Билет в будущее
В МИРЕ / #3_2021
Текст: Ингард ШУЛЬГА / Фото: Flickr/IAEA
Все «самое-самое»: высочайшие небоскребы, роскошнейшие дворцы, длиннейшие яхты, дорогущие лимузины, райское окружение… Но всем этим уже никого не удивишь в «люксовой» части Ближнего Востока. А можно ли купить место в мировой VIP‑ложе — рядом с технологически развитыми государствами? Объединенные Арабские Эмираты показывают пример дальновидных инвестиций в технический прогресс. И стремительное продвижение их образцовой, по признанию МАГАТЭ, ядерной программы — лучший тому пример: с пуском в апреле 2021 года первого энергоблока АЭС «Барака» ОАЭ по сути открыли атомную эру в арабском мире.
До открытия в конце 1950-х нефти на территории ОАЭ (тогда еще региона под управлением Великобритании, известного на протяжении веков как Эс-Сир) это были земли, значительная доля населения которых, как и столетия до этого, не пользовалась электричеством, была лишена элементарных бытовых удобств и жила в лучшем случае в городах, состоящих по преимуществу из глинобитных строений. В стране почти отсутствовали промышленность, растениеводство, асфальтированные дороги, средства связи и массовой информации, автомобили и т. д. Лишь с конца 1960-х годов, а особенно со времени создания в декабре 1971 года независимого государства начался всё ускоряющийся взлет этой молодой нации, за полвека преодолевшей путь от почти средневековой нищеты до статуса одной из богатейших стран мира: по объему ВВП в расчете на душу населения (в последние годы — в диапазоне ~$ 60−70 тыс./год по паритету покупательной способности) ОАЭ прочно вошли в десятку мировых лидеров.
ОАЭ: портрет страны
Объединенные Арабские Эмираты — государство в восточной части Аравийского полуострова, омываемое водами Персидского и Оманского заливов Индийского океана. По площади (около 84 тыс. км2) и населению (около 10 млн человек) ОАЭ близки к таким странам, как Венгрия, Австрия, Чехия. Однако в Эмиратах большинство (свыше 85%) населения составляют не имеющие гражданства мигранты, главным образом трудовые.
По масштабу экономики (ВВП по ППС в 2019 году — $ 683 млрд) ОАЭ сопоставимы со средними по величине, экономически наиболее развитыми европейскими странами, такими как Швейцария, Бельгия, Швеция. Бо`льшая часть страны представляет собой субтропическую песчаную пустыню, лишенную пресной воды и сплошного растительного покрова (за исключением оазисов и предгорных районов на востоке) со среднегодовой температурой 28 °C. Однако благодаря огромным затратам на орошение, в ряде прежде пустынных районов ОАЭ возникли и поддерживаются территории искусственного озеленения, в том числе с древесной растительностью — лесопарковые зоны.
ОАЭ имеют уникальное для сегодняшнего мира государственное устройство: это федерация небольших монархий — эмиратов, верховная власть в каждом из которых принадлежит шейху, получающему ее по наследству. Страна создана в декабре 1971 года, когда шесть эмиратов (Абу-Даби, Дубай, Шарджа, Эль-Фуджайра, Аджман и Умм-эль-Кайвайн) объявили об объединении в федерацию, независимую от Великобритании, под фактическим контролем которой они находились начиная с XIX века. В феврале 1972 года к ним присоединился седьмой эмират — Рас-эль-Хайма.
С момента основания государства действует (с последующими поправками) конституция, формально устанавливающая некоторые общие рамки для федеральной и монаршей властей. Высшая власть в стране принадлежит Федеральному верховному совету (ФВС), состоящему из правителей семи эмиратов; председатель — шейх Абу-Даби. Официально ФВС назначает на пятилетний срок президента и вице-президента федеративного государства (число сроков не ограничено); президент, в свою очередь, определяет главу правительства и его заместителей. Некоторыми привилегиями в ФВС пользуются шейхи двух наиболее влиятельных эмиратов: Абу-Даби и Дубая, — которые традиционно занимают посты, соответственно, президента и вице-президента (последний одновременно является и премьер-министром) федеративного государства.
За 50 лет в стране было два президента: крайне почитаемый основатель ОАЭ (он же правитель Абу-Даби) шейх Заид бен Султан Aль-Нахайян и вступивший на этот пост после его кончины в 2004 году наследник и представитель того же рода шейх Халифа бен Заид Aль-Нахайян. (Представители рода Нахайянов, инициировавшие объединение эмиратов, официально управляют страной со времени обретения ею независимости, а прежде стояли во главе местного племени бени-яс.) В стране существует и законодательный орган — однопалатный Федеральный национальный совет (ФНС). Его состав де-факто определяется правителями эмиратов и ФВС. Кандидаты в ФНС считаются независимыми: политические партии в стране запрещены. Функции и полномочия ФНС по большому счету сводятся к формальному утверждению решений верховной власти. Правовая система ОАЭ представляет собой синтез элементов светского и исламского права (шариата), некоторые, наиболее жесткие, нормы которого не применяются.
ОАЭ проводит политику, призванную представить всему миру это государство как толерантное, веротерпимое, уважающее ряд демократических ценностей. Так, целенаправленно расширяется участие женщин во всех аспектах общественной жизни. Им открыт доступ к любому образованию, на управленческие позиции в ряде государственных органов и компаний. В частности, ОАЭ стали первой арабской страной, где женщина заняла пост председателя парламента (ФНС). В 2018 году был принят указ главы государства, увеличивший представительство женщин в федеральном парламенте до 50%. Среди министров федерального правительства также есть несколько женщин. Существует специальный совет при правительстве, занимающийся вопросами обеспечения гендерного баланса. В стране узаконено многоженство; впрочем, число жен ограничено четырьмя.
Официальная религия ОАЭ — ислам (преобладают сунниты). При этом власти демонстрируют веротерпимость: в стране есть христианские храмы: католические, англиканские, русской, греческой и армянской православных церквей; есть также индуистское и сикхское культовые сооружения. ОАЭ стала первой в истории аравийской страной, куда в феврале 2019 года приехал с визитом папа Римский, принятый с подчеркнутым почетом. Он встретился с руководителями государства и верховными мусульманскими священнослужителями, посетил мечеть и отслужил мессу.
Для ОАЭ характерен ряд необычных демографических особенностей. Так, при упомянутом абсолютном преобладании «неграждан», самая большая этническая группа — индусы: их приблизительно втрое больше, чем арабов. Количество ежегодно приезжающих в ОАЭ туристов превосходит население страны, включая иммигрантов. Большая доля иммигрантов — одна из важнейших причин сильной диспропорции в половозрастной структуре населения: мужчины составляют свыше 70% жителей и особенно преобладают в возрастных группах старше 25 лет. Лишь с недавних пор связи вне брака в ОАЭ перестали считаться уголовно наказуемым деянием. Впрочем, и раньше они карались сравнительно мягко — тюремным заключением, назначаемым при наличии обязательно нескольких свидетелей, способных подтвердить факт преступления во всех его отвратительных деталях.
По масштабу экономики (ВВП по ППС в 2019 году — $ 683 млрд) ОАЭ сопоставимы со средними по величине, экономически наиболее развитыми европейскими странами, такими как Швейцария, Бельгия, Швеция. Бо`льшая часть страны представляет собой субтропическую песчаную пустыню, лишенную пресной воды и сплошного растительного покрова (за исключением оазисов и предгорных районов на востоке) со среднегодовой температурой 28 °C. Однако благодаря огромным затратам на орошение, в ряде прежде пустынных районов ОАЭ возникли и поддерживаются территории искусственного озеленения, в том числе с древесной растительностью — лесопарковые зоны.
ОАЭ имеют уникальное для сегодняшнего мира государственное устройство: это федерация небольших монархий — эмиратов, верховная власть в каждом из которых принадлежит шейху, получающему ее по наследству. Страна создана в декабре 1971 года, когда шесть эмиратов (Абу-Даби, Дубай, Шарджа, Эль-Фуджайра, Аджман и Умм-эль-Кайвайн) объявили об объединении в федерацию, независимую от Великобритании, под фактическим контролем которой они находились начиная с XIX века. В феврале 1972 года к ним присоединился седьмой эмират — Рас-эль-Хайма.
С момента основания государства действует (с последующими поправками) конституция, формально устанавливающая некоторые общие рамки для федеральной и монаршей властей. Высшая власть в стране принадлежит Федеральному верховному совету (ФВС), состоящему из правителей семи эмиратов; председатель — шейх Абу-Даби. Официально ФВС назначает на пятилетний срок президента и вице-президента федеративного государства (число сроков не ограничено); президент, в свою очередь, определяет главу правительства и его заместителей. Некоторыми привилегиями в ФВС пользуются шейхи двух наиболее влиятельных эмиратов: Абу-Даби и Дубая, — которые традиционно занимают посты, соответственно, президента и вице-президента (последний одновременно является и премьер-министром) федеративного государства.
За 50 лет в стране было два президента: крайне почитаемый основатель ОАЭ (он же правитель Абу-Даби) шейх Заид бен Султан Aль-Нахайян и вступивший на этот пост после его кончины в 2004 году наследник и представитель того же рода шейх Халифа бен Заид Aль-Нахайян. (Представители рода Нахайянов, инициировавшие объединение эмиратов, официально управляют страной со времени обретения ею независимости, а прежде стояли во главе местного племени бени-яс.) В стране существует и законодательный орган — однопалатный Федеральный национальный совет (ФНС). Его состав де-факто определяется правителями эмиратов и ФВС. Кандидаты в ФНС считаются независимыми: политические партии в стране запрещены. Функции и полномочия ФНС по большому счету сводятся к формальному утверждению решений верховной власти. Правовая система ОАЭ представляет собой синтез элементов светского и исламского права (шариата), некоторые, наиболее жесткие, нормы которого не применяются.
ОАЭ проводит политику, призванную представить всему миру это государство как толерантное, веротерпимое, уважающее ряд демократических ценностей. Так, целенаправленно расширяется участие женщин во всех аспектах общественной жизни. Им открыт доступ к любому образованию, на управленческие позиции в ряде государственных органов и компаний. В частности, ОАЭ стали первой арабской страной, где женщина заняла пост председателя парламента (ФНС). В 2018 году был принят указ главы государства, увеличивший представительство женщин в федеральном парламенте до 50%. Среди министров федерального правительства также есть несколько женщин. Существует специальный совет при правительстве, занимающийся вопросами обеспечения гендерного баланса. В стране узаконено многоженство; впрочем, число жен ограничено четырьмя.
Официальная религия ОАЭ — ислам (преобладают сунниты). При этом власти демонстрируют веротерпимость: в стране есть христианские храмы: католические, англиканские, русской, греческой и армянской православных церквей; есть также индуистское и сикхское культовые сооружения. ОАЭ стала первой в истории аравийской страной, куда в феврале 2019 года приехал с визитом папа Римский, принятый с подчеркнутым почетом. Он встретился с руководителями государства и верховными мусульманскими священнослужителями, посетил мечеть и отслужил мессу.
Для ОАЭ характерен ряд необычных демографических особенностей. Так, при упомянутом абсолютном преобладании «неграждан», самая большая этническая группа — индусы: их приблизительно втрое больше, чем арабов. Количество ежегодно приезжающих в ОАЭ туристов превосходит население страны, включая иммигрантов. Большая доля иммигрантов — одна из важнейших причин сильной диспропорции в половозрастной структуре населения: мужчины составляют свыше 70% жителей и особенно преобладают в возрастных группах старше 25 лет. Лишь с недавних пор связи вне брака в ОАЭ перестали считаться уголовно наказуемым деянием. Впрочем, и раньше они карались сравнительно мягко — тюремным заключением, назначаемым при наличии обязательно нескольких свидетелей, способных подтвердить факт преступления во всех его отвратительных деталях.
От шатра до звезд
Первоисточником благополучия Объединенных Арабских Эмиратов стала нефть (газ тоже добывается в значительных и все возрастающих количествах, но с конца 2000-х годов его потребление превосходит производство, а импорт преобладает над экспортом). ОАЭ более полувека входили в десятку крупнейших поставщиков жидких углеводородов на мировой рынок, а с конца 1980-х годов прочно заняли место в пятерке лидеров. При этом ОАЭ принадлежит одно из первых мест среди стран — крупнейших экспортеров нефти по доходам от нефтяного экспорта в расчете на душу населения. В то же время государство сумело лучше большинства других подобных стран распорядиться прибылью от продажи сырья. Так, с 1990 по 2018 год валовый внутренний продукт (ВВП) ОАЭ вырос в 5,4 раза по сравнению со среднемировым показателем (4,7 раза). По темпам роста экономики ОАЭ обогнали ряд других наиболее благополучных стран — крупных экспортеров углеводородов, таких как Саудовская Аравия (ВВП за тот же период вырос в 4,1 раза), Норвегия (4,5), Канада (3,2). И хотя некоторые другие значимые экспортеры углеводородов (например, Нигерия, Ангола, Египет) наращивали экономическую массу не хуже Объединенных Арабских Эмиратов, по показателям качества роста и уровня жизни ОАЭ оставили позади этих и многих других конкурентов на рынке нефти.
Одной из причин этого стало успешное (по многим оценкам — наиболее успешное в регионе) развитие не связанных с нефтью отраслей и превращение ОАЭ в один из мировых инфраструктурных, туристических и финансовых центров, привлекательных для зарубежных инвестиционных, кадровых и технологических ресурсов. В итоге страна существенно уменьшила зависимость экономики от нефти, на долю которой теперь приходится менее 30% ВВП. Хотя и это по-прежнему немало, и задача дальнейшего сокращения этой доли остается актуальной, все же экономическая мощь современных Объединенных Арабских Эмиратов уже не определяется исключительно сырьевым богатством. И в дальнейшем ОАЭ намерены окончательно порвать с сырьевой зависимостью, превратившись в страну с по-настоящему диверсифицированной экономикой, передовыми технологиями, едва ли не лучшими в мире инфраструктурой и социальной средой. На этот счет государство — на уровне федерации и отдельных эмиратов — приняло и реализует целый ряд стратегических программ и планов на перспективу вплоть до начала следующего столетия.
Так, в сфере транспортной инфраструктуры, в добавление к роли одного из крупнейших и технологически передовых международных транспортных узлов, ОАЭ намерены довести до совершенства и без того прекрасную внутреннюю транспортную систему. Для этого, в частности, на перспективу до 2030 года эмират Абу-Даби принял План развития регионального наземного транспорта и План управления транспортной мобильностью, а эмират Дубай утвердил Стратегию автономной транспортной системы своего столичного мегаполиса. Эти планы предусматривают, среди прочего, оптимизацию транспортной сети со снижением напряженности движения и устранением пробок; масштабное внедрение беспилотных транспортных средств (до ¼ парка через 10 лет); перевод существенной части транспорта на электротягу с использованием для этого низкоэмиссионных источников энергии.
В сфере продовольственного обеспечения страна, создавшая уникальный по размаху и разнообразию искусственный агропромышленный комплекс в условиях почти непригодного для естественного растениеводства аридного климата, намерена достигнуть высших стандартов продовольственной безопасности, войдя по этому параметру в десятку ведущих государств мира уже в нынешнем году, а к середине века став абсолютным мировым лидером. Один из достойных примеров долгосрочной промышленной политики — утвержденная в 2016 году Промышленная стратегия эмирата Дубай на 15-летнюю перспективу, предусматривающая развитие на принципах экономики знаний — и прежде всего в ряде секторов, выбранных приоритетными: аэрокосмическом; судостроительном; медицинской техники и фармацевтики; машиностроительном; алюминиевом; в производстве продуктов питания и напитков.
По ряду других ключевых областей приняты отдельные планы, к примеру, Стратегия развития 3D‑печати эмирата Дубай, предполагающая превращение этого региона через 10 лет в один из мировых центров аддитивных технологий. К планам, касающимся развития информационных технологий, относятся федеральная Стратегия внедрения блокчейн-технологий (предусматривающая, в частности, перевод уже в нынешнем году половины государственных транзакций на блокчейн-платформу), Стратегия ОАЭ в области искусственного интеллекта (предполагающая через 10 лет перевод на широкое использование ИИ всего государственного сектора, включая сферу госуслуг).
Одно из важнейших направлений — развитие фундаментальных научных исследований и прикладных высокотехнологичных разработок. На это направлена Национальная повестка в сфере передовой науки, рассчитанная на перспективу до 2031 года и предусматривающая формирование собственных научных компетенций по целому ряду приоритетных направлений. Кроме того, в 2014 году была принята Национальная инновационная стратегия, согласно которой ОАЭ должны уже в 2021 году превратиться в один из мировых центров инноваций в нескольких областях: возобновляемые источники энергии, транспорт, образование, здравоохранение, технологии, водное хозяйство и космические исследования.
Последний пункт демонстрирует, что амбиции Эмиратов уже выходят далеко за пределы не только региона, но и планеты. В минувшем десятилетии ОАЭ создали собственную структуру для космических исследований — Космический центр им. Мухаммеда бен Рашида (шейха Мухаммеда бен Рашида аль-Мактума — действующего вице-президента и премьер-министра страны, правителя эмирата Дубай) — и ежегодно выделяют на эти цели в среднем порядка $ 1 млрд, став, по их собственному утверждению, «девятой ведущей нацией на планете, инвестирующей в космические исследования». В феврале нынешнего года эмиратский космический зонд (запущенный на японской ракете с космодрома Танегасима в Японии) — первый в арабском мире -достиг орбиты Марса. К 2024 году ОАЭ планируют послать на естественный спутник Земли луноход, «сделанный на 100% Объединенными Арабскими Эмиратами». В дальнейшие планы ОАЭ входит освоение Марса: к 2117 году страна планирует создать на этой планете «первое обитаемое поселение».
Перечисленные и другие направления развития согласуются с рамочным «Юбилейным планом 2071», срок реализации которого приурочен к столетию государства. Он предполагает четыре генеральных направления: создание «лучшего в мире», наиболее эффективного государства; организация высококачественного образования; создание диверсифицированной экономики знаний; формирование «счастливого и сплоченного общества».
Первоисточником благополучия Объединенных Арабских Эмиратов стала нефть (газ тоже добывается в значительных и все возрастающих количествах, но с конца 2000-х годов его потребление превосходит производство, а импорт преобладает над экспортом). ОАЭ более полувека входили в десятку крупнейших поставщиков жидких углеводородов на мировой рынок, а с конца 1980-х годов прочно заняли место в пятерке лидеров. При этом ОАЭ принадлежит одно из первых мест среди стран — крупнейших экспортеров нефти по доходам от нефтяного экспорта в расчете на душу населения. В то же время государство сумело лучше большинства других подобных стран распорядиться прибылью от продажи сырья. Так, с 1990 по 2018 год валовый внутренний продукт (ВВП) ОАЭ вырос в 5,4 раза по сравнению со среднемировым показателем (4,7 раза). По темпам роста экономики ОАЭ обогнали ряд других наиболее благополучных стран — крупных экспортеров углеводородов, таких как Саудовская Аравия (ВВП за тот же период вырос в 4,1 раза), Норвегия (4,5), Канада (3,2). И хотя некоторые другие значимые экспортеры углеводородов (например, Нигерия, Ангола, Египет) наращивали экономическую массу не хуже Объединенных Арабских Эмиратов, по показателям качества роста и уровня жизни ОАЭ оставили позади этих и многих других конкурентов на рынке нефти.
Одной из причин этого стало успешное (по многим оценкам — наиболее успешное в регионе) развитие не связанных с нефтью отраслей и превращение ОАЭ в один из мировых инфраструктурных, туристических и финансовых центров, привлекательных для зарубежных инвестиционных, кадровых и технологических ресурсов. В итоге страна существенно уменьшила зависимость экономики от нефти, на долю которой теперь приходится менее 30% ВВП. Хотя и это по-прежнему немало, и задача дальнейшего сокращения этой доли остается актуальной, все же экономическая мощь современных Объединенных Арабских Эмиратов уже не определяется исключительно сырьевым богатством. И в дальнейшем ОАЭ намерены окончательно порвать с сырьевой зависимостью, превратившись в страну с по-настоящему диверсифицированной экономикой, передовыми технологиями, едва ли не лучшими в мире инфраструктурой и социальной средой. На этот счет государство — на уровне федерации и отдельных эмиратов — приняло и реализует целый ряд стратегических программ и планов на перспективу вплоть до начала следующего столетия.
Так, в сфере транспортной инфраструктуры, в добавление к роли одного из крупнейших и технологически передовых международных транспортных узлов, ОАЭ намерены довести до совершенства и без того прекрасную внутреннюю транспортную систему. Для этого, в частности, на перспективу до 2030 года эмират Абу-Даби принял План развития регионального наземного транспорта и План управления транспортной мобильностью, а эмират Дубай утвердил Стратегию автономной транспортной системы своего столичного мегаполиса. Эти планы предусматривают, среди прочего, оптимизацию транспортной сети со снижением напряженности движения и устранением пробок; масштабное внедрение беспилотных транспортных средств (до ¼ парка через 10 лет); перевод существенной части транспорта на электротягу с использованием для этого низкоэмиссионных источников энергии.
В сфере продовольственного обеспечения страна, создавшая уникальный по размаху и разнообразию искусственный агропромышленный комплекс в условиях почти непригодного для естественного растениеводства аридного климата, намерена достигнуть высших стандартов продовольственной безопасности, войдя по этому параметру в десятку ведущих государств мира уже в нынешнем году, а к середине века став абсолютным мировым лидером. Один из достойных примеров долгосрочной промышленной политики — утвержденная в 2016 году Промышленная стратегия эмирата Дубай на 15-летнюю перспективу, предусматривающая развитие на принципах экономики знаний — и прежде всего в ряде секторов, выбранных приоритетными: аэрокосмическом; судостроительном; медицинской техники и фармацевтики; машиностроительном; алюминиевом; в производстве продуктов питания и напитков.
По ряду других ключевых областей приняты отдельные планы, к примеру, Стратегия развития 3D‑печати эмирата Дубай, предполагающая превращение этого региона через 10 лет в один из мировых центров аддитивных технологий. К планам, касающимся развития информационных технологий, относятся федеральная Стратегия внедрения блокчейн-технологий (предусматривающая, в частности, перевод уже в нынешнем году половины государственных транзакций на блокчейн-платформу), Стратегия ОАЭ в области искусственного интеллекта (предполагающая через 10 лет перевод на широкое использование ИИ всего государственного сектора, включая сферу госуслуг).
Одно из важнейших направлений — развитие фундаментальных научных исследований и прикладных высокотехнологичных разработок. На это направлена Национальная повестка в сфере передовой науки, рассчитанная на перспективу до 2031 года и предусматривающая формирование собственных научных компетенций по целому ряду приоритетных направлений. Кроме того, в 2014 году была принята Национальная инновационная стратегия, согласно которой ОАЭ должны уже в 2021 году превратиться в один из мировых центров инноваций в нескольких областях: возобновляемые источники энергии, транспорт, образование, здравоохранение, технологии, водное хозяйство и космические исследования.
Последний пункт демонстрирует, что амбиции Эмиратов уже выходят далеко за пределы не только региона, но и планеты. В минувшем десятилетии ОАЭ создали собственную структуру для космических исследований — Космический центр им. Мухаммеда бен Рашида (шейха Мухаммеда бен Рашида аль-Мактума — действующего вице-президента и премьер-министра страны, правителя эмирата Дубай) — и ежегодно выделяют на эти цели в среднем порядка $ 1 млрд, став, по их собственному утверждению, «девятой ведущей нацией на планете, инвестирующей в космические исследования». В феврале нынешнего года эмиратский космический зонд (запущенный на японской ракете с космодрома Танегасима в Японии) — первый в арабском мире -достиг орбиты Марса. К 2024 году ОАЭ планируют послать на естественный спутник Земли луноход, «сделанный на 100% Объединенными Арабскими Эмиратами». В дальнейшие планы ОАЭ входит освоение Марса: к 2117 году страна планирует создать на этой планете «первое обитаемое поселение».
Перечисленные и другие направления развития согласуются с рамочным «Юбилейным планом 2071», срок реализации которого приурочен к столетию государства. Он предполагает четыре генеральных направления: создание «лучшего в мире», наиболее эффективного государства; организация высококачественного образования; создание диверсифицированной экономики знаний; формирование «счастливого и сплоченного общества».
Основные госструктуры и компании, участвующие в ядерной программе
Надзорные функции в сферах использования атомной энергии и обращения с ядерными материалами осуществляет Федеральное управление по ядерному регулированию (Federal Authority for Nuclear Regulation — FANR), созданное 24 сентября 2009 года.
В функции Управления, формально независимого от других органов исполнительной власти и субъектов атомной отрасли, входят: утверждение конструкций реакторов и площадок; выдача лицензий на строительство, эксплуатацию, вывод из эксплуатации; контроль, инспектирование и выдача разрешений на всех этапах ввода в строй, эксплуатации и снятия с эксплуатации атомных объектов. FANR осуществляет надзор за ядерными исследовательскими установками, источниками ионизирующего излучения во всех сферах их применения. Ключевые решения FANR принимаются Управляющим советом, состоящим из семи членов, включая председателя. Члены совета должны быть гражданами ОАЭ. Исполнительной деятельностью, аппаратом FANR руководит назначаемый Управляющим советом генеральный директор, который не обязательно должен быть гражданином ОАЭ, равно как и сотрудники аппарата FANR.
Образованная 23 декабря 2009 года федеральным законом № 21 Emirates Nuclear Energy Corporation (ENEC) фактически является государственной корпорацией, отвечающей за комплексную реализацию утвержденной на федеральном уровне ядерной программы. В функции ENEC входят: разработка программных документов развития отрасли, их согласование и утверждение в органах власти федерации и эмирата, в котором реализуется программа; строительство объектов атомной отрасли, включая подписание соглашений с поставщиками технологий и подрядчиками, контроль их работы; координация, реализация программ подготовки отраслевых кадров; формирование благоприятного общественного мнения по вопросам использования ядерных и радиационных технологий, информирование национальной и международной аудитории по соответствующим темам.
В октябре 2016 года ENEC и KEPCO заключили соглашение о партнерстве, в соответствии с которым были учреждены две совместные компании с долей южнокорейской стороны 18% в каждой из них: Barakah One Company и Nawah Energy Company.
Nawah отвечает за техническую сторону проекта, прежде всего эксплуатацию АЭС. Barakah One занимается коммерческой, финансовой составляющей проекта, включая формирование инвестиционных ресурсов на строительство станции и сопряженные расходы, контрактование и доходы от последующей продажи энергии. На стадии строительства и подготовки ко вводу в эксплуатацию через Barakah One проходят финансовые ресурсы объемом порядка $ 25 млрд.
В функции Управления, формально независимого от других органов исполнительной власти и субъектов атомной отрасли, входят: утверждение конструкций реакторов и площадок; выдача лицензий на строительство, эксплуатацию, вывод из эксплуатации; контроль, инспектирование и выдача разрешений на всех этапах ввода в строй, эксплуатации и снятия с эксплуатации атомных объектов. FANR осуществляет надзор за ядерными исследовательскими установками, источниками ионизирующего излучения во всех сферах их применения. Ключевые решения FANR принимаются Управляющим советом, состоящим из семи членов, включая председателя. Члены совета должны быть гражданами ОАЭ. Исполнительной деятельностью, аппаратом FANR руководит назначаемый Управляющим советом генеральный директор, который не обязательно должен быть гражданином ОАЭ, равно как и сотрудники аппарата FANR.
Образованная 23 декабря 2009 года федеральным законом № 21 Emirates Nuclear Energy Corporation (ENEC) фактически является государственной корпорацией, отвечающей за комплексную реализацию утвержденной на федеральном уровне ядерной программы. В функции ENEC входят: разработка программных документов развития отрасли, их согласование и утверждение в органах власти федерации и эмирата, в котором реализуется программа; строительство объектов атомной отрасли, включая подписание соглашений с поставщиками технологий и подрядчиками, контроль их работы; координация, реализация программ подготовки отраслевых кадров; формирование благоприятного общественного мнения по вопросам использования ядерных и радиационных технологий, информирование национальной и международной аудитории по соответствующим темам.
В октябре 2016 года ENEC и KEPCO заключили соглашение о партнерстве, в соответствии с которым были учреждены две совместные компании с долей южнокорейской стороны 18% в каждой из них: Barakah One Company и Nawah Energy Company.
Nawah отвечает за техническую сторону проекта, прежде всего эксплуатацию АЭС. Barakah One занимается коммерческой, финансовой составляющей проекта, включая формирование инвестиционных ресурсов на строительство станции и сопряженные расходы, контрактование и доходы от последующей продажи энергии. На стадии строительства и подготовки ко вводу в эксплуатацию через Barakah One проходят финансовые ресурсы объемом порядка $ 25 млрд.
От газа до атома
Среднегодовой прирост потребления электричества в ОАЭ с 1970 по 2000 год составлял ~20%, а в XXI веке — 8−9%. Увеличивающийся спрос удовлетворялся за счет нарастающего потребления газа, так что со второй половины 2000-х годов ОАЭ превратились из нетто-экспортера в нетто-импортера этого сырья, каковым остаются до сих пор. Рост потребления газа (в последние годы превышает 75 млрд м3) объяснялся не только тем, что газ — абсолютно преобладающий энергоноситель при выработке электричества, но и его использованием для широкомасштабного опреснения, а также в применяемых технологиях добычи нефти, позволяющих повысить дебит месторождений.
В этом контексте ОАЭ еще в начале века задумались о перспективах энергообеспечения быстрорастущей экономики. Согласно тогдашним оценкам, к 2020 году пиковая потребляемая мощность в энергосистеме страны должна была увеличиться к 2020 году в 3,5 раза: с 11,7 ГВт в 2006 году до 40,9 ГВт. Было установлено, что имеющиеся ресурсы газа и намеченные проекты способны довести мощность генерации максимум до 25 ГВт. Идея перевода существенной части электроэнергетики на нефтепродукты была отвергнута, поскольку противоречила намерениям снизить зависимость страны от нефти, да к тому же приводила к появлению новых проблем — эколого-климатических. Последнее соображение тогда диктовало и отказ от генерации на угле. Хотя в это время страна решила ускоренно развивать ВИЭ, было подсчитано, что при самых оптимистичных темпах развертывания солнечных и ветряных генераторов они покроют не более 7% пиковой мощности в обозначенной перспективе, с учетом их сравнительно невысоких КИУМ (даже у солнечных генераторов, условия для работы которых в этом регионе практически идеальные: 330 безоблачных дней в году; среднегодовая солнечная радиация позволяет получать 2000−2200 кВт·ч/м2). К тому же с точки зрения энергетической безопасности и надежности неустойчивый характер выработки ВИЭ требовал создания «противовеса» возобновляемым источникам в энергосистеме — в виде дополнительной, мощной базовой генерации.
В результате государство пришло к выводу о насущной необходимости создания нового компонента энергобаланса — ядерного. Это решение позволяло разрубить гордиев узел проблем и имело дополнительные плюсы: обеспечивало растущее энергопотребление, снижало зависимость от углеводородов, сохраняло экологию и удовлетворяло требованиям по климату, открывало для страны новые технологические горизонты. В довершение всего, ожидаемая стоимость ядерной генерации была в три-четыре раза ниже газовой, что позволяло наращивать потребление электричества, удешевляя его.
В соответствии с этими соображениями ОАЭ в апреле 2008 года представили стратегию создания в стране атомной энергетики, которая должна была уже к началу 2020-х годов обеспечить более четверти выработки электричества. При развертывании ядерной программы предполагалось следовать шести основным принципам: максимальная прозрачность; соблюдение строжайших международных стандартов нераспространения; приоритет ядерной, радиационной и физической безопасности над экономическими и прочими аспектами; выполнение основных рекомендаций МАГАТЭ странам, создающим с нуля атомную отрасль; сотрудничество с другими ведущими международными организациями и поставщиками ядерных технологий из «дружественных и ответственных» государств; соответствие долгосрочным целям устойчивого развития. В частности, уже на том этапе ОАЭ обещали присоединиться к некоторым глобальным инициативам по нераспространению, устанавливающим максимальные стандарты международного контроля над ядерной программой страны (дополнительный протокол к соглашению с МАГАТЭ, поправки к Конвенции о физической защите ядерных материалов, рекомендации Группы ядерных поставщиков), а также обязались полностью отказаться от обогащения урана и переработки ОЯТ.
ОАЭ прошли путь от провозглашения намерений и основных принципов ядерной программы до начала ее практической реализации необычайно стремительно по современным меркам. За четыре года государство успело принять рамочное отраслевое законодательство и ряд подзаконных актов; сформировать профильный надзорный орган и создать компанию, ответственную за развитие атомной энергетики; определить поставщиков технологий (см. Справку); выбрать площадку и осуществить на ней подготовительные работы; наконец, приступить к строительству АЭС, предварительно завершив несколько необходимых для этого лицензионных процедур.
В сентябре 2009 года вступил в силу федеральный Закон о мирном использовании ядерной энергии. Этим документом, среди прочего, учреждалось Федеральное управление по ядерному регулированию (FANR) — независимый надзорный, лицензирующий орган по всем вопросам безопасности объектов использования атомной энергии и обращения с ядерными материалами (см. Справку). В Законе фактически были закреплены основные упомянутые принципы реализации ядерной программы, включая прямой запрет на развитие в стране технологий ЯТЦ потенциально двойного назначения.
В декабре 2009 года была официально учреждена госкорпорация Emirates Nuclear Energy Corporation (ENEC), создание которой предусматривалось в Стратегии 2008 года. Она стала главной структурой, отвечающей за развитие атомной энергетики в стране.; при этом ENEC принадлежит эмирату Aбу-Даби. Столь непривычное разграничение проектов федерального и «регионального» уровней характерно для ОАЭ и в других сферах.
Среднегодовой прирост потребления электричества в ОАЭ с 1970 по 2000 год составлял ~20%, а в XXI веке — 8−9%. Увеличивающийся спрос удовлетворялся за счет нарастающего потребления газа, так что со второй половины 2000-х годов ОАЭ превратились из нетто-экспортера в нетто-импортера этого сырья, каковым остаются до сих пор. Рост потребления газа (в последние годы превышает 75 млрд м3) объяснялся не только тем, что газ — абсолютно преобладающий энергоноситель при выработке электричества, но и его использованием для широкомасштабного опреснения, а также в применяемых технологиях добычи нефти, позволяющих повысить дебит месторождений.
В этом контексте ОАЭ еще в начале века задумались о перспективах энергообеспечения быстрорастущей экономики. Согласно тогдашним оценкам, к 2020 году пиковая потребляемая мощность в энергосистеме страны должна была увеличиться к 2020 году в 3,5 раза: с 11,7 ГВт в 2006 году до 40,9 ГВт. Было установлено, что имеющиеся ресурсы газа и намеченные проекты способны довести мощность генерации максимум до 25 ГВт. Идея перевода существенной части электроэнергетики на нефтепродукты была отвергнута, поскольку противоречила намерениям снизить зависимость страны от нефти, да к тому же приводила к появлению новых проблем — эколого-климатических. Последнее соображение тогда диктовало и отказ от генерации на угле. Хотя в это время страна решила ускоренно развивать ВИЭ, было подсчитано, что при самых оптимистичных темпах развертывания солнечных и ветряных генераторов они покроют не более 7% пиковой мощности в обозначенной перспективе, с учетом их сравнительно невысоких КИУМ (даже у солнечных генераторов, условия для работы которых в этом регионе практически идеальные: 330 безоблачных дней в году; среднегодовая солнечная радиация позволяет получать 2000−2200 кВт·ч/м2). К тому же с точки зрения энергетической безопасности и надежности неустойчивый характер выработки ВИЭ требовал создания «противовеса» возобновляемым источникам в энергосистеме — в виде дополнительной, мощной базовой генерации.
В результате государство пришло к выводу о насущной необходимости создания нового компонента энергобаланса — ядерного. Это решение позволяло разрубить гордиев узел проблем и имело дополнительные плюсы: обеспечивало растущее энергопотребление, снижало зависимость от углеводородов, сохраняло экологию и удовлетворяло требованиям по климату, открывало для страны новые технологические горизонты. В довершение всего, ожидаемая стоимость ядерной генерации была в три-четыре раза ниже газовой, что позволяло наращивать потребление электричества, удешевляя его.
В соответствии с этими соображениями ОАЭ в апреле 2008 года представили стратегию создания в стране атомной энергетики, которая должна была уже к началу 2020-х годов обеспечить более четверти выработки электричества. При развертывании ядерной программы предполагалось следовать шести основным принципам: максимальная прозрачность; соблюдение строжайших международных стандартов нераспространения; приоритет ядерной, радиационной и физической безопасности над экономическими и прочими аспектами; выполнение основных рекомендаций МАГАТЭ странам, создающим с нуля атомную отрасль; сотрудничество с другими ведущими международными организациями и поставщиками ядерных технологий из «дружественных и ответственных» государств; соответствие долгосрочным целям устойчивого развития. В частности, уже на том этапе ОАЭ обещали присоединиться к некоторым глобальным инициативам по нераспространению, устанавливающим максимальные стандарты международного контроля над ядерной программой страны (дополнительный протокол к соглашению с МАГАТЭ, поправки к Конвенции о физической защите ядерных материалов, рекомендации Группы ядерных поставщиков), а также обязались полностью отказаться от обогащения урана и переработки ОЯТ.
ОАЭ прошли путь от провозглашения намерений и основных принципов ядерной программы до начала ее практической реализации необычайно стремительно по современным меркам. За четыре года государство успело принять рамочное отраслевое законодательство и ряд подзаконных актов; сформировать профильный надзорный орган и создать компанию, ответственную за развитие атомной энергетики; определить поставщиков технологий (см. Справку); выбрать площадку и осуществить на ней подготовительные работы; наконец, приступить к строительству АЭС, предварительно завершив несколько необходимых для этого лицензионных процедур.
В сентябре 2009 года вступил в силу федеральный Закон о мирном использовании ядерной энергии. Этим документом, среди прочего, учреждалось Федеральное управление по ядерному регулированию (FANR) — независимый надзорный, лицензирующий орган по всем вопросам безопасности объектов использования атомной энергии и обращения с ядерными материалами (см. Справку). В Законе фактически были закреплены основные упомянутые принципы реализации ядерной программы, включая прямой запрет на развитие в стране технологий ЯТЦ потенциально двойного назначения.
В декабре 2009 года была официально учреждена госкорпорация Emirates Nuclear Energy Corporation (ENEC), создание которой предусматривалось в Стратегии 2008 года. Она стала главной структурой, отвечающей за развитие атомной энергетики в стране.; при этом ENEC принадлежит эмирату Aбу-Даби. Столь непривычное разграничение проектов федерального и «регионального» уровней характерно для ОАЭ и в других сферах.
Роль разных поставщиков в атомной отрасли ОАЭ
В консорциум по строительству первой в ОАЭ атомной станции, возглавляемый Korea Electric Power Corporation, вошли прежде всего дочерние структуры KEPCO: KHNP, строящая и эксплуатирующая атомные станции и выполняющая функции генподрядчика по EPC‑контракту в ОАЭ, а также предоставляющая услуги по эксплуатации АЭС; инжиниринговая компания KEPCO E&C (в то время известная как KOPEC), разработчик реакторной технологии; поставщик ядерного топлива KEPCO NF; поставщик сервисных услуг KEPCO KPS.
В консорциуме также приняли участие такие южнокорейские гиганты, как Samsung, Hyundai, Doosan Heavy Industries. Хотя костяк объединения составляют корейские структуры, в проекте приняли участие и компании из США и Японии: Westinghouse, бывшая правообладателем технологии System 80+, на основе которой создан южнокорейский реактор, и поставляющая некоторые компоненты для эмиратской АЭС (прежде всего в части ГЦН); Toshiba, в то время контролирующий акционер Westinghouse и, кроме того, поставляющая в рамках совместного предприятия с Doosan турбогенераторное оборудование для АЭС «Барака». Помимо зарубежных структур, в строительстве АЭС и сопряженных с этим прямых и косвенных проектах задействовано около 2 тыс. местных компаний разного калибра, участвующих в контрактах на общую сумму без малого $ 5 млрд. Пока местная индустрия не готова к серьезной локализации производства ключевых компонентов АЭС, но в случае дальнейшего расширения ядерной программы ОАЭ, вероятно, будут продвигаться к этой цели.
Государство также стремится максимально диверсифицировать поставки из-за рубежа. Пока это касается, в основном, фронтенда и бэкенда, где у корейцев явные пробелы компетенций в ряде ниш, а также эксплуатации АЭС, где южнокорейские компании более чем сильны, однако Абу-Даби не желает зависеть от них полностью. Так, сверх договора о поставке KEPCO NF топлива первой загрузки и первых перегрузок всех четырех блоков «Бараки», ENEC заключила ряд контрактов и перспективных соглашений на поставку природного урана (с британо-австралийской многопрофильной горнодобывающей компанией Rio Tinto, французской Areva/Orano, дочерними структурами Росатома, Казатомпромом), услуги конверсии (с американской ConverDyn, Areva/Orano, компанией Росатома «Техснабэкспорт»), поставку обогащенного урана и услуг по его обогащению (с европейской Urenco, Areva/Orano, «дочкой» Росатома). Еще несколько примеров диверсификации: долгосрочное соглашение ENEC с французской EDF о предоставлении сервисных услуг для АЭС «Барака»; соглашение с французским агентством по обращению с радиоактивными отходами Andra о возможном сотрудничестве при разработке долгосрочной концепции бэкенда в ОАЭ; меморандум о взаимодействии с испанской ENUSA — одним из значимых европейских поставщиков ядерного топлива, в том числе для PWR.
В консорциуме также приняли участие такие южнокорейские гиганты, как Samsung, Hyundai, Doosan Heavy Industries. Хотя костяк объединения составляют корейские структуры, в проекте приняли участие и компании из США и Японии: Westinghouse, бывшая правообладателем технологии System 80+, на основе которой создан южнокорейский реактор, и поставляющая некоторые компоненты для эмиратской АЭС (прежде всего в части ГЦН); Toshiba, в то время контролирующий акционер Westinghouse и, кроме того, поставляющая в рамках совместного предприятия с Doosan турбогенераторное оборудование для АЭС «Барака». Помимо зарубежных структур, в строительстве АЭС и сопряженных с этим прямых и косвенных проектах задействовано около 2 тыс. местных компаний разного калибра, участвующих в контрактах на общую сумму без малого $ 5 млрд. Пока местная индустрия не готова к серьезной локализации производства ключевых компонентов АЭС, но в случае дальнейшего расширения ядерной программы ОАЭ, вероятно, будут продвигаться к этой цели.
Государство также стремится максимально диверсифицировать поставки из-за рубежа. Пока это касается, в основном, фронтенда и бэкенда, где у корейцев явные пробелы компетенций в ряде ниш, а также эксплуатации АЭС, где южнокорейские компании более чем сильны, однако Абу-Даби не желает зависеть от них полностью. Так, сверх договора о поставке KEPCO NF топлива первой загрузки и первых перегрузок всех четырех блоков «Бараки», ENEC заключила ряд контрактов и перспективных соглашений на поставку природного урана (с британо-австралийской многопрофильной горнодобывающей компанией Rio Tinto, французской Areva/Orano, дочерними структурами Росатома, Казатомпромом), услуги конверсии (с американской ConverDyn, Areva/Orano, компанией Росатома «Техснабэкспорт»), поставку обогащенного урана и услуг по его обогащению (с европейской Urenco, Areva/Orano, «дочкой» Росатома). Еще несколько примеров диверсификации: долгосрочное соглашение ENEC с французской EDF о предоставлении сервисных услуг для АЭС «Барака»; соглашение с французским агентством по обращению с радиоактивными отходами Andra о возможном сотрудничестве при разработке долгосрочной концепции бэкенда в ОАЭ; меморандум о взаимодействии с испанской ENUSA — одним из значимых европейских поставщиков ядерного топлива, в том числе для PWR.
В декабре 2009 года (спустя несколько дней после образования ENEC) был официально выбран генеральный подрядчик и поставщик технологии строительства первой атомной станции — консорциум во главе с южнокорейским энергетическим холдингом Korea Electric Power Corporation — KEPCO (см. Справку). В качестве реакторной технологии была определена конструкция APR1400 — наиболее современная из внедряемых южнокорейских реакторных установок, имеющая американские технологические корни. Выбор технологии был сужен еще весной 2008 года, на этапе появления стратегии развития ядерной энергетики, в которой было зафиксировано намерение ОАЭ внедрять только легководные реакторы поколения III. Таким образом, из рассмотрения формально исключались другие типы реакторов, прежде всего коммерчески не менее зрелые тяжеловодные. Благодаря этим и другим соображениям уже на раннем этапе рассмотрения из девяти предложений остались три, которые изучались наиболее тщательно: это кипящий корпусной реактор ABWR (предложенный американо-японским альянсом GE и Hitachi) и два реактора с водой под давлением — EPR (представленный группой французских компаний Areva, GDF Suez и Total, к которым могла присоединиться EDF) и APR1400 (продвигаемый консорциумом во главе с компанией KEPCO, находящейся под преимущественным контролем южнокорейского государства). В конце 2009 года победителем был объявлен последний; он в итоге получил пакет контрактов стоимостью 73,5 млрд дирхамов (порядка $ 20,5 млрд), предусматривающих строительство четырехблочной АЭС мощностью порядка 5,6 тыс. МВт. Около 80% этой суммы поступает из бюджета эмирата Абу-Даби, остальное выделяют ряд государственных и частных банков ОАЭ, Республики Корея, США, Великобритании. Заявка KEPCO выиграла, несмотря на заметное укрепление в тот период южнокорейской валюты, последовавшее за глобальным экономическим кризисом 2008 года и приведшее к росту «долларовой» стоимости предлагаемой корейцами установленной мощности (порядка ~$ 2300/кВт по сравнению с менее чем $ 2000/кВт, за которые прежде строились реакторы в самой Республике Корея). В пользу корейского предложения, как утверждала KEPCO, также говорили высокие показатели КИУМ эксплуатируемых в Южной Корее реакторов (они действительно составляли 90−95%, что гораздо выше цифр для японских и французских ядерных энергоблоков, на которых применялись прообразы предложенных на тендер конструкций), а также обещанные сжатые сроки сооружения станции: корейцы обязались сдать в эксплуатацию все четыре блока с 2017 по 2020 год. Важным преимуществом заключенного соглашения для ОАЭ стала и фиксированная стоимость значительной части работ.
Реакторная технология APR1400
Реакторная установка Advanced Power Reactor 1400 (APR1400) была создана в Южной Корее в 1992—2002 годах на основе сертифицированной в США в 1997 году конструкции System 80+ американской компании Combustion Engineering (CE), перешедшей в 1990-х годах под контроль шведско-швейцарской группы ABB, а в начале ХХI века включенной в состав Westinghouse Electric (в части бизнеса поставки ядерных технологий). Реактор APR1400, разработка которого, по соглашениям с CE, первоначально осуществлялась Korea Atomic Energy Research Institute (KAERI), а затем была передана Korea Power Engineering Company (KOPEC; ныне KEPCO E&C), сохранил ряд особенностей всех стационарных энергетических конструкций Combustion Engineering, которые несут 37 внедренных и строящихся реакторов в трех странах: 15 — на 10 АЭС в США, 18 действующих и четыре строящихся — на четырех АЭС в Южной Корее и четыре — на площадке АЭС «Барака» в Объединенных Арабских Эмиратах. Среди этих фамильных черт — двухпетлевая компоновка РУ большой мощности с двумя гигантскими (весом до ~800 тонн) вертикальными парогенераторами и четырьмя ГЦН на двух холодных нитках ГЦТ. Подобное решение было принято также для пассивной реакторной технологии серии AP компании Westinghouse (АР600 и AP1000) и ее китайского дериватива CAP1400 разработки SNPTC; однако, в отличие от них, южнокорейские реакторы развивались по пути сохранения и усиления активных функций противоаварийных систем безопасности.
Референтными вариантами конструкции для АЭС «Барака» служат блоки №№ 3, 4 АЭС «Шин-Кори» в Южной Корее. Основные отличия, требующие адаптации базовой конструкции, обусловлены следующими факторами: более высокой температурой конечного поглотителя тепла — воды в Персидском заливе (среднегодовая — на ~15 °C выше воды в районе АЭС «Шин-Кори»); повышенной соленостью (Персидский залив — один из наиболее соленых водоемов планеты, сообщающихся с Мировым океаном); более высокой температурой воздуха (иногда 50 °C и выше); повышенным содержанием пыли в воздухе, особенно при песчаных бурях; разницей частоты электросетей (50 Гц в ОАЭ против 60 Гц в Южной Корее). Наибольшую проблему c точки зрения технико-экономической эффективности представляет повышенная температура конечного поглотителя, обуславливающая снижение КПД до 2% по сравнению с аналогичными APR1400, работающими в идеальных базовых условиях. Для компенсации этих потерь и обеспечения безопасности проектом АЭС «Барака» предусмотрены более производительные насосные и конденсационные системы увеличенного размера, модифицированные системы водозабора, дополнительные мощности аварийного энергоснабжения. Первые рассчитаны на нормальную работу при температуре воды в Персидском заливе до 36,5 °C (что близко к зафиксированным максимумам в акватории у ОАЭ) и экстраординарные подъемы до 38,5 °C, при превышении которых предполагается останов, после чего сохраняются возможности расхолаживания реактора с использованием штатной конденсационной системы.
Референтными вариантами конструкции для АЭС «Барака» служат блоки №№ 3, 4 АЭС «Шин-Кори» в Южной Корее. Основные отличия, требующие адаптации базовой конструкции, обусловлены следующими факторами: более высокой температурой конечного поглотителя тепла — воды в Персидском заливе (среднегодовая — на ~15 °C выше воды в районе АЭС «Шин-Кори»); повышенной соленостью (Персидский залив — один из наиболее соленых водоемов планеты, сообщающихся с Мировым океаном); более высокой температурой воздуха (иногда 50 °C и выше); повышенным содержанием пыли в воздухе, особенно при песчаных бурях; разницей частоты электросетей (50 Гц в ОАЭ против 60 Гц в Южной Корее). Наибольшую проблему c точки зрения технико-экономической эффективности представляет повышенная температура конечного поглотителя, обуславливающая снижение КПД до 2% по сравнению с аналогичными APR1400, работающими в идеальных базовых условиях. Для компенсации этих потерь и обеспечения безопасности проектом АЭС «Барака» предусмотрены более производительные насосные и конденсационные системы увеличенного размера, модифицированные системы водозабора, дополнительные мощности аварийного энергоснабжения. Первые рассчитаны на нормальную работу при температуре воды в Персидском заливе до 36,5 °C (что близко к зафиксированным максимумам в акватории у ОАЭ) и экстраординарные подъемы до 38,5 °C, при превышении которых предполагается останов, после чего сохраняются возможности расхолаживания реактора с использованием штатной конденсационной системы.
Выбор Aбу-Даби в пользу KEPCO, очевидно, имел смысл и с той точки зрения, что для Южной Кореи это был первый выход с ее энергетическими реакторами на внешние рынки, а значит, можно было рассчитывать, что она приложит двойные усилия, дабы заработать репутацию для дальнейшего продвижения своих ядерных технологий, которые Сеул рассматривает как одно из самых перспективных направлений внешнеэкономической деятельности. Иными словами, такой поставщик заведомо больше зависел от заказчика, чем маститые участники международного рынка, имевшие длительную историю строительства АЭС за рубежом, реализующие другие проекты в разных странах, или многоотраслевые компании, для которых поставки ядерных технологий — не главный бизнес (как GE и Hitachi). В то же время, при всей «неопытности» южнокорейских компаний на внешних рынках поставки АЭС, они предложили вполне зрелую технологию поколения III+, за которой стоял длительный опыт разработки и применения прототипных технических решений в Южной Корее и США (см. Справку).
Кадры, компетенции
Вполне естественная проблема для страны, прежде не применявшей ядерные технологии и создающей солидную атомную отрасль, — недостаток профильных, квалифицированных кадров. Специфика подхода ОАЭ к решению этого вопроса заключается в широком привлечении опытных зарубежных специалистов, причем не только на экспертные, но и на руководящие позиции в госорганах и отраслевых структурах.
Это позволило ОАЭ сразу набрать хорошую скорость, обеспечив высокий уровень компетенций. До сих пор порядка 40% персонала ENEC и около 1/3 аппарата FANR — иностранные специалисты, включая генерального директора эмиратского регулятора (гражданина Швеции и Финляндии Кристера Викторсона) и нескольких членов совета директоров ENEC. В 2017 году ENEC и KEPCO заключили дополнительное соглашение, согласно которому южнокорейская компания в течение 13 лет обеспечивает Nawah квалифицированными кадрами, пока не завершится подготовка местных специалистов. Власти поддерживают долю национальных кадров в ключевых структурах на уровне не ниже ~60%.
Параллельно государство активно взялось за подготовку эмиратских кадров. С первых лет реализации атомной программы началось обучение технических специалистов; с 2016 года ведется целенаправленная подготовка профильных физиков-ядерщиков и инженеров для атомной отрасли. Ведущий национальный центр компетенций в этих областях — Университет Халифа в Абу-Даби. Ряд программ обучения спонсируются FANR и ENEC. Сегодня существенную часть ключевых технических позиций, включая, например, старших операторов смены АЭС, могут занимать национальные кадры.
Это позволило ОАЭ сразу набрать хорошую скорость, обеспечив высокий уровень компетенций. До сих пор порядка 40% персонала ENEC и около 1/3 аппарата FANR — иностранные специалисты, включая генерального директора эмиратского регулятора (гражданина Швеции и Финляндии Кристера Викторсона) и нескольких членов совета директоров ENEC. В 2017 году ENEC и KEPCO заключили дополнительное соглашение, согласно которому южнокорейская компания в течение 13 лет обеспечивает Nawah квалифицированными кадрами, пока не завершится подготовка местных специалистов. Власти поддерживают долю национальных кадров в ключевых структурах на уровне не ниже ~60%.
Параллельно государство активно взялось за подготовку эмиратских кадров. С первых лет реализации атомной программы началось обучение технических специалистов; с 2016 года ведется целенаправленная подготовка профильных физиков-ядерщиков и инженеров для атомной отрасли. Ведущий национальный центр компетенций в этих областях — Университет Халифа в Абу-Даби. Ряд программ обучения спонсируются FANR и ENEC. Сегодня существенную часть ключевых технических позиций, включая, например, старших операторов смены АЭС, могут занимать национальные кадры.
Реакторная технология APR1400
В марте 2010 года ENEC получила лицензию на выбранную из 10 вариантов площадку Барака, расположенную на западе страны, в регионе Дафра эмирата Абу-Даби. В июле того же года было получено разрешение на подготовительные работы, а спустя два года, в июле 2012-го, FANR выдала лицензии на строительство блоков №№ 1 и 2, после чего почти сразу была осуществлена заливка первого бетона в основание блока № 1, ознаменовавшая старт крупнейшей за пределами Китая атомной новостройки.
От угля до Солнца
Согласно изначальному плану, первый блок АЭС предполагалось ввести в коммерческую эксплуатацию в мае 2017 года, второй — в мае 2018-го, третий — еще год спустя, а весной 2020 года станция должна была заработать на всю мощь. Следующие блоки начали строиться один за другим с разрывом в 9−17 месяцев, что не слишком выбивалось из намеченного графика. Однако в дальнейшем «Бараку» не минула судьба большинства проектов внедрения реакторов новейшего поколения: он не уложился в обещанные сроки.
Первый блок был достроен менее чем с годичным опозданием — к марту 2018 года. В это же время ОАЭ посетил президент Республики Корея Мун Джэин, который подтвердил готовность Сеула завершить проект в 2020 году — при условии, как подразумевалось, что разрешительные процедуры будут пройдены достаточно оперативно. Однако FANR показал себя требовательным и въедливым регулятором: управление не согласилось с представленными в 2018 году выводами проектной компании о высокой степени готовности блока, потребовав устранения нескольких сотен организационных и технических недочетов. В результате лицензия на эксплуатацию первого блока была получена спустя около двух лет после завершения строительства, а пуск блока состоялся через три года. То есть на подготовку к вводу в эксплуатацию ушло непривычно много времени.
Необходимость учета ряда возникших претензий до стадии подготовки к эксплуатации замедлила строительство следующих блоков: за последний год степень готовности всей станции изменилась всего лишь на один процентный пункт — с 94% до 95%. В частности, второй блок строился на полтора года дольше первого (завершен в июле 2020 года), но получил лицензию на ввод в эксплуатацию в марте 2021 года, что означает намного более оперативное прохождение подготовительных и разрешительных процедур, чем в случае блока № 1. В общем, до последнего времени проект осуществлялся с отставанием от первоначальных планов в три-четыре года, что для внедрения реакторов поколения III+ не является вопиющим: задержки проектов с другими подобными РУ зачастую больше.
С вводом в строй всех строящихся блоков «Барака» должна покрыть порядка ¼ потребностей страны в электричестве и на какое-то время превратиться в главный низкоэмиссионный источник энергии. Впрочем, 21 млн тонн CO2 в год, которые планируется «экономить» за счет ядерной генерации, выглядят достаточно скромно на фоне примерно 300 млн тонн парниковых выбросов в эквиваленте CO2, продуцируемых в сфере производства и потребления энергоносителей при нынешнем масштабе соответствующих отраслей. То есть для радикального сокращения эмиссии, отвечающего намерению ОАЭ встать в ряд с наиболее развитыми государствами, одной «Бараки» недостаточно; необходимы гораздо более масштабные изменения в энергобалансе.
Именно такие изменения предполагает первая федеральная энергетическая стратегия ОАЭ, принятая в начале 2017 года и скорректировавшая ряд прежних приоритетов развития топливно-энергетического комплекса. Документ предусматривает сокращение к 2050 году парниковой эмиссии на 70% (что близко к целям ряда развитых стран) за счет повышения до половины доли низкоэмиссионных источников энергии в энергобалансе. При этом предполагается доминирующая роль ВИЭ, которым отводится 44% энергобаланса по сравнению с 6% для ядерной энергетики. Доля газа в выработке электричества, составлявшая до недавнего времени свыше 98%, к середине века должна едва превышать 1/3, а более 1/10 получит прежде не существовавшая в ОАЭ так называемая «чистая» угольная генерация, сопряженная с кратно меньшими парниковыми выбросами, чем традиционные технологии сжигания угля. Стратегия также предусматривает 40%-ный рост энергоэффективности за счет пропорционального снижения удельного потребления электричества и воды. В рамках последнего планируется, в частности, повысить финансовую отдачу от использования воды, сократить через 15 лет объем ее потребления на 1/5 и увеличить долю повторно используемой воды до 95%.
Этому плану вторят энергетические стратегии отдельных эмиратов, в ряде отношений идущие дальше федеральной. Так, Стратегия чистой энергетики до 2050 года эмирата Дубай — второго по масштабу субъекта федерации, небезуспешно претендующего на роль первого во многом, что касается передовых тенденций развития, — предполагает увеличение доли низкоэмиссионной энергетики до 75% к 2050 году. При этом к 2030 году доля газа успеет опуститься до 61%; 25% составит солнечная энергетика (за счет создания «крупнейшей в мире» солнечной электростанции мощностью 5 ГВт — это больше, чем у введенной недавно в эксплуатацию крупнейшей аналогичной станции в эмирате Абу-Даби); 7% займет уже внедряемая здесь «чистая» угольная энергетика (строится станция с технологией сжигания в кипящем слое); также 7% отводится ядерной генерации.
Многие из перечисленных выше программ развития и вся сформированная в ОАЭ комфортная для жизни среда требуют огромных, повышенных по сравнению со многими другими странами, энергозатрат. Поэтому энергообеспечение — первостепенное условие развития этого государства. В этом контексте планы создания атомной энергетики имеют для ОАЭ двойной смысл: это и лучшее средство обеспечения энергетической безопасности и независимости, и в то же время одно из наукоемких направлений, открывающих перед страной путь в мир высоких технологий и развития человеческого капитала. Осознавая это, ОАЭ развернули крупнейшую атомную новостройку, которую в ближайшем будущем наверняка завершат с вполне терпимой, по современным отраслевым меркам, задержкой. Если проект оправдает ожидания, он вскоре может получить продолжение.
Согласно изначальному плану, первый блок АЭС предполагалось ввести в коммерческую эксплуатацию в мае 2017 года, второй — в мае 2018-го, третий — еще год спустя, а весной 2020 года станция должна была заработать на всю мощь. Следующие блоки начали строиться один за другим с разрывом в 9−17 месяцев, что не слишком выбивалось из намеченного графика. Однако в дальнейшем «Бараку» не минула судьба большинства проектов внедрения реакторов новейшего поколения: он не уложился в обещанные сроки.
Первый блок был достроен менее чем с годичным опозданием — к марту 2018 года. В это же время ОАЭ посетил президент Республики Корея Мун Джэин, который подтвердил готовность Сеула завершить проект в 2020 году — при условии, как подразумевалось, что разрешительные процедуры будут пройдены достаточно оперативно. Однако FANR показал себя требовательным и въедливым регулятором: управление не согласилось с представленными в 2018 году выводами проектной компании о высокой степени готовности блока, потребовав устранения нескольких сотен организационных и технических недочетов. В результате лицензия на эксплуатацию первого блока была получена спустя около двух лет после завершения строительства, а пуск блока состоялся через три года. То есть на подготовку к вводу в эксплуатацию ушло непривычно много времени.
Необходимость учета ряда возникших претензий до стадии подготовки к эксплуатации замедлила строительство следующих блоков: за последний год степень готовности всей станции изменилась всего лишь на один процентный пункт — с 94% до 95%. В частности, второй блок строился на полтора года дольше первого (завершен в июле 2020 года), но получил лицензию на ввод в эксплуатацию в марте 2021 года, что означает намного более оперативное прохождение подготовительных и разрешительных процедур, чем в случае блока № 1. В общем, до последнего времени проект осуществлялся с отставанием от первоначальных планов в три-четыре года, что для внедрения реакторов поколения III+ не является вопиющим: задержки проектов с другими подобными РУ зачастую больше.
С вводом в строй всех строящихся блоков «Барака» должна покрыть порядка ¼ потребностей страны в электричестве и на какое-то время превратиться в главный низкоэмиссионный источник энергии. Впрочем, 21 млн тонн CO2 в год, которые планируется «экономить» за счет ядерной генерации, выглядят достаточно скромно на фоне примерно 300 млн тонн парниковых выбросов в эквиваленте CO2, продуцируемых в сфере производства и потребления энергоносителей при нынешнем масштабе соответствующих отраслей. То есть для радикального сокращения эмиссии, отвечающего намерению ОАЭ встать в ряд с наиболее развитыми государствами, одной «Бараки» недостаточно; необходимы гораздо более масштабные изменения в энергобалансе.
Именно такие изменения предполагает первая федеральная энергетическая стратегия ОАЭ, принятая в начале 2017 года и скорректировавшая ряд прежних приоритетов развития топливно-энергетического комплекса. Документ предусматривает сокращение к 2050 году парниковой эмиссии на 70% (что близко к целям ряда развитых стран) за счет повышения до половины доли низкоэмиссионных источников энергии в энергобалансе. При этом предполагается доминирующая роль ВИЭ, которым отводится 44% энергобаланса по сравнению с 6% для ядерной энергетики. Доля газа в выработке электричества, составлявшая до недавнего времени свыше 98%, к середине века должна едва превышать 1/3, а более 1/10 получит прежде не существовавшая в ОАЭ так называемая «чистая» угольная генерация, сопряженная с кратно меньшими парниковыми выбросами, чем традиционные технологии сжигания угля. Стратегия также предусматривает 40%-ный рост энергоэффективности за счет пропорционального снижения удельного потребления электричества и воды. В рамках последнего планируется, в частности, повысить финансовую отдачу от использования воды, сократить через 15 лет объем ее потребления на 1/5 и увеличить долю повторно используемой воды до 95%.
Этому плану вторят энергетические стратегии отдельных эмиратов, в ряде отношений идущие дальше федеральной. Так, Стратегия чистой энергетики до 2050 года эмирата Дубай — второго по масштабу субъекта федерации, небезуспешно претендующего на роль первого во многом, что касается передовых тенденций развития, — предполагает увеличение доли низкоэмиссионной энергетики до 75% к 2050 году. При этом к 2030 году доля газа успеет опуститься до 61%; 25% составит солнечная энергетика (за счет создания «крупнейшей в мире» солнечной электростанции мощностью 5 ГВт — это больше, чем у введенной недавно в эксплуатацию крупнейшей аналогичной станции в эмирате Абу-Даби); 7% займет уже внедряемая здесь «чистая» угольная энергетика (строится станция с технологией сжигания в кипящем слое); также 7% отводится ядерной генерации.
Многие из перечисленных выше программ развития и вся сформированная в ОАЭ комфортная для жизни среда требуют огромных, повышенных по сравнению со многими другими странами, энергозатрат. Поэтому энергообеспечение — первостепенное условие развития этого государства. В этом контексте планы создания атомной энергетики имеют для ОАЭ двойной смысл: это и лучшее средство обеспечения энергетической безопасности и независимости, и в то же время одно из наукоемких направлений, открывающих перед страной путь в мир высоких технологий и развития человеческого капитала. Осознавая это, ОАЭ развернули крупнейшую атомную новостройку, которую в ближайшем будущем наверняка завершат с вполне терпимой, по современным отраслевым меркам, задержкой. Если проект оправдает ожидания, он вскоре может получить продолжение.
ОАЭ: объединенная арабская энергетика
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ #3_2021