Климатконтрольная точка
ОБЗОР / #1_2022
Текст: Ингард ШУЛЬГА / Фото: Unsplash.com
Последнюю глобальную конференцию по климату принято хвалить (или ругать) за решение (или нерешение) насущных вопросов борьбы с планетарным потеплением. Однако ее идейное значение едва ли не больше практического: она подсветила мировому антипарниковому движению аварийный выход из того теоретического тупика, в который оно с недавних пор забрело. Удастся ли им воспользоваться?
Вопрос открытый.
Вопрос открытый.
Предыдущей глобальной встречей мировой политический и экспертной элиты, наполнившей климатическое движение новыми идеями, была прошедшая в 2015 году Парижская конференция. Она впервые сплотила под флагом борьбы за климат практически весь мир и заставила все государства регулярно выполнять «домашние задания» по снижению эмиссии парниковых газов, непременно повышая планку обязательств. Кроме того, в Париже была сформулирована новая мантра климатоборцев, гениальная своей четкой неопределенностью: удержать к концу текущего столетия рост глобальной температуры в пределах 2 °C, а по возможности — 1,5 °C по сравнению с доиндустриальной эпохой.
Шли годы, некоторые поставленные в Париже ключевые задачи не выполнялись, ряд придуманных там механизмов не работал, и большинство политических и экспертных институтов, занимающихся климатом, забили тревогу, говоря о нарастающем отставании мер по борьбе с глобальным потеплением от намеченных планов. Наука, обеспечивающая тылы международного климатического движения, свидетельствовала: шансы удержать хотя бы 2 °C тают, а движение существенно отклоняется от цели. Общее недомогание мирового сообщества и глобальной экономики, вызванное пандемией COVID‑19, делало еще более призрачной надежду на какой-то чудесный форсаж, способный вывести антиэмиссионную политику на нужную траекторию. Впору было подумать, что мировая антипарниковая система должна наконец скорректировать свои планы в пользу более реалистичного, но все еще не противоречащего парижским договоренностям максимума — двух градусов или около того. Но не тут-то было! Первая глобальная встреча по климату, проведенная с большим опозданием в условиях всеобщего мирового коронавирусного кризиса, повысила ставки, обострив игру.
Шли годы, некоторые поставленные в Париже ключевые задачи не выполнялись, ряд придуманных там механизмов не работал, и большинство политических и экспертных институтов, занимающихся климатом, забили тревогу, говоря о нарастающем отставании мер по борьбе с глобальным потеплением от намеченных планов. Наука, обеспечивающая тылы международного климатического движения, свидетельствовала: шансы удержать хотя бы 2 °C тают, а движение существенно отклоняется от цели. Общее недомогание мирового сообщества и глобальной экономики, вызванное пандемией COVID‑19, делало еще более призрачной надежду на какой-то чудесный форсаж, способный вывести антиэмиссионную политику на нужную траекторию. Впору было подумать, что мировая антипарниковая система должна наконец скорректировать свои планы в пользу более реалистичного, но все еще не противоречащего парижским договоренностям максимума — двух градусов или около того. Но не тут-то было! Первая глобальная встреча по климату, проведенная с большим опозданием в условиях всеобщего мирового коронавирусного кризиса, повысила ставки, обострив игру.
Конструктивный пессимизм
Форум лидеров и представителей почти 200 государств по вопросам сохранения климата (официально — Сессия сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата и ряд сопряженных мероприятий, проведенных с 31 октября по 13 ноября 2021 года в Глазго, Великобритания; далее для краткости используем английскую аббревиатуру COP26) еще раз подтвердил: сохранение климата стало чуть ли не единственной идеей, способной сплотить усилия всех государств мира, и даже стран-антагонистов. Последнее подтверждают, например, причудливые объединения геополитических соперников — Китая с Индией — в вопросе о сохранении угольной энергетики; или США с Китаем — в рамках всестороннего сотрудничества по климату. Причем если в случае дуэта Индии и Китая, о котором подробнее будет рассказано ниже, речь идет о тактическом объединении усилий по одному, пусть и ключевому, вопросу, то комплексный, официально оформленный климатический альянс Пекина и Вашингтона (см. Справку «Союз антагонистов») свидетельствует о том, что обе сверхдержавы готовы не только противостоять друг другу на мировой арене, но и решать некоторые глобальные проблемы вдвоем и в каких-то вопросах задавать тренды развития остальному миру.
Ко времени встречи в Глазго, отложенной на год из-за пандемии, проблемы сохранения климата обозначились как никогда отчетливо. По последним, научно выверенным оценкам Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), повышение средней глобальной температуры с начала индустриальной эпохи (стартовавшей во второй половине XIX века) достигает ~1,1 °C (на ~0,1 °C выше прежних оценок) и, как утверждается, почти полностью обусловлено деятельностью человека. Это значит, что для достижения целей мирового сообщества за оставшееся до конца столетия время надо удержать потепление нижних слоев атмосферы в пределах 0,4−0,9 °C. Фактические темпы разогрева сегодня намного выше этих допустимых значений.
При кажущейся незначительности цифр глобального потепления каждый его градус вызывает в разных частях геосферы различные мультипликативные эффекты, способные со временем сильно изменить среду обитания человека (см. Справку «Механизмы и опасность глобального потепления»). Недаром многие эксперты и государства характеризуют ситуацию как катастрофическую (среди них теперь и традиционно весьма независимые от международного климатического движения США и Китай — см. Справку «Союз антагонистов»).
Форум лидеров и представителей почти 200 государств по вопросам сохранения климата (официально — Сессия сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата и ряд сопряженных мероприятий, проведенных с 31 октября по 13 ноября 2021 года в Глазго, Великобритания; далее для краткости используем английскую аббревиатуру COP26) еще раз подтвердил: сохранение климата стало чуть ли не единственной идеей, способной сплотить усилия всех государств мира, и даже стран-антагонистов. Последнее подтверждают, например, причудливые объединения геополитических соперников — Китая с Индией — в вопросе о сохранении угольной энергетики; или США с Китаем — в рамках всестороннего сотрудничества по климату. Причем если в случае дуэта Индии и Китая, о котором подробнее будет рассказано ниже, речь идет о тактическом объединении усилий по одному, пусть и ключевому, вопросу, то комплексный, официально оформленный климатический альянс Пекина и Вашингтона (см. Справку «Союз антагонистов») свидетельствует о том, что обе сверхдержавы готовы не только противостоять друг другу на мировой арене, но и решать некоторые глобальные проблемы вдвоем и в каких-то вопросах задавать тренды развития остальному миру.
Ко времени встречи в Глазго, отложенной на год из-за пандемии, проблемы сохранения климата обозначились как никогда отчетливо. По последним, научно выверенным оценкам Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), повышение средней глобальной температуры с начала индустриальной эпохи (стартовавшей во второй половине XIX века) достигает ~1,1 °C (на ~0,1 °C выше прежних оценок) и, как утверждается, почти полностью обусловлено деятельностью человека. Это значит, что для достижения целей мирового сообщества за оставшееся до конца столетия время надо удержать потепление нижних слоев атмосферы в пределах 0,4−0,9 °C. Фактические темпы разогрева сегодня намного выше этих допустимых значений.
При кажущейся незначительности цифр глобального потепления каждый его градус вызывает в разных частях геосферы различные мультипликативные эффекты, способные со временем сильно изменить среду обитания человека (см. Справку «Механизмы и опасность глобального потепления»). Недаром многие эксперты и государства характеризуют ситуацию как катастрофическую (среди них теперь и традиционно весьма независимые от международного климатического движения США и Китай — см. Справку «Союз антагонистов»).
Механизмы и опасность глобального потепления
В истории Земли похолодания неоднократно сменялись потеплениями, во время которых средняя глобальная температура порой намного превышала сегодняшний уровень.
Однако такие изменения, иногда происходившие быстро по геологическим меркам, сопровождались масштабными природными катаклизмами, поскольку изменения средней глобальной температуры на считанные градусы запускают различные цепочки самораскручивающихся природных процессов, приводящие к учащению стихийных бедствий, деградации криосферы (таянию ледяного и снежного покрова), существенному изменению уровня мирового океана и береговой линии, сильнейшим наводнениям и т. д. Повторение таких катаклизмов для современной цивилизации неприемлемо, поскольку она формировалась в историческое время на сравнительно стабильном (на глобальном уровне) климатическом фоне и при современном уровне гуманизма не готова к крупномасштабным лишениям, общественным противоречиям и жертвам, к которым может привести слишком резкое потепление.
А между тем именно такую, необычную для исторического периода, динамику средней глобальной температуры фиксирует современная наука. Ведущим фактором изменений считается концентрация в атмосфере парниковых газов — химических веществ, задерживающих процесс излучения Землей части тепла в космическое пространство и тем самым способствующих изменению характерных температур на планете. Хотя концентрация многих парниковых газов меняется в результате природных процессов, ведущим фактором современного ускоренного ее изменения считается деятельность человека. Главная идея возникшего в конце прошлого века глобального движения за сохранение климата состоит в необходимости отрегулировать эту деятельность таким образом, чтобы устранить чистую антропогенную эмиссию парниковых газов, тем самым прекратив «рукотворное» повышение температуры.
Наиболее значимые, с этой точки зрения, парниковые газы: углекислый (CO2), метан (CH4), закись азота (N2O), различные галогенорганические соединения, кислород в виде озона в нижнем слое атмосферы — тропосфере (O3), шестифтористая сера (SF6) и некоторые другие. Подавляющую часть парникового эффекта обеспечивает первая четверка из перечисленного ряда; особенно выделяются CO2 (2/3 проблемы) и метан (16−17%).
Однако такие изменения, иногда происходившие быстро по геологическим меркам, сопровождались масштабными природными катаклизмами, поскольку изменения средней глобальной температуры на считанные градусы запускают различные цепочки самораскручивающихся природных процессов, приводящие к учащению стихийных бедствий, деградации криосферы (таянию ледяного и снежного покрова), существенному изменению уровня мирового океана и береговой линии, сильнейшим наводнениям и т. д. Повторение таких катаклизмов для современной цивилизации неприемлемо, поскольку она формировалась в историческое время на сравнительно стабильном (на глобальном уровне) климатическом фоне и при современном уровне гуманизма не готова к крупномасштабным лишениям, общественным противоречиям и жертвам, к которым может привести слишком резкое потепление.
А между тем именно такую, необычную для исторического периода, динамику средней глобальной температуры фиксирует современная наука. Ведущим фактором изменений считается концентрация в атмосфере парниковых газов — химических веществ, задерживающих процесс излучения Землей части тепла в космическое пространство и тем самым способствующих изменению характерных температур на планете. Хотя концентрация многих парниковых газов меняется в результате природных процессов, ведущим фактором современного ускоренного ее изменения считается деятельность человека. Главная идея возникшего в конце прошлого века глобального движения за сохранение климата состоит в необходимости отрегулировать эту деятельность таким образом, чтобы устранить чистую антропогенную эмиссию парниковых газов, тем самым прекратив «рукотворное» повышение температуры.
Наиболее значимые, с этой точки зрения, парниковые газы: углекислый (CO2), метан (CH4), закись азота (N2O), различные галогенорганические соединения, кислород в виде озона в нижнем слое атмосферы — тропосфере (O3), шестифтористая сера (SF6) и некоторые другие. Подавляющую часть парникового эффекта обеспечивает первая четверка из перечисленного ряда; особенно выделяются CO2 (2/3 проблемы) и метан (16−17%).
В соответствии с официальной резолюцией, принятой в ходе COP26, была поставлена приоритетная задача: удержать глобальное потепление на уровне, близком к 1,5 °C. 2020‑е годы считаются критичными для ее решения; именно за это десятилетие необходимо переломить тенденции эмиссии. Чтобы добиться намеченного торможения процесса глобального потепления, надо до 2030 года сократить глобальные выбросы парниковых газов на 45%. Для этого требуется в исторически кратчайший срок развернуть усредненную для примерно 200 стран мира динамику антропогенной эмиссии в противоположную сторону, ведь при сегодняшних тенденциях парниковые выбросы к концу десятилетия могут увеличиться на 14%.
Таким образом, необходимо добиться того, что не удалось сделать за три предыдущих десятилетия борьбы за климат. В течение этого времени концентрация основных парниковых газов в атмосфере повышалась, глобальная температура увеличивалась, а важнейшие меры по сокращению выбросов (прежде всего появление новой, бешено растущей возобновляемой энергетики) не принесли адекватных результатов: доля органического топлива в мировом балансе первичных источников энергии сохранилась практически на прежнем уровне при значительном увеличении общего масштаба этого «нечистого», с климатической точки зрения, сектора.
Пока взятых государствами обязательств по снижению эмиссии недостаточно, чтобы достичь цели в 1,5 °C, даже если всё намеченное будет выполнено. И на COP26 мировое сообщество не признало недостижимость в установленные сроки наиболее амбициозной цели Парижского соглашения. То ли это отложено на будущее, то ли мировой климатический актив рассчитывает на какие-то козыри в рукаве, которые позволят выиграть главную глобальную партию начала XXI века.
Таким образом, необходимо добиться того, что не удалось сделать за три предыдущих десятилетия борьбы за климат. В течение этого времени концентрация основных парниковых газов в атмосфере повышалась, глобальная температура увеличивалась, а важнейшие меры по сокращению выбросов (прежде всего появление новой, бешено растущей возобновляемой энергетики) не принесли адекватных результатов: доля органического топлива в мировом балансе первичных источников энергии сохранилась практически на прежнем уровне при значительном увеличении общего масштаба этого «нечистого», с климатической точки зрения, сектора.
Пока взятых государствами обязательств по снижению эмиссии недостаточно, чтобы достичь цели в 1,5 °C, даже если всё намеченное будет выполнено. И на COP26 мировое сообщество не признало недостижимость в установленные сроки наиболее амбициозной цели Парижского соглашения. То ли это отложено на будущее, то ли мировой климатический актив рассчитывает на какие-то козыри в рукаве, которые позволят выиграть главную глобальную партию начала XXI века.
Пандемия инициатив
COP26 изменила некоторые приоритеты в глобальной борьбе за сохранение климата, хотя оценки ее значимости сильно разнятся. По мнению оптимистов, и прежде всего организаторов конференции, по целому ряду ключевых направлений достигнут прогресс, так что саму конференцию и проводимую после нее работу следует считать новыми вехами в деятельности человечества по сохранению климата.
В отношении предотвращения и сокращения эмиссии прогресс заключается в том, что весомая часть мира (государства, представляющие 90% глобального валового внутреннего продукта) согласилась с необходимостью достижения каждой страной эмиссионной нейтральности к середине или во второй половине XXI века. Среди них — крупнейшие эмитенты парниковых газов; например, незадолго до COP26 руководство Китая («чемпиона мира» по парниковым выбросам) заявило о намерении достичь углеродной нейтральности к 2060 году, а в ходе конференции Индия (третий в мире эмитент) впервые обозначила в качестве аналогичного срока 2070 год. Около 80% государств представили полноценные планы сдерживания эмиссии до 2030 года (напомним, что к Парижской конференции и вскоре после нее большинство правительств подготовили лишь предварительные наброски — так называемые «Предполагаемые определяемые на национальном уровне вклады» [ПОНУВ; терминология официальных переводов документов ООН]; уже представлены первые доработанные документы — ОНУВ).
Перечислим ряд важных мер сохранения климата или адаптации к его изменению, по которым были достигнуты новые договоренности.
COP26 изменила некоторые приоритеты в глобальной борьбе за сохранение климата, хотя оценки ее значимости сильно разнятся. По мнению оптимистов, и прежде всего организаторов конференции, по целому ряду ключевых направлений достигнут прогресс, так что саму конференцию и проводимую после нее работу следует считать новыми вехами в деятельности человечества по сохранению климата.
В отношении предотвращения и сокращения эмиссии прогресс заключается в том, что весомая часть мира (государства, представляющие 90% глобального валового внутреннего продукта) согласилась с необходимостью достижения каждой страной эмиссионной нейтральности к середине или во второй половине XXI века. Среди них — крупнейшие эмитенты парниковых газов; например, незадолго до COP26 руководство Китая («чемпиона мира» по парниковым выбросам) заявило о намерении достичь углеродной нейтральности к 2060 году, а в ходе конференции Индия (третий в мире эмитент) впервые обозначила в качестве аналогичного срока 2070 год. Около 80% государств представили полноценные планы сдерживания эмиссии до 2030 года (напомним, что к Парижской конференции и вскоре после нее большинство правительств подготовили лишь предварительные наброски — так называемые «Предполагаемые определяемые на национальном уровне вклады» [ПОНУВ; терминология официальных переводов документов ООН]; уже представлены первые доработанные документы — ОНУВ).
Перечислим ряд важных мер сохранения климата или адаптации к его изменению, по которым были достигнуты новые договоренности.
- Постепенный отказ от угольной энергетики, не оснащенной крайне дорогостоящими средствами улавливания большей части парниковых выбросов — это крупнейший из всех единичных антропогенных источников парниковой эмиссии. Удельные выбросы угольной генерации находятся, как правило, в диапазоне ~900−1100 г CO2 на 1 кВт·ч произведенного электричества, что в 2−3 раза выше газовой генерации и на 1−2 порядка превосходит показатели за весь жизненный цикл (начиная со стадии производства оборудования и материалов) АЭС и возобновляемых источников энергии (ВИЭ), включая большие и средние ГЭС. Достижение целей Парижского соглашения по климату требует снижения удельной эмиссии любой генерации до максимального уровня в 50 г CO2/кВт·ч; сегодня этому требованию удовлетворяют только АЭС и большинство ВИЭ. По итогам COP26 к «антиугольным» инициативам присоединились десятки новых государств, так что число стран, декларировавших постепенное сокращение угольной энергетики, достигло 190, а полностью отказаться от нее в ближайшие десятилетия обязались 65 государств. В результате массированной кампании, направленной против угольной энергетики, со времени Парижского соглашения число планируемых объектов угольной генерации в мире уменьшилось на ¾, что означает отказ от строительства порядка 1 ТВт угольных мощностей (нескольких тысяч крупных энергоблоков).
- Существенное уменьшение субсидирования углеводородных источников энергии. Для начала 34 страны и пять глобальных финансовых институтов обязались до конца 2022 года отказаться от международного финансирования проектов добычи углеводородов и их использования без средств нейтрализации парниковых выбросов. Хотя масштаб этой договоренности далек от глобального, примечателен сам прецедент: соглашения по снижению субсидирования углеводородов, как и по сворачиванию угольной генерации, впервые включены в документы глобальной климатической конференции. Прямая и косвенная финансовая поддержка углеводородной энергетики до сих пор составляет свыше 2/3 объема субсидирования всех источников энергии в мире (то есть превосходит финансовую поддержку ВИЭ) и сдерживает сокращение потребления органического топлива (как было показано выше, его место в энергобалансе в последние десятилетия практически не изменилось).
- Поворот вспять к 2030 году процесса уменьшения лесного фонда планеты. Соответствующее соглашение подписали свыше 140 государств, представляющих более 90% площади лесов, в том числе девять из 10 стран — лидеров по площади лесных территорий и семь из 10 государств с наивысшими темпами чистого сокращения лесного фонда (то есть за вычетом его прироста). Как известно, растительный мир, особенно леса, служит не только источником кислорода, но и одним из ключевых поглотителей важнейшего парникового газа — углекислого.
Ныне лесами покрыто около 31% поверхности суши, однако их площадь постепенно сокращается: за последние 30 лет она уменьшилась более чем на 4%. Это сокращение особенно интенсивно в лесистых низкоширотных развивающихся странах (Бразилия, Демократическая Республика Конго, Индонезия, Ангола, Танзания и др.); между тем именно в них сконцентрированы экваториальные и субэкваториальные леса, наиболее сильно воздействующие на состав атмосферы (хотя Россия — государство с наибольшей площадью лесов [20% мировых], они влияют на атмосферу в меньшей степени, нежели, например, бразильская сельва [12%]). Поэтому варварская (без адекватного восполнения) вырубка лесов и лесные пожары в тропических государствах вызывают наибольшее беспокойство мирового сообщества. - Снижение на 30% до конца десятилетия эмиссии метана — второго по значимости парникового газа из имеющих существенные антропогенные источники (см. Справку «Механизмы и опасность глобального потепления»). До сих пор метану уделялось меньше внимания, чем углекислому газу. Однако сегодня мировое сообщество беспокоит интенсивный рост его концентрации: по сравнению с доиндустриальной эпохой содержание метана в атмосфере (1889 миллиардных долей в 2020 году) увеличилось в ~2,5 раза (концентрация углекислого газа за тот же период возросла в ~1,5 раза). При этом метан по удельному (на единицу концентрации) парниковому воздействию превосходит CO2 в 25 раз.
Немаловажно и то, что, разлагаясь в атмосфере в среднем за 11 лет, метан превращается в тот же углекислый газ, продолжая тем самым поддерживать парниковый эффект. Деятельность человека обуславливает 60% выбросов метана в атмосферу; важнейшие его антропогенные источники — добыча углеводородов, утечки из газотранспортной системы, сельское хозяйство. К соглашению по метану присоединилось свыше 100 государств и регионов, включая шесть из 10 ведущих эмитентов этого химического соединения: США, ЕС, Бразилию, Аргентину, Индонезию и Пакистан. - Создание глобального рынка эмиссии и двусторонних некоммерческих механизмов обмена эмиссионными обязательствами, которые позволят государствам или компаниям зачитывать или покупать друг у друга по унифицированным принципам права на выбросы. Сегодня существует лишь несколько разобщенных локальных рынков (в частности, международный в ЕС и региональные в США), в то время как потенциальные спрос и предложение в большинстве других частей планеты остаются неудовлетворенными. Это лишает многих эмитентов экономических стимулов для радикального снижения выбросов и уменьшает объем финансовых ресурсов, часть которых предназначена для решения климатических задач.
Кроме того, подобные рынки расширяют выбор стратегии для их участников, позволяя некоторым из них растянуть переход к низкоэмиссионному статусу без ущерба для глобальных договоренностей по климату. Это также открывает ряду стран и их компаниям дополнительные возможности для инвестиций в зарубежные проекты, решающие климатические задачи, в расчете на зачет эмиссионных обязательств в стране происхождения инвестиционных средств.
Создание глобальной системы торговли эмиссией и международных нефинансовых договоренностей по зачету обязательств предусмотрено Парижским соглашением. Однако в течение шести лет после конференции во Франции сторонам не удавалось договориться по этому вопросу. В ходе COP26 впервые был разрешен ряд ключевых разногласий на этот счет, что создает условия для внедрения в обозримом будущем полноценной международной системы зачета эмиссионных обязательств, включая унифицированные принципы формирования цен на выбросы. В течение 2022 года предполагается детализировать правила передачи эмиссионных обязательств, основываясь на договоренностях в Глазго. - Усиление мер адаптации к изменению климата, снижению или устранению его последствий. До последнего времени в международной климатической политике наблюдался отчетливый крен в сторону мер сдерживания эмиссии, то есть предотвращения климатических изменений. Однако человечеству пока далеко до углеродной нейтральности и тем более — до обращения вспять процесса антропогенного изменения климата. Поэтому необходимы дополнительные усилия в борьбе с последствиями продолжающегося глобального потепления, особенно в небольших и беднейших странах, часть которых сильно страдает от трансформации климата и не располагает ресурсами для адекватной их компенсации.
Парижское соглашение предусматривало адаптацию к климатическим изменениям в качестве одной из важнейших целей, однако первые существенные, скоординированные на международном уровне инициативы в этом направлении появились лишь спустя несколько лет после мероприятия в Париже. Около половины стран представили «Национальные планы адаптации» либо «Заявления об адаптации».
В ходе COP26 была принята Рабочая программа глобальной адаптации к климатическим изменениям. Была также сформирована Коалиция по адаптации, состоящая первоначально из 40 государств, задача которой — выработка типовых решений по борьбе с последствиями изменения климата. На основе добровольного объединения множества организаций (изначально около 60) был образован Альянс по исследованию проблем адаптации, который сосредоточится на помощи наиболее уязвимым и бедным странам и регионам в выработке мер приспособления к последствиям глобального потепления. В Глазго впервые было принято решение о глобальных параметрах финансирования программ адаптации: стороны договорились к 2025 году удвоить его объем по сравнению с уровнем 2019 года (а отдельные государства, такие как Япония и Италия, сразу выступили с подобными инициативами) и приблизить расходы на адаптацию к половине затрат развитых стран на международные климатические программы (ныне — 20−25%). - Увеличение расходов на адаптацию стало частью более общей идеи наращивания финансирования программ, направленных на сохранение климата и борьбу с последствиями потепления. В частности, ряд новых инициатив по финансированию, принятых за последний год отдельными государствами и финансовыми институтами, в том числе объявленных накануне и в ходе COP26, позволяют рассчитывать, что в ближайшей перспективе (согласно итоговой резолюции COP26 — до 2025 года), с опозданием на несколько лет, будет достигнута цель, сформулированная международным сообществом еще в 2009 году и установленная в 2015 году на Парижской конференции: объем ежегодного финансирования развитыми государствами климатических проектов в развивающихся странах должен превысить $ 100 млрд (достигнутый к 2019−2021 годам уровень — в диапазоне $ 80−90 млрд).
Помимо определенного прогресса в конкретных аспектах международной климатической политики, в Глазго удалось приблизиться к решению ряда организационных вопросов. Был согласован ряд практических механизмов выполнения Парижского соглашения, в основном разработанных несколько лет назад, но не применявшихся из-за разногласий сторон. В ходе COP26 был утвержден график доработки деталей достигнутых соглашений, рассчитанный на 2022−2023 годы.
Стороны согласились повысить требования к прозрачности процессов разработки и выполнения национальных климатических программ (ОНУВ), в частности, договорились в 2024 году унифицировать соответствующие документы развитых и развивающихся стран (до сих пор к развивающимся государствам принят менее требовательный подход по этому вопросу). Эти изменения призваны повысить достоверность оценки результатов выполнения национальных программ и, соответственно, эффективность разработки в дальнейшем сводных, глобальных климатических мер и прогнозов.
По мнению ряда участников конференции в Глазго (среди них, например, генеральный директор Всемирной ядерной ассоциации Сама Бильбао-и-Леон), в ходе COP26 были даны ответы на многие принципиальные вопросы из разряда «что делать?», так что в будущем на глобальных климатических встречах предстоит обсуждать, главным образом, вопросы типа «как делать?». Однако далеко не все эксперты разделяют столь оптимистичную точку зрения.
Стороны согласились повысить требования к прозрачности процессов разработки и выполнения национальных климатических программ (ОНУВ), в частности, договорились в 2024 году унифицировать соответствующие документы развитых и развивающихся стран (до сих пор к развивающимся государствам принят менее требовательный подход по этому вопросу). Эти изменения призваны повысить достоверность оценки результатов выполнения национальных программ и, соответственно, эффективность разработки в дальнейшем сводных, глобальных климатических мер и прогнозов.
По мнению ряда участников конференции в Глазго (среди них, например, генеральный директор Всемирной ядерной ассоциации Сама Бильбао-и-Леон), в ходе COP26 были даны ответы на многие принципиальные вопросы из разряда «что делать?», так что в будущем на глобальных климатических встречах предстоит обсуждать, главным образом, вопросы типа «как делать?». Однако далеко не все эксперты разделяют столь оптимистичную точку зрения.
Союз антагонистов
Среди инициатив, выдвинутых в ходе COP26, особенно примечательно совместное заявление о сотрудничестве двух мощнейших экономик мира и одновременно крупнейших эмитентов парниковых газов (примерно 2/5 антропогенных выбросов) — Китая и США. «Совместная декларация в Глазго о развитии в 2020‑х годах деятельности в области сохранения климата» стала развитием их «Совместного заявления о мерах по преодолению климатического кризиса», сделанного в апреле 2021 года.
В осенней декларации два государства заявляют о крайней озабоченности ситуацией с глобальным потеплением (ссылаясь, в числе прочего, на представленные в августе 2021 года новые данные МГЭИК) и о необходимости активизировать меры по сохранению климата в «критическом» и «решающем» для этого текущем десятилетии «во избежание катастрофических последствий». К областям предполагаемого двустороннего сотрудничества отнесены, в частности: совершенствование регулирования и разработка стандартов, касающихся снижения эмиссии; развитие и внедрение технологий низкоуглеродной энергетики, улавливания и утилизации парниковых газов у их источников — индустриальных объектов, а также очистки атмосферы от них. Отдельное направление сотрудничества — снижение эмиссии метана. Стороны планируют объединить усилия по контролю за содержанием и выбросами метана в атмосферу, разработке технологий снижения этих выбросов; обмениваться опытом регулирования и осуществления проектов в этой области.
К следующей климатической конференции в Египте, COP27, стороны намерены представить предложения по усилению контроля за эмиссией метана, а Китай планирует подготовить отдельный Национальный план действий по метану (в США подобный план уже принят). С целью сокращения эмиссии углекислого газа США и Китай, в частности, планируют взаимодействие в вопросах интеграции больших мощностей ВИЭ в энергосистемы, применения технологий оптимизации и балансирования энергосистем, использования распределенных ВИЭ, энергоэффективности и сетевых потерь. Страны обозначили близость позиций и намерение сотрудничать по ряду других ключевых вопросов: сохранению лесов, сокращению угольной генерации, финансовой помощи развивающимся государствам на климатические и сопряженные цели, созданию международной системы торговли и обмена эмиссионными обязательствами.
Оба государства обязуются синхронно, в 2025 году, представить новые национальные планы действий в области климата (ОНУВ) с перспективой до 2035 года, а также намерены учредить Рабочую группу по развитию в 2020‑х годах деятельности в области сохранения климата, целью которой будет координация двусторонних и многосторонних международных инициатив, предполагающих наращивание обязательств в сфере сдерживания эмиссии и адаптации к последствиям глобального потепления.
В осенней декларации два государства заявляют о крайней озабоченности ситуацией с глобальным потеплением (ссылаясь, в числе прочего, на представленные в августе 2021 года новые данные МГЭИК) и о необходимости активизировать меры по сохранению климата в «критическом» и «решающем» для этого текущем десятилетии «во избежание катастрофических последствий». К областям предполагаемого двустороннего сотрудничества отнесены, в частности: совершенствование регулирования и разработка стандартов, касающихся снижения эмиссии; развитие и внедрение технологий низкоуглеродной энергетики, улавливания и утилизации парниковых газов у их источников — индустриальных объектов, а также очистки атмосферы от них. Отдельное направление сотрудничества — снижение эмиссии метана. Стороны планируют объединить усилия по контролю за содержанием и выбросами метана в атмосферу, разработке технологий снижения этих выбросов; обмениваться опытом регулирования и осуществления проектов в этой области.
К следующей климатической конференции в Египте, COP27, стороны намерены представить предложения по усилению контроля за эмиссией метана, а Китай планирует подготовить отдельный Национальный план действий по метану (в США подобный план уже принят). С целью сокращения эмиссии углекислого газа США и Китай, в частности, планируют взаимодействие в вопросах интеграции больших мощностей ВИЭ в энергосистемы, применения технологий оптимизации и балансирования энергосистем, использования распределенных ВИЭ, энергоэффективности и сетевых потерь. Страны обозначили близость позиций и намерение сотрудничать по ряду других ключевых вопросов: сохранению лесов, сокращению угольной генерации, финансовой помощи развивающимся государствам на климатические и сопряженные цели, созданию международной системы торговли и обмена эмиссионными обязательствами.
Оба государства обязуются синхронно, в 2025 году, представить новые национальные планы действий в области климата (ОНУВ) с перспективой до 2035 года, а также намерены учредить Рабочую группу по развитию в 2020‑х годах деятельности в области сохранения климата, целью которой будет координация двусторонних и многосторонних международных инициатив, предполагающих наращивание обязательств в сфере сдерживания эмиссии и адаптации к последствиям глобального потепления.
Оптимистичный скепсис
Вряд ли можно согласиться с теми активистами климатического движения, которые собирались на демонстрации в Глазго в дни осенней конференции и утверждали, что это мероприятие не обеспечило прогресса в практических вопросах (дело дошло до церемониальных похорон COP26 на кладбище в Глазго).
Определенные подвижки были достигнуты, в числе прочего, потому, что на подготовку конференции было отпущено вдвое больше времени, чем обычно. Кроме того, несколько предшествующих конференций оказались мало результативными и создали благоприятный фон для нынешней. Незадолго до нее было завершено очередное, проводимое раз в несколько лет комплексное обновление научных данных о ситуации с парниковыми газами и с изменением климата. Большинство стран обновили национальные планы по климату. В результате всего перечисленного борьба с глобальным потеплением волей-неволей поднялась на следующую ступеньку. И все же остается ощущение, что громкий PR вокруг решения ряда практических вопросов в ходе COP26, созданный организаторами конференции, и прежде всего Великобританией — страной, претендующей на роль мирового эталона в деле сохранения климата, — заметно опередил истинные результаты проведенного климатического форума.
Вряд ли можно согласиться с теми активистами климатического движения, которые собирались на демонстрации в Глазго в дни осенней конференции и утверждали, что это мероприятие не обеспечило прогресса в практических вопросах (дело дошло до церемониальных похорон COP26 на кладбище в Глазго).
Определенные подвижки были достигнуты, в числе прочего, потому, что на подготовку конференции было отпущено вдвое больше времени, чем обычно. Кроме того, несколько предшествующих конференций оказались мало результативными и создали благоприятный фон для нынешней. Незадолго до нее было завершено очередное, проводимое раз в несколько лет комплексное обновление научных данных о ситуации с парниковыми газами и с изменением климата. Большинство стран обновили национальные планы по климату. В результате всего перечисленного борьба с глобальным потеплением волей-неволей поднялась на следующую ступеньку. И все же остается ощущение, что громкий PR вокруг решения ряда практических вопросов в ходе COP26, созданный организаторами конференции, и прежде всего Великобританией — страной, претендующей на роль мирового эталона в деле сохранения климата, — заметно опередил истинные результаты проведенного климатического форума.
Итоги для атомной энергетики
Конференция в Глазго воодушевила глобальное атомное сообщество. Хотя ядерная генерация непосредственно не упоминается в итоговой резолюции COP26, не говорится там и о ВИЭ; документ подразумевает развитие любых низкоуглеродных энергетических технологий, набор которых все чаще ассоциируется с атомными и возобновляемыми источниками энергии без их противопоставления.
Согласно многим отзывам, на мировом климатическом форуме в воздухе витала идея, все более популярная в мире в последние пару лет: без развития ядерной генерации глобальные цели по эмиссии недостижимы; одни лишь ВИЭ с этим не справятся. Это утверждают не только заинтересованные представители атомной отрасли. Так, исполнительный директор Международного энергетического агентства Фатих Бирол заявил о явной переоценке ценностей в сторону повышения роли атомной энергетики во многих государствах, что ощущалось, по его мнению, и на последнем климатическом форуме. По оценке руководителя наиболее представительной мировой энергетической организации, для достижения амбициозной цели в 1,5 °C, подтвержденной в Глазго, необходимо к середине века удвоить мощности АЭС, а для этого, в частности, требуется примерно впятеро нарастить темпы ввода новых ядерных мощностей, не ограничиваясь новостройками в нескольких странах.
Воодушевление после форума звучало и в высказываниях представителей профессионального атомного сообщества. Например, по оценке генерального директора ГК «Росатом» Алексея Лихачева, историю мировой атомной отрасли можно разделить на «до» и «после» конференции в Глазго, которая, по его мнению, положила конец дискуссии о необходимости включения АЭС в мировой безуглеродный баланс, дав однозначно положительный ответ на этот вопрос.
Согласно многим отзывам, на мировом климатическом форуме в воздухе витала идея, все более популярная в мире в последние пару лет: без развития ядерной генерации глобальные цели по эмиссии недостижимы; одни лишь ВИЭ с этим не справятся. Это утверждают не только заинтересованные представители атомной отрасли. Так, исполнительный директор Международного энергетического агентства Фатих Бирол заявил о явной переоценке ценностей в сторону повышения роли атомной энергетики во многих государствах, что ощущалось, по его мнению, и на последнем климатическом форуме. По оценке руководителя наиболее представительной мировой энергетической организации, для достижения амбициозной цели в 1,5 °C, подтвержденной в Глазго, необходимо к середине века удвоить мощности АЭС, а для этого, в частности, требуется примерно впятеро нарастить темпы ввода новых ядерных мощностей, не ограничиваясь новостройками в нескольких странах.
Воодушевление после форума звучало и в высказываниях представителей профессионального атомного сообщества. Например, по оценке генерального директора ГК «Росатом» Алексея Лихачева, историю мировой атомной отрасли можно разделить на «до» и «после» конференции в Глазго, которая, по его мнению, положила конец дискуссии о необходимости включения АЭС в мировой безуглеродный баланс, дав однозначно положительный ответ на этот вопрос.
В числе недостатков последней встречи, как и ряда предыдущих, — чрезмерная декларативность решений, не подкрепленных юридическими обязательствами сторон, а также нехватка конкретики даже в декларативных формулировках. Так, большинство перечисленных выше мер предусмотрены договоренностями групп государств, организаций и компаний, тогда как в итоговом документе конференции — «Климатическом пакте Глазго» — эти вопросы подняты преимущественно в виде призывов и сформулированы, как правило, предельно обтекаемо. К примеру, проблемы метана, угля, субсидирования углеводородов упоминаются в документе лишь вскользь, по сути в форме призывов заняться этими вопросами. Конечно, и это можно считать шажком вперед по сравнению с «замалчиванием» ряда ключевых тем в резюмирующих документах предыдущих конференций; и все же отсутствие хотя бы самых общих параметров и сроков решения важнейших вопросов оставляет слишком большой простор для их игнорирования заинтересованными сторонами.
Пока далеки от идеала и достигнутые групповые договоренности. Некоторые из них впечатляют числом участников и ресурсами: иногда это десятки и даже сотни государств и влиятельных организаций. Но если приглядеться, в их числе порой не хватает ключевых игроков, без которых эти соглашения остаются неполноценными; или некоторые взятые обязательства недостаточно внятны и напоминают скорее имиджевые проекты.
Пока далеки от идеала и достигнутые групповые договоренности. Некоторые из них впечатляют числом участников и ресурсами: иногда это десятки и даже сотни государств и влиятельных организаций. Но если приглядеться, в их числе порой не хватает ключевых игроков, без которых эти соглашения остаются неполноценными; или некоторые взятые обязательства недостаточно внятны и напоминают скорее имиджевые проекты.
Так, учрежденный прошлой весной и громко выступивший во время COP26 финансовый альянс по достижению углеродной нейтральности — GFANZ — на первый взгляд впечатляет как масштабом (свыше 450 финансовых институтов, управляющих активами в $ 130 трлн), так и приверженностью едва ли не всем благим целям, провозглашенным Парижским соглашением. Однако члены альянса не связаны юридически твердыми обязательствами неучастия в субсидировании углеводородов или полного прекращения финансирования угольной генерации, что, по оценке ООН, входит в разряд критичных условий достижения нулевого сальдо эмиссии. Другой пример: от инициатив по сохранению лесного фонда пока отнекиваются три ключевые страны, выделяющиеся на мировом фоне масштабами обезлесения наиболее важных для климата тропических лесов (Мьянма, Камбоджа, Боливия), а также ряд государств с крупнейшими по площади лесами (в их числе Индия, входящая в первую десятку, причем также с тропическими лесами).
Ряд договоренностей не были приняты в изначальном «революционном» виде, подготовленном организаторами и сторонниками; их значение было девальвировано поправками несогласных, существенно меняющими суть. Один из примеров касается угольной генерации: по настоянию Индии и Китая (в которых сосредоточено около 60% мировой угольной энергетики) в итоговое соглашение COP26 была в последний момент внесена принципиальная правка, заменяющая требование о полной ликвидации угольных электростанций, не оснащенных устройствами улавливания большинства выбросов, на постепенное сокращение их парка, срок которого четко не определен.
Ряд договоренностей не были приняты в изначальном «революционном» виде, подготовленном организаторами и сторонниками; их значение было девальвировано поправками несогласных, существенно меняющими суть. Один из примеров касается угольной генерации: по настоянию Индии и Китая (в которых сосредоточено около 60% мировой угольной энергетики) в итоговое соглашение COP26 была в последний момент внесена принципиальная правка, заменяющая требование о полной ликвидации угольных электростанций, не оснащенных устройствами улавливания большинства выбросов, на постепенное сокращение их парка, срок которого четко не определен.
За броскими характеристиками некоторых новых климатических инициатив иногда скрываются их скромные масштабы, неадекватные решаемой проблеме. Например, договоренности о сокращении субсидий углеводородной энергетике хороши для начала, как прецедент, однако они затронули лишь верхушку айсберга мирового субсидирования углеводородов. Во-первых, достигнутое соглашение может снизить субсидии лишь на $ 24 млрд, тогда как их общая сумма в мировом масштабе, по некоторым оценкам, превышает $ 600 млрд. Во-вторых, твердые договоренности пока касаются меньшинства стран и международных проектов, сроки ликвидации подобных субсидий в глобальном масштабе не установлены, а национальные субсидии в большинстве государств остаются неподвластными мировой климатической системе. Наконец, в‑третьих, существует проблема косвенного субсидирования углеводородной энергетики за счет полного или частичного «прощения» ей так называемых внешних издержек, связанных с ущербом для окружающей среды и здоровья людей.
Глобально такое косвенное субсидирование, по некоторым данным, превышает упомянутые прямые субсидии и дает углеводородной энергетике дополнительные конкурентные преимущества перед рядом низкоэмиссионных энергоисточников, например, атомной энергетикой, чьи внешние издержки как раз учтены в максимальной мере (собственники ядерной генерации оплачивают ограничение выбросов по самым строгим технологическим стандартам и несут расходы на восстановление площадок, обращение с отработавшим топливом и отходами в беспрецедентном по сравнению с другими отраслями объеме).
Как и во всей системе международных организаций, в климатическом движении все больше ощущается перегруженность бюрократическими процессами и PR, что приводит к появлению нарастающего числа тематически пересекающихся и повторяющих друг друга инициатив, дающих результаты, непропорциональные затраченным средствам и поднятому шуму. Идея сохранения климата, сдерживания эмиссии за 30 лет вылилась в ряд новых направлений бизнеса, глобальный рынок с ежегодными оборотами в сотни миллиардов долларов. Это приводит к гипертрофированной активности различных структур вокруг климатической темы. В результате в ряде вопросов возникает переусложнение: появляются инициативы, суть и отличия которых друг от друга подчас не могут внятно сформулировать сами организаторы.
Как и во всей системе международных организаций, в климатическом движении все больше ощущается перегруженность бюрократическими процессами и PR, что приводит к появлению нарастающего числа тематически пересекающихся и повторяющих друг друга инициатив, дающих результаты, непропорциональные затраченным средствам и поднятому шуму. Идея сохранения климата, сдерживания эмиссии за 30 лет вылилась в ряд новых направлений бизнеса, глобальный рынок с ежегодными оборотами в сотни миллиардов долларов. Это приводит к гипертрофированной активности различных структур вокруг климатической темы. В результате в ряде вопросов возникает переусложнение: появляются инициативы, суть и отличия которых друг от друга подчас не могут внятно сформулировать сами организаторы.
Бюрократизация и самопиар интересантов — весьма значимая угроза делу сохранения климата, но пока ее замечают преимущественно «внесистемные» активисты климатического движения — всякого рода негосударственные организации и частные лица. Возможно, потому, что многие государства и компании сложившееся положение вполне устраивает: за частоколом малообязывающих инициатив и деклараций, записавшись в понравившиеся «группы по интересам», можно неспешно идти своей дорогой, симулируя участие в климатическом марафоне.
Одним словом, поводов упрекнуть очередное глобальное климатическое собрание предостаточно. И все же в итоге COP26 не только начали худо-бедно решаться некоторые застарелые практические вопросы, но антипарниковое движение получило свежее переиздание прежних идей. Среди них — представление о текущем десятилетии как о решающем перепутье, за которым борьба с глобальным потеплением либо зайдет в болото, либо, при правильном выборе дороги и организации движения, — выйдет на нужную траекторию, ведущую к цели. Можно предположить, что череда предстоящих глобальных собраний по климату пройдет под флагом, сшитым в Париже, но приподнятым в Глазго.
Одним словом, поводов упрекнуть очередное глобальное климатическое собрание предостаточно. И все же в итоге COP26 не только начали худо-бедно решаться некоторые застарелые практические вопросы, но антипарниковое движение получило свежее переиздание прежних идей. Среди них — представление о текущем десятилетии как о решающем перепутье, за которым борьба с глобальным потеплением либо зайдет в болото, либо, при правильном выборе дороги и организации движения, — выйдет на нужную траекторию, ведущую к цели. Можно предположить, что череда предстоящих глобальных собраний по климату пройдет под флагом, сшитым в Париже, но приподнятым в Глазго.
Земля под градусом
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ #1_2022