Радиофармацевтика: взгляд изнутри
Заведующая отделом радиационных технологий медицинского назначения Медико-биологического университета инноваций и непрерывного образования ФМБЦ им. А. И. Бурназяна ФМБА России Галина Кодина рассказала о том, как развивалась отечественная радиофармацевтика, и обрисовала ее сегодняшнее состояние.
В нашей стране, как и везде в мире, развитие ядерной медицины, а значит, и радиофармацевтики, началось одновременно с появлением возможности получения радиоактивных изотопов и метода меченых атомов. Сразу отмечу: в понятие «ядерная медицина» я включаю только медицинские процедуры, предусматривающие введение пациенту (in vivo) лекарственных средств, являющихся открытыми источниками радионуклидов (то есть методы внешней и контактной лучевой терапии не рассматриваю).
Еще в начале 1940-х годов, параллельно с работами по созданию ядерной бомбы, в мире велись исследования, касавшиеся использования радионуклидов для лечения пациентов. Уже применялись, например, такие изотопы, как 32Р, 131I. Последний, кстати, применяется в радионуклидной терапии дольше и чаще всех.
К концу 1940-х годов были открыты первые производства радиоизотопов и в нашей стране: в Снежинске, в Сухуми, потом — в Озерске, на «Маяке». В 1946 году в Москве при Академии наук СССР была основана радиационная лаборатория, позже ставшая Институтом биофизики (сейчас — Государственный научный центр РФ — Федеральный медицинский биофизический центр им. А. И. Бурназяна. — Прим. ред.). Здесь разрабатывали методы получения и применения различных изделий, содержащих бета-излучающие нуклиды, — их даже трудно назвать радиофармпрепаратами (РФП) в современном смысле слова, потому что это были офтальмоаппликаторы: повязки или даже иглы, содержащие радионуклиды.
В 1950-х годах начинается бурное развитие атомной отрасли в целом и ядерной медицины — в частности. Для научных экспериментов строятся циклотроны и реакторы, на которых тоже нарабатываются радионуклиды — в частности, 99mТс. Институт биофизики первоначально получал радионуклиды, наработанные в реакторе Курчатовского института, несколько позже заработал реактор ТТЛ (теплотехнической лаборатории) в Институте экспериментальной и технической физики в Черемушках. Через некоторое время в нашем институте произошло разделение на производственный и лабораторный сектора — фактически науку отделили от производства. Образовались завод «Медрадиопрепарат» и наш Отдел изотопов и источников излучения. В мире к тому времени уже были получены первые препараты на основе 99mТс, и у нас тоже начались интенсивные разработки по этой теме.
В 1975 году (я к тому времени окончила аспирантуру) в нашем отделе имелась целая «выставка» генераторов 99mТс от разных компаний со всего мира, и мы уже знали, какие препараты с 99mТс получают наши зарубежные коллеги. В то время в медицине начали использовать и генератор 113mIn (метастабильного). К нам часто приезжали коллеги, в первую очередь из Польши и ГДР, проводились сличительные эксперименты по методикам контроля качества РФП.
В те годы радиофармпрепараты не относили к лекарственным средствам (их рассматривали как радионуклидные препараты, применяемые в медицине), поэтому требования, предъявлявшиеся к лекарственным средствам, на них не распространялись, и рассматривала эти препараты специальная комиссия, состоявшая из «узких» профессионалов. Пройти доклинические и клинические исследования можно было очень быстро — менее чем за год. Кроме того, было принято решение об организации крупных производств одновременно в нескольких городах Союза: в Обнинске, Ташкенте, Алма-Ате, Киеве, Минске. Вот так планомерно, массированно, централизованно в течение 10 лет по всей стране было запущено производство медицинских радионуклидов и радиофармпрепаратов.
Еще в начале 1940-х годов, параллельно с работами по созданию ядерной бомбы, в мире велись исследования, касавшиеся использования радионуклидов для лечения пациентов. Уже применялись, например, такие изотопы, как 32Р, 131I. Последний, кстати, применяется в радионуклидной терапии дольше и чаще всех.
К концу 1940-х годов были открыты первые производства радиоизотопов и в нашей стране: в Снежинске, в Сухуми, потом — в Озерске, на «Маяке». В 1946 году в Москве при Академии наук СССР была основана радиационная лаборатория, позже ставшая Институтом биофизики (сейчас — Государственный научный центр РФ — Федеральный медицинский биофизический центр им. А. И. Бурназяна. — Прим. ред.). Здесь разрабатывали методы получения и применения различных изделий, содержащих бета-излучающие нуклиды, — их даже трудно назвать радиофармпрепаратами (РФП) в современном смысле слова, потому что это были офтальмоаппликаторы: повязки или даже иглы, содержащие радионуклиды.
В 1950-х годах начинается бурное развитие атомной отрасли в целом и ядерной медицины — в частности. Для научных экспериментов строятся циклотроны и реакторы, на которых тоже нарабатываются радионуклиды — в частности, 99mТс. Институт биофизики первоначально получал радионуклиды, наработанные в реакторе Курчатовского института, несколько позже заработал реактор ТТЛ (теплотехнической лаборатории) в Институте экспериментальной и технической физики в Черемушках. Через некоторое время в нашем институте произошло разделение на производственный и лабораторный сектора — фактически науку отделили от производства. Образовались завод «Медрадиопрепарат» и наш Отдел изотопов и источников излучения. В мире к тому времени уже были получены первые препараты на основе 99mТс, и у нас тоже начались интенсивные разработки по этой теме.
В 1975 году (я к тому времени окончила аспирантуру) в нашем отделе имелась целая «выставка» генераторов 99mТс от разных компаний со всего мира, и мы уже знали, какие препараты с 99mТс получают наши зарубежные коллеги. В то время в медицине начали использовать и генератор 113mIn (метастабильного). К нам часто приезжали коллеги, в первую очередь из Польши и ГДР, проводились сличительные эксперименты по методикам контроля качества РФП.
В те годы радиофармпрепараты не относили к лекарственным средствам (их рассматривали как радионуклидные препараты, применяемые в медицине), поэтому требования, предъявлявшиеся к лекарственным средствам, на них не распространялись, и рассматривала эти препараты специальная комиссия, состоявшая из «узких» профессионалов. Пройти доклинические и клинические исследования можно было очень быстро — менее чем за год. Кроме того, было принято решение об организации крупных производств одновременно в нескольких городах Союза: в Обнинске, Ташкенте, Алма-Ате, Киеве, Минске. Вот так планомерно, массированно, централизованно в течение 10 лет по всей стране было запущено производство медицинских радионуклидов и радиофармпрепаратов.
К середине 1980-х годов в СССР работало 600 лабораторий и отделений радионуклидных исследований, более половины из них — на территории современной России, в первую очередь, в Москве и Ленинграде. Было принято решение о покупке большого количества гамма-камер, спонсировано создание сканеров (устройств для плоскостной визуализации распределения изотопа в теле пациента). Самой современной техникой были оборудованы все профильные отделения медицинских организаций: республиканских и областных больниц, а также многопрофильных больниц в крупных городах. Была организована подготовка радиологов, а также специалистов технического профиля для работы в области медицинского применения радионуклидных технологий. Например, на инженерный физико-химический факультет в РХТУ им. Д. И. Менделеева отбирали лучших студентов, учиться там было очень престижно. И к концу 1980-х мы уже самостоятельно производили все радиофармпрепараты, обеспечивающие потребности медицины, согласно стандартному международному перечню.
Для защиты отечественных производителей государство приняло определенные меры. Во-первых, для ввоза любых радиоактивных веществ из-за рубежа требовалось специальное разрешение Минсредмаша. Во-вторых, если существовали отечественные аналоги какого-либо РФП, то ввоз импортных препаратов не разрешался. Благодаря этому у производств появился существенный спрос. Как следствие — к концу 1980-х импорт радиофармпрепаратов в СССР был прекращен.
В те времена велась очень подробная статистика по этому направлению: сколько выпущено препаратов и куда они поставлены, сколько пациентов прошли диагностику и/или лечение. Сейчас, к сожалению, такого систематического сбора информации нет. Это связано, в числе прочего, с тем, что определенный сегмент рынка занимают частные клиники, и не существует механизма, который заставил бы их готовить подобные отчеты. Хотя меня это удивляет — ведь движение любого радиоактивного материала, в том числе и РФП, должно четко прослеживаться.
До появления ПЭТ для диагностики широко использовался 99mТс (метастабильный). В СССР было три производства генераторов технеция: два — в Обнинске и одно — в Томске. Готовые препараты на основе 99mТс в виде инъекций изготавливались в Ленинграде и Томске. Основное производство так называемых нерадиоактивных приложений располагалось в Ташкенте, а в Тбилиси —производство стабильных изотопов легких масс (сырье для получения радионуклидов, применяемых в ПЭТ и некоторых других областях). После распада СССР эти производства, к сожалению, оказались на территориях других государств.
В 1990-х годах началась децентрализация ядерной медицины и радиофармацевтики. Государственные лечебные учреждения оказались в подчинении у разных ведомств: Минздрава, Академии наук, областных и муниципальных органов здравоохранения, появились частные клиники. Многие радиоизотопные лаборатории и целые отделения закрывались. К примеру, в 1990 году прошел последний съезд рентгенологов Советского Союза. У меня сохранился доклад, к которому, в частности, приложена таблица, показывающая, сколько техники определенных спецификаций было в каждой республике. По сравнению с данными из этой таблицы, сегодняшние цифры ничтожно малы. К сожалению, радиоизотопные отделения продолжают закрываться — несколько лет назад в Москве количество этих отделений сократили в два раза. Сегодня в столичных муниципальных клиниках их 13, а было 55.
С другой стороны, есть и положительная тенденция: выпуск радиоизотопов и разработка РФП сейчас активно развиваются уже не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и в других городах. Одной из самых сильных отечественных групп сегодня я считаю томскую. В Томском политехническом университете есть действующие циклотрон и реактор, там очень сильный медицинский кластер, включающий НИИ онкологии, НИИ кардиологии и Институт фармакологии (они объединены в Томский НМИЦ). Томские коллеги разрабатывают и испытывают собственные РФП, активно обмениваются опытом с зарубежными коллегами. Есть обоснованная надежда на то, что и в Екатеринбурге скоро начнется производство радиоизотопов и РФП на базе уже запущенного нового циклотрона с энергией протонов 24 МэВ — в этом городе сосредоточены очень сильные команды фармацевтов, врачей, радиохимиков.
В нашем институте тоже есть свой циклотрон — он полностью построен, но, к сожалению, его запуск все время откладывается.
Если говорить о постсоветском пространстве, то один из лидеров по нашему направлению — Казахстан. Недавно здесь был запущен циклотрон мощностью 30 МэВ, налажена цепочка производства фтордезоксиглюкозы (опухолетропный препарат, применяемый во всех сферах онкологии и не только, его называют молекулой ХХ века). Также в этой стране выпускают, например, радиоизотопы кобальта, таллия, технеция. В Нур-Султане открыты два ПЭТ‑центра, работает Центр ядерной медицины при Президентской клинике.
Отечественным ядерной медицине и радиофармацевтике есть куда расти. Приведу пример. В России ежегодно проводится около 450 тыс. процедур с использованием радиофармпрепаратов на основе 99mТс. В США такое же количество процедур выполняется за несколько дней.
Для того чтобы в нашей стране ядерная медицина в целом и радиофармацевтика в частности стали развиваться более интенсивно, нужно решить целый ряд задач. Основная, по-моему (кроме переоборудования существующих и строительства новых производств), — коренным образом изменить образовательные программы в медицинских вузах. Каждый врач должен знать методы, которые использует ядерная медицина, показания к их применению и результаты, которые они дают, их преимущества по сравнению с другими методами диагностики и лечения. Кроме того, необходимы централизованные решения о переоборудовании старых и открытии новых отделений радионуклидной диагностики и терапии.
Для защиты отечественных производителей государство приняло определенные меры. Во-первых, для ввоза любых радиоактивных веществ из-за рубежа требовалось специальное разрешение Минсредмаша. Во-вторых, если существовали отечественные аналоги какого-либо РФП, то ввоз импортных препаратов не разрешался. Благодаря этому у производств появился существенный спрос. Как следствие — к концу 1980-х импорт радиофармпрепаратов в СССР был прекращен.
В те времена велась очень подробная статистика по этому направлению: сколько выпущено препаратов и куда они поставлены, сколько пациентов прошли диагностику и/или лечение. Сейчас, к сожалению, такого систематического сбора информации нет. Это связано, в числе прочего, с тем, что определенный сегмент рынка занимают частные клиники, и не существует механизма, который заставил бы их готовить подобные отчеты. Хотя меня это удивляет — ведь движение любого радиоактивного материала, в том числе и РФП, должно четко прослеживаться.
До появления ПЭТ для диагностики широко использовался 99mТс (метастабильный). В СССР было три производства генераторов технеция: два — в Обнинске и одно — в Томске. Готовые препараты на основе 99mТс в виде инъекций изготавливались в Ленинграде и Томске. Основное производство так называемых нерадиоактивных приложений располагалось в Ташкенте, а в Тбилиси —производство стабильных изотопов легких масс (сырье для получения радионуклидов, применяемых в ПЭТ и некоторых других областях). После распада СССР эти производства, к сожалению, оказались на территориях других государств.
В 1990-х годах началась децентрализация ядерной медицины и радиофармацевтики. Государственные лечебные учреждения оказались в подчинении у разных ведомств: Минздрава, Академии наук, областных и муниципальных органов здравоохранения, появились частные клиники. Многие радиоизотопные лаборатории и целые отделения закрывались. К примеру, в 1990 году прошел последний съезд рентгенологов Советского Союза. У меня сохранился доклад, к которому, в частности, приложена таблица, показывающая, сколько техники определенных спецификаций было в каждой республике. По сравнению с данными из этой таблицы, сегодняшние цифры ничтожно малы. К сожалению, радиоизотопные отделения продолжают закрываться — несколько лет назад в Москве количество этих отделений сократили в два раза. Сегодня в столичных муниципальных клиниках их 13, а было 55.
С другой стороны, есть и положительная тенденция: выпуск радиоизотопов и разработка РФП сейчас активно развиваются уже не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и в других городах. Одной из самых сильных отечественных групп сегодня я считаю томскую. В Томском политехническом университете есть действующие циклотрон и реактор, там очень сильный медицинский кластер, включающий НИИ онкологии, НИИ кардиологии и Институт фармакологии (они объединены в Томский НМИЦ). Томские коллеги разрабатывают и испытывают собственные РФП, активно обмениваются опытом с зарубежными коллегами. Есть обоснованная надежда на то, что и в Екатеринбурге скоро начнется производство радиоизотопов и РФП на базе уже запущенного нового циклотрона с энергией протонов 24 МэВ — в этом городе сосредоточены очень сильные команды фармацевтов, врачей, радиохимиков.
В нашем институте тоже есть свой циклотрон — он полностью построен, но, к сожалению, его запуск все время откладывается.
Если говорить о постсоветском пространстве, то один из лидеров по нашему направлению — Казахстан. Недавно здесь был запущен циклотрон мощностью 30 МэВ, налажена цепочка производства фтордезоксиглюкозы (опухолетропный препарат, применяемый во всех сферах онкологии и не только, его называют молекулой ХХ века). Также в этой стране выпускают, например, радиоизотопы кобальта, таллия, технеция. В Нур-Султане открыты два ПЭТ‑центра, работает Центр ядерной медицины при Президентской клинике.
Отечественным ядерной медицине и радиофармацевтике есть куда расти. Приведу пример. В России ежегодно проводится около 450 тыс. процедур с использованием радиофармпрепаратов на основе 99mТс. В США такое же количество процедур выполняется за несколько дней.
Для того чтобы в нашей стране ядерная медицина в целом и радиофармацевтика в частности стали развиваться более интенсивно, нужно решить целый ряд задач. Основная, по-моему (кроме переоборудования существующих и строительства новых производств), — коренным образом изменить образовательные программы в медицинских вузах. Каждый врач должен знать методы, которые использует ядерная медицина, показания к их применению и результаты, которые они дают, их преимущества по сравнению с другими методами диагностики и лечения. Кроме того, необходимы централизованные решения о переоборудовании старых и открытии новых отделений радионуклидной диагностики и терапии.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ #8_2019