативный опыт проведения исследований.
Вторая проблема — это некачественная проработка маркетинговой стратегии, в частности, поиск рынка для разрабатываемого продукта и цены, которую потребитель будет готов заплатить. Эта проблема решается проведением профессиональных маркетинговых исследований.
Третья проблема — преувеличение показателей доходности при разработке финансовой модели проекта, что на бумаге гарантирует успешность исследований и разработок и хорошие показатели окупаемости. Для решения этой проблемы требуется профессиональная помощь специалистов по бизнес-планированию на основе ранее проведенного маркетингового исследования.
Три названные проблемы, приводящие к неполучению ожидаемого коммерческого эффекта от исследований, отражаются также на мотивации менеджмента корпораций инвестировать в них (за исключением случаев, когда это предусмотрено законом или контрактом). Поэтому основные факторы, влияющие сегодня на поддержку исследований руководством компаний, — риск нарушения законодательства (как в случае с фармаконадзором), контрактные обязательства либо надежда увеличить прибыль за счет создания инновационной прорывной разработки. Последнее встречается довольно редко — многие российские компании предпочитают фокусироваться на проектах с короткими сроками окупаемости. Так что часто речь идет не об исследованиях, направленных, например, на создание уникальных материалов, технологий или продуктов, а о покупке готового, более эффективного узла для существующей технологии — и здесь масштаб исследований невелик.
Три главные проблемы препятствуют коммерческому успеху исследований.
Первая и главная — некачественный анализ мирового научно-технического ландшафта перед началом разработки. Когда у вас — разработчика — есть уникальная (по вашему мнению) идея, то вы хотите как можно скорее начать ее воплощать и тестировать, а не погружаться в изучение научных журналов, книг, патентов и материалов конференций. Ситуация усугубляется тем, что подавляющая часть исследований сегодня публикуется на английском языке, и нужная информация очень разрознена.
Скорость появления исследований в мире чрезмерно высока (так, по данным SciVal, в 2009—2018 годах в мировых журналах было опубликовано 27 936 259 рецензируемых статей, то есть 7760 статей в день! По данным компании Cyveillance, в Интернете ежедневно появляются 7 млн новых документов! И если исследователю нужно провести аудит мирового научно-технического ландшафта, а компания не предоставляет ему профессиональных инструментов для решения этой задачи, не инвестирует в повышение его компетенций поиска и анализа, исследователь вынужден решать эту задачу как получится. Лучшей практикой поиска ответов в условиях информационной перегрузки считается использование профессиональных цифровых инструментов — производных мирового научно-технического и медицинского контента и информационных технологий на основе последних достижений в области искусственного интеллекта.
Также мы сталкиваемся с тем, что не во всех корпорациях требование обязательной валидации идеи на мировом научно-техническом ландшафте закреплено регламентом. Обычно все сводится к аналитической записке исследователя с приведенными в качестве обоснования списком литературных источников (чаще всего отечественных) или мнениями членов академического сообщества на заявленную тему, без актуального (data-driven) анализа мирового научно-технического ландшафта. И напротив, когда исследователь оснащен всеми необходимыми аналитическими инструментами, перед началом разработки он имеет возможность за короткое время провести качественный анализ. Накапливая критическую массу знаний по своей проблематике, он может генерировать новые идеи по реализации проекта, предлагать обоснованные варианты, пилотные проекты и прототипы. К сожалению, неиспользование опыта предшественников зачастую приводит к изобретению велосипеда, и не всегда лучшего качества по сравнению с существующими аналогами, что впоследствии формирует негативный опыт проведения исследований.
Вторая проблема — это некачественная проработка маркетинговой стратегии, в частности, поиск рынка для разрабатываемого продукта и цены, которую потребитель будет готов заплатить. Эта проблема решается проведением профессиональных маркетинговых исследований.
Третья проблема — преувеличение показателей доходности при разработке финансовой модели проекта, что на бумаге гарантирует успешность исследований и разработок и хорошие показатели окупаемости. Для решения этой проблемы требуется профессиональная помощь специалистов по бизнес-планированию на основе ранее проведенного маркетингового исследования.
Три названные проблемы, приводящие к неполучению ожидаемого коммерческого эффекта от исследований, отражаются также на мотивации менеджмента корпораций инвестировать в них (за исключением случаев, когда это предусмотрено законом или контрактом). Поэтому основные факторы, влияющие сегодня на поддержку исследований руководством компаний, — риск нарушения законодательства (как в случае с фармаконадзором), контрактные обязательства либо надежда увеличить прибыль за счет создания инновационной прорывной разработки. Последнее встречается довольно редко — многие российские компании предпочитают фокусироваться на проектах с короткими сроками окупаемости. Так что часто речь идет не об исследованиях, направленных, например, на создание уникальных материалов, технологий или продуктов, а о покупке готового, более эффективного узла для существующей технологии — и здесь масштаб исследований невелик.
Как оценить экономическую эффективность исследования?
С этим вопросом сталкивается каждый руководитель, принимающий решение о запуске исследования, но на него нет простого ответа. Когда результат исследования — некий прототип, готовый для масштабирования, экономический эффект рассчитать несложно. Но обоснованность целесообразности затраченных средств и потенциал окупаемости часто не очевидны, что приводит к жарким спорам внутри компании.
Разговаривая с руководителями подразделений, занимающихся исследованиями в корпорациях, мы часто слышим о проблеме экономического обоснования того, что бюджет исследования — это инвестиции, а не операционные затраты. Проблема эта, как правило, возникает, когда в явном виде не удается оценить эффективность исследования в терминах возврата затрат и их количественной оценки; она является комплексной — это функция многих переменных. Поскольку эта проблема имеет массовый характер, свойственна и корпоративному, и академическому секторам, летом этого года мы создали Международный центр изучения научных исследований, который будет разрабатывать индикаторы оценки их эффективности с целью развития и продвижения методов, лучших практик анализа, оценки исследований, а также практические и технические способы представления результатов.
Наши эксперты будут оценивать научно-исследовательскую деятельность при помощи системы метрик, качественных и количественных показателей, в том числе тех, которые разработаны и уже внедрены нами в существующиe аналитические решения на основе искусственного интеллекта. Мы ожидаем, что результаты этой работы позволят нам внедрить новые метрики в наши инструменты, такие как Scopus, Mendeley, Pure и другие. В работе центра примут участие эксперты из разных стран и с разных континентов, поскольку в мире не существует единой исследовательской культуры, но есть множество культур в разных уголках планеты, каждая из которых может внести свой вклад в формирование подходов к оценке эффективности.
С этим вопросом сталкивается каждый руководитель, принимающий решение о запуске исследования, но на него нет простого ответа. Когда результат исследования — некий прототип, готовый для масштабирования, экономический эффект рассчитать несложно. Но обоснованность целесообразности затраченных средств и потенциал окупаемости часто не очевидны, что приводит к жарким спорам внутри компании.
Разговаривая с руководителями подразделений, занимающихся исследованиями в корпорациях, мы часто слышим о проблеме экономического обоснования того, что бюджет исследования — это инвестиции, а не операционные затраты. Проблема эта, как правило, возникает, когда в явном виде не удается оценить эффективность исследования в терминах возврата затрат и их количественной оценки; она является комплексной — это функция многих переменных. Поскольку эта проблема имеет массовый характер, свойственна и корпоративному, и академическому секторам, летом этого года мы создали Международный центр изучения научных исследований, который будет разрабатывать индикаторы оценки их эффективности с целью развития и продвижения методов, лучших практик анализа, оценки исследований, а также практические и технические способы представления результатов.
Наши эксперты будут оценивать научно-исследовательскую деятельность при помощи системы метрик, качественных и количественных показателей, в том числе тех, которые разработаны и уже внедрены нами в существующиe аналитические решения на основе искусственного интеллекта. Мы ожидаем, что результаты этой работы позволят нам внедрить новые метрики в наши инструменты, такие как Scopus, Mendeley, Pure и другие. В работе центра примут участие эксперты из разных стран и с разных континентов, поскольку в мире не существует единой исследовательской культуры, но есть множество культур в разных уголках планеты, каждая из которых может внести свой вклад в формирование подходов к оценке эффективности.
Какие инструменты для анализа вы используете, как они работают?
Один из инструментов — SciVal, это онлайн-платформа для мониторинга и анализа международных научных исследований с использованием инструментов визуализации и современных метрик цитируемости, экономической и социальной эффективности. Источник данных для SciVal — Scopus, крупнейшая база данных аннотаций и цитирования из рецензируемой литературы, включающая более 23,7 тыс. изданий от более чем 5 тыс. издательств, а также книжные издания, доклады конференций и патентные записи от пяти патентных ведомств.
В SciVal мы можем проанализировать и сравнить 48 млн публикаций, сгруппированных в 96 тыс. динамично развивающихся научных тем, которые ранжируются по величине показателя рrominence (актуальность, внимание к проблеме) в современной мировой науке, давая возможности для регулярного мониторинга собственной динамики относительно мировых трендов. Среди метрик SciVal следует выделить Field-Weighted Citation Impact — показатель цитирования, взвешенный по области знания, который рассчитывается как отношение общего количества цитирований статьи к ожидаемому среднему цитированию в соответствующей предметной области, того же года и типа публикаций. К примеру, FWCI=1 означает, что статья цитируется на среднемировом уровне. FWCI>1 означает, что статья цитируется выше среднемирового уровня. При значении 1,68 мы можем сказать, что статья цитируется выше ожидаемого на 68%. Методология расчета FWCI учитывает разницу в традициях цитирования в разных научных областях — это необходимо для корректного сравнения статей из областей, к примеру, микробиологии и менеджмента.
Кроме того, FWCI ярко демонстрирует: количество публикаций по результатам исследования не всегда говорит о его качестве. Поэтому иногда для компании — лидера по количеству публикаций в научно-техническом заделе становится открытием, что ее конкурент при значительно меньшем количестве публикаций имеет более выгодное научно-техническое портфолио, поскольку его FWCI существенно выше единицы. Соответственно, такая компания, исходя из доказанных научно-технических компетенций, более привлекательна и как партнер, и как работодатель — при прочих равных условиях.
Один из инструментов — SciVal, это онлайн-платформа для мониторинга и анализа международных научных исследований с использованием инструментов визуализации и современных метрик цитируемости, экономической и социальной эффективности. Источник данных для SciVal — Scopus, крупнейшая база данных аннотаций и цитирования из рецензируемой литературы, включающая более 23,7 тыс. изданий от более чем 5 тыс. издательств, а также книжные издания, доклады конференций и патентные записи от пяти патентных ведомств.
В SciVal мы можем проанализировать и сравнить 48 млн публикаций, сгруппированных в 96 тыс. динамично развивающихся научных тем, которые ранжируются по величине показателя рrominence (актуальность, внимание к проблеме) в современной мировой науке, давая возможности для регулярного мониторинга собственной динамики относительно мировых трендов. Среди метрик SciVal следует выделить Field-Weighted Citation Impact — показатель цитирования, взвешенный по области знания, который рассчитывается как отношение общего количества цитирований статьи к ожидаемому среднему цитированию в соответствующей предметной области, того же года и типа публикаций. К примеру, FWCI=1 означает, что статья цитируется на среднемировом уровне. FWCI>1 означает, что статья цитируется выше среднемирового уровня. При значении 1,68 мы можем сказать, что статья цитируется выше ожидаемого на 68%. Методология расчета FWCI учитывает разницу в традициях цитирования в разных научных областях — это необходимо для корректного сравнения статей из областей, к примеру, микробиологии и менеджмента.
Кроме того, FWCI ярко демонстрирует: количество публикаций по результатам исследования не всегда говорит о его качестве. Поэтому иногда для компании — лидера по количеству публикаций в научно-техническом заделе становится открытием, что ее конкурент при значительно меньшем количестве публикаций имеет более выгодное научно-техническое портфолио, поскольку его FWCI существенно выше единицы. Соответственно, такая компания, исходя из доказанных научно-технических компетенций, более привлекательна и как партнер, и как работодатель — при прочих равных условиях.
Расскажите, пожалуйста, о совместных проектах с Росатомом.
С Росатомом мы работаем давно, а в формате консорциума институтов — с 2014 года. Большую роль в запуске и развитии этого проекта сыграли Вячеслав Першуков (в то время — заместитель генерального директора — директор Блока по управлению инновациями ГК «Росатом», сейчас — специальный представитель Росатома по международным и научно-техническим проектам. — Прим. ред.) и Алексей Дуб (первый заместитель генерального директора АО «Наука и инновации»). Вячеслав Александрович не устает повторять, что подтверждение мирового уровня развития российских технологий в области атомной энергетики требует увеличения количества научных публикаций в журналах с мировыми рейтингами.
До века Интернета преобладала классическая модель использования информации: исследователь работал с печатными изданиями в библиотеках. Теперь между исследователем и информацией практически не осталось посредников, и можно найти ответы на все вопросы, не выходя из кабинета, за считанные минуты (при развитии определенных навыков). Однако для перехода к такой модели требуются организационные изменения внутри компании, а также, что критично, развитие новых навыков у исследователей и их руководителей. Это и навыки быстрого поиска информации по любой теме в современных IT-интерфейсах (включая способность сформулировать свой запрос, логически разбить его на ключевые слова на английском языке, скомбинировать массивы результатов поиска с помощью системы операторов и проч.), и навыки анализа и визуализации современного научного ландшафта по теме, и навыки цифровой оценки качества журналов до подачи статьи, и навыки аудита и сравнительного анализа мировых журналов-аналогов для целей индексации в Scopus, и многое другое.
Изменения, происходящие в организациях в связи с переходом на новую модель работы с информацией, являются комплексными, но рассматриваются в современном мире как факторы конкурентоспособности.
В рамках нашего сотрудничества с Росатомом мы предоставляем предприятиям дивизиона «Наука и инновации» доступ к цифровым инструментам поиска и анализа мировой научно-технической информации (в частности, к Scopus Corporate Edition, ScienceDirect Corporate Edition). Также мы определили основные направления нашей поддержки научно-исследовательской деятельности участников консорциума. Это семинары и тренинги, в том числе на тему современных стратегий и тактик поиска, анализа, обобщения научно-технической информации для исследований в атомной отрасли в условиях цифровой экономики; на тему продвижения результатов своих исследований в мире, повышения публикационной активности авторов научно-исследовательских центров и другие. Кроме того, мы консультируем коллег по вопросам развития журналов до уровня индексирования в Scopus, формированию системы метрик (наукометрических показателей) для контроля эффективности исследований и так далее.
С Росатомом мы работаем давно, а в формате консорциума институтов — с 2014 года. Большую роль в запуске и развитии этого проекта сыграли Вячеслав Першуков (в то время — заместитель генерального директора — директор Блока по управлению инновациями ГК «Росатом», сейчас — специальный представитель Росатома по международным и научно-техническим проектам. — Прим. ред.) и Алексей Дуб (первый заместитель генерального директора АО «Наука и инновации»). Вячеслав Александрович не устает повторять, что подтверждение мирового уровня развития российских технологий в области атомной энергетики требует увеличения количества научных публикаций в журналах с мировыми рейтингами.
До века Интернета преобладала классическая модель использования информации: исследователь работал с печатными изданиями в библиотеках. Теперь между исследователем и информацией практически не осталось посредников, и можно найти ответы на все вопросы, не выходя из кабинета, за считанные минуты (при развитии определенных навыков). Однако для перехода к такой модели требуются организационные изменения внутри компании, а также, что критично, развитие новых навыков у исследователей и их руководителей. Это и навыки быстрого поиска информации по любой теме в современных IT-интерфейсах (включая способность сформулировать свой запрос, логически разбить его на ключевые слова на английском языке, скомбинировать массивы результатов поиска с помощью системы операторов и проч.), и навыки анализа и визуализации современного научного ландшафта по теме, и навыки цифровой оценки качества журналов до подачи статьи, и навыки аудита и сравнительного анализа мировых журналов-аналогов для целей индексации в Scopus, и многое другое.
Изменения, происходящие в организациях в связи с переходом на новую модель работы с информацией, являются комплексными, но рассматриваются в современном мире как факторы конкурентоспособности.
В рамках нашего сотрудничества с Росатомом мы предоставляем предприятиям дивизиона «Наука и инновации» доступ к цифровым инструментам поиска и анализа мировой научно-технической информации (в частности, к Scopus Corporate Edition, ScienceDirect Corporate Edition). Также мы определили основные направления нашей поддержки научно-исследовательской деятельности участников консорциума. Это семинары и тренинги, в том числе на тему современных стратегий и тактик поиска, анализа, обобщения научно-технической информации для исследований в атомной отрасли в условиях цифровой экономики; на тему продвижения результатов своих исследований в мире, повышения публикационной активности авторов научно-исследовательских центров и другие. Кроме того, мы консультируем коллег по вопросам развития журналов до уровня индексирования в Scopus, формированию системы метрик (наукометрических показателей) для контроля эффективности исследований и так далее.
Публикации ученых Росатома по областям, 2009–2018 гг.
Научно-технический профиль Росатома в SciVAL (консолидированный, объединяющий предприятия дивизиона «Наука и инновации»). 2009−2018 гг.
Как выглядит публикационная активность Росатома в современном российском и мировом научном ландшафтах?
Сегодня Росатом — один из лидеров среди российских высокотехнологичных компаний по качеству научных исследований. К примеру, показатель FWCI исследований научных предприятий Росатома за 2009−2018 годы (в исследовании приведены консолидированные показатели девяти предприятий: ФГУП «РФЯЦ — ВНИИЭФ»; АО «ГНЦ РФ — ФЭИ»; АО «НИФХИ им. Л. Я. Карпова»; ФГУП «ВНИИА»; АО «ИРМ»; ОАО «ГНЦ НИИАР»; АО «НИИграфит»; ОАО «ВНИИНМ» им. Бочвара; ФГУП «РФЯЦ — ВНИИТФ им. акад. Е. И. Забабахина». — Прим. ред.) составил 0,71 (1 — мировой уровень); всего публикаций в мировых рецензируемых журналах за этот период — 4836 с возрастающим трендом. Однако из всех публикаций Росатома только 6,2% попадают в 10% наиболее цитируемых в мире статей. Это в полтора раза ниже среднемирового уровня. В качестве рекомендации можно предложить фокусироваться на увеличении количества цитирований, в том числе за счет международных коллабораций.
При этом, по результатам нашего недавнего анализа, наметился ряд тенденций, требующих внимания. При помощи SciVal, который из групп публикаций формирует научные темы и ранжирует их по prominence — показателю текущего состояния развития определенной области, коррелирующего и с объемом финансирования исследований, мы проанализировали публикации Росатома. Так, из топ‑5 научно-технических заделов Росатома, наиболее конкурентных в мире, по трем наблюдается потеря доли в исследованиях: это темы Nuclei; Neutrons; Reaction (Ядра; Нейтроны; Реакция), Zirconium Alloys; Fuels; Nuclear Fuels (Циркониевые Сплавы; Топливо; Ядерное Топливо), Microstructure; Steel; Austenite (Микроструктура; Сталь; Аустенит). Сейчас мы разбираемся с коллегами, насколько это соответствует целям политики увеличения в разы числа научных публикаций, в особенности по конкурентным в мировом масштабе кластерам исследований, где качество малочисленных статей Росатома априори сильно.
Сегодня Росатом — один из лидеров среди российских высокотехнологичных компаний по качеству научных исследований. К примеру, показатель FWCI исследований научных предприятий Росатома за 2009−2018 годы (в исследовании приведены консолидированные показатели девяти предприятий: ФГУП «РФЯЦ — ВНИИЭФ»; АО «ГНЦ РФ — ФЭИ»; АО «НИФХИ им. Л. Я. Карпова»; ФГУП «ВНИИА»; АО «ИРМ»; ОАО «ГНЦ НИИАР»; АО «НИИграфит»; ОАО «ВНИИНМ» им. Бочвара; ФГУП «РФЯЦ — ВНИИТФ им. акад. Е. И. Забабахина». — Прим. ред.) составил 0,71 (1 — мировой уровень); всего публикаций в мировых рецензируемых журналах за этот период — 4836 с возрастающим трендом. Однако из всех публикаций Росатома только 6,2% попадают в 10% наиболее цитируемых в мире статей. Это в полтора раза ниже среднемирового уровня. В качестве рекомендации можно предложить фокусироваться на увеличении количества цитирований, в том числе за счет международных коллабораций.
При этом, по результатам нашего недавнего анализа, наметился ряд тенденций, требующих внимания. При помощи SciVal, который из групп публикаций формирует научные темы и ранжирует их по prominence — показателю текущего состояния развития определенной области, коррелирующего и с объемом финансирования исследований, мы проанализировали публикации Росатома. Так, из топ‑5 научно-технических заделов Росатома, наиболее конкурентных в мире, по трем наблюдается потеря доли в исследованиях: это темы Nuclei; Neutrons; Reaction (Ядра; Нейтроны; Реакция), Zirconium Alloys; Fuels; Nuclear Fuels (Циркониевые Сплавы; Топливо; Ядерное Топливо), Microstructure; Steel; Austenite (Микроструктура; Сталь; Аустенит). Сейчас мы разбираемся с коллегами, насколько это соответствует целям политики увеличения в разы числа научных публикаций, в особенности по конкурентным в мировом масштабе кластерам исследований, где качество малочисленных статей Росатома априори сильно.
С чем, на ваш взгляд, может быть связана потеря доли той или иной компании в исследованиях?
Иногда изменения доли исследований в том или ином научно-техническом заделе обусловлены бизнес-стратегией компании, например, сменой инвестиционных приоритетов, выбором других, коммерчески более привлекательных направлений. Но чаще всего, к сожалению, этот процесс компаниями не контролируется. И тогда мы наблюдаем увеличение количества исследований (публикаций) в тематических направлениях, уже потерявших актуальность в мире либо значительно отстающих по качеству (FWCI), однако темп их выпуска не снижается.
И напротив, там, где наиболее «жаркие» области исследований и даже у компании имеются сильные статьи, компания из года в год публикует все меньше, теряя лидерство в научно-техническом заделе. Те компании, которые считают публикации таким же товаром, как и производимые ими продукты, и занимаются их «маркетингом» (выбирают направления исследований с учетом анализа тенденций и научно-технического ландшафта, тщательно подбирают журналы для публикации, отслеживают цитирования по географическому и содержательному принципу и др.), тратят свои научно-технические бюджеты с большей эффективностью.
Иногда изменения доли исследований в том или ином научно-техническом заделе обусловлены бизнес-стратегией компании, например, сменой инвестиционных приоритетов, выбором других, коммерчески более привлекательных направлений. Но чаще всего, к сожалению, этот процесс компаниями не контролируется. И тогда мы наблюдаем увеличение количества исследований (публикаций) в тематических направлениях, уже потерявших актуальность в мире либо значительно отстающих по качеству (FWCI), однако темп их выпуска не снижается.
И напротив, там, где наиболее «жаркие» области исследований и даже у компании имеются сильные статьи, компания из года в год публикует все меньше, теряя лидерство в научно-техническом заделе. Те компании, которые считают публикации таким же товаром, как и производимые ими продукты, и занимаются их «маркетингом» (выбирают направления исследований с учетом анализа тенденций и научно-технического ландшафта, тщательно подбирают журналы для публикации, отслеживают цитирования по географическому и содержательному принципу и др.), тратят свои научно-технические бюджеты с большей эффективностью.
Уровень коллабораций в Росатоме, 2016‒2018 гг.
Комментарий Elsevier
Сегодня уровень международных коллабораций невелик — на них приходится до 1/5 всех публикаций. Основной объем публикаций имеет внутристрановой характер, что, соответственно, отражается на FWCI: статьи, опубликованные с участием авторов из разных стран, как правило, цитируются лучше.
Как видно из рисунка, статьи, подготовленные при участии международных авторов, приносят 9,5 цитирований на публикацию; статьи с участием других авторов из РФ — 1,9; а статьи, написанные при коллаборации с авторами Росатома, — 0,7. Эти данные показывают, насколько полезно вести более открытую политику в исследованиях и как международное сотрудничество влияет на увеличение количества цитирований.
Как видно из рисунка, статьи, подготовленные при участии международных авторов, приносят 9,5 цитирований на публикацию; статьи с участием других авторов из РФ — 1,9; а статьи, написанные при коллаборации с авторами Росатома, — 0,7. Эти данные показывают, насколько полезно вести более открытую политику в исследованиях и как международное сотрудничество влияет на увеличение количества цитирований.
Показатели научных коллабораций Росатома по сравнению с российскими организациями
Показатели научных коллабораций Росатома по сравнению с международными организациями
Комментарий Elsevier
Показатели коллаборации Росатома в целом аналогичны показателям ряда других российских организаций — можно сказать, что такой тренд присущ многим организациям в стране.
У организаций из других стран динамика может быть иной.
У организаций из других стран динамика может быть иной.
Комментарии экспертов
Проект ITER — один из самых успешных примеров коллаборации ученых разных стран (в том числе России). Мы попросили главу российского агентства ИТЭР Анатолия Красильникова рассказать о вкладе России в этот проект и о том, почему ученым важно поддерживать международное общение.
— Ученый — это творческая личность, он занимается тем, чтó считает для себя интересным и правильным. Каждый ученый должен быть свободным творцом. И в этом смысле ITER дает творцу уникальные возможности реализоваться, потому что ITER — это платформа лучших в мире технологий. Часто эти технологии еще не разработаны до конца, они совершенствуются по ходу формирования платформы, то есть ITER поднимается над мировым уровнем и одновременно подтягивает этот уровень в плане высокотехнологичных разработок. Быть участником этого процесса, работать в международной, мультикультурной среде, иметь открытое поле для общения с коллегами, которые тоже находятся на верхнем уровне, обмениваться с ними в открытом режиме разработками, идеями, организовывать через IT-сети совместную работу — все это, безусловно, очень важно.
Роль России в ITER — одна из ключевых, ведь именно в Советском Союзе была предложена концепция токамака, в рамках которой строится ITER. То есть международное сообщество реализует российскую идею, а в науке идея — это больше чем половина. В будущем проекте ITER России будет принадлежать 9,09% акций. По соглашению, мы должны изготовить и привезти на ITER 25 систем, там их наладить и пустить в эксплуатацию. Две из них мы уже закончили и получили зачет от международной организации. Общепризнано, что проводник тороидального поля из Nb3Sn (ниобия и олова), изготовленный в России, оказался лучшим среди всех шести партнеров. Эта информация содержится в научной публикации сравнительных испытаний. Изготовление еще 23 систем продолжается, многие из них мы должны завершить к «первой плазме» — 2025 году.
Научный сотрудник Института ядерной физики СО РАН Дмитрий Гавриленко:
— В проекте ITER я работаю с 2014 года. ИЯФ занимается интеграцией диагностических портов для проекта. Я технический координатор по производству. Меня касаются все инженерные вопросы, возникающие при производстве портов. Фактически я превращаю идею в работающее устройство.
Деятельность интегратора предполагает частое общение с зарубежными коллегами, потому что в одном и том же порту может находиться огромное количество диагностик, и все они разрабатываются в разных странах. Под международное сотрудничество в ITER заточено практически все, начиная от выбора программного обеспечения для осуществления проектирования и заканчивая работой центральной команды.
Общение между людьми, коммуникация — это самое важное. Личное общение всегда гораздо глубже позволяет погрузиться в конкретный вопрос, лучше объяснить свою точку зрения. Я считаю, что для решения проблем надо больше общаться друг с другом.
Проект ITER пронизан атмосферой нацеленности на результат. Он никем не воспринимается как долгострой ради долгостроя, это вещь сугубо прикладная, на которой будут отработаны технологии получения энергии и в конечном счете будут созданы компактные, дешевые проекты термоядерных установок. Я считаю, что ITER — это окно в будущее.
— Ученый — это творческая личность, он занимается тем, чтó считает для себя интересным и правильным. Каждый ученый должен быть свободным творцом. И в этом смысле ITER дает творцу уникальные возможности реализоваться, потому что ITER — это платформа лучших в мире технологий. Часто эти технологии еще не разработаны до конца, они совершенствуются по ходу формирования платформы, то есть ITER поднимается над мировым уровнем и одновременно подтягивает этот уровень в плане высокотехнологичных разработок. Быть участником этого процесса, работать в международной, мультикультурной среде, иметь открытое поле для общения с коллегами, которые тоже находятся на верхнем уровне, обмениваться с ними в открытом режиме разработками, идеями, организовывать через IT-сети совместную работу — все это, безусловно, очень важно.
Роль России в ITER — одна из ключевых, ведь именно в Советском Союзе была предложена концепция токамака, в рамках которой строится ITER. То есть международное сообщество реализует российскую идею, а в науке идея — это больше чем половина. В будущем проекте ITER России будет принадлежать 9,09% акций. По соглашению, мы должны изготовить и привезти на ITER 25 систем, там их наладить и пустить в эксплуатацию. Две из них мы уже закончили и получили зачет от международной организации. Общепризнано, что проводник тороидального поля из Nb3Sn (ниобия и олова), изготовленный в России, оказался лучшим среди всех шести партнеров. Эта информация содержится в научной публикации сравнительных испытаний. Изготовление еще 23 систем продолжается, многие из них мы должны завершить к «первой плазме» — 2025 году.
Научный сотрудник Института ядерной физики СО РАН Дмитрий Гавриленко:
— В проекте ITER я работаю с 2014 года. ИЯФ занимается интеграцией диагностических портов для проекта. Я технический координатор по производству. Меня касаются все инженерные вопросы, возникающие при производстве портов. Фактически я превращаю идею в работающее устройство.
Деятельность интегратора предполагает частое общение с зарубежными коллегами, потому что в одном и том же порту может находиться огромное количество диагностик, и все они разрабатываются в разных странах. Под международное сотрудничество в ITER заточено практически все, начиная от выбора программного обеспечения для осуществления проектирования и заканчивая работой центральной команды.
Общение между людьми, коммуникация — это самое важное. Личное общение всегда гораздо глубже позволяет погрузиться в конкретный вопрос, лучше объяснить свою точку зрения. Я считаю, что для решения проблем надо больше общаться друг с другом.
Проект ITER пронизан атмосферой нацеленности на результат. Он никем не воспринимается как долгострой ради долгостроя, это вещь сугубо прикладная, на которой будут отработаны технологии получения энергии и в конечном счете будут созданы компактные, дешевые проекты термоядерных установок. Я считаю, что ITER — это окно в будущее.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ #6_2019